Мы остановились на минуту, не больше. Как долго сможет бежать тренированный человек, отягощённый разве что автоматом и небольшим рюкзаком? А волк?
- Как ты? - Дэй озабоченно вгляделся в моё лицо.
- В норме, - на усталую улыбку сил ещё хватило, дыхание взлетело ввысь облачком пара, - Не собираюсь умирать на зубах зверюг, которых по законам биологии даже существовать не должно.
- Тогда вперёд.
Ещё один бросок по застывшему в лунном свете лесу. Снега тут не видели уже много лет (будь мир нормальным, уже начались бы первые снегопады), и теперь у меня наконец-то есть повод этому порадоваться. Бежать по мёрзлой земле всяко легче, чем пробираться через сугробы.
Кажется - или впереди маячит просвет?
За деревьями и впрямь мелькнула серая крыша дома. Если, конечно, это не мираж и не галлюцинация. Мы проломилсь сквозь кустарник.
- Не помню здесь посёлков, - я уже без особого удивления изучала пыльный асфальт под ногами.
- Я тоже. Но выбора у нас нет.
Дэй.
Это и вправду сказался посёлок. Панельные двух- и трёхэтажки. Перекрытия некоторых из них обвалились, оставив на месте зданий коробки с провалами окон и дверей.
- Я не вижу тут никаких фабричных зданий. Чем они занимались?
- Возможно, лесопилка, - предположила Рин, но как-то не очень уверенно.
В маленьком дворе нас настиг волчий вой.
Мы бросились к ближайшему подъезду. Деревянная рассохшаяся дверь висела на одной петле. Я поднимался по лестнице, Рин держалась позади меня. На ступеньках валялась обвалившаяся решётка перил. Я спихнул её вниз - какая-никакая, а преграда для желающих подняться.
- Выше, на первом этаже мы не сможем укрыться, - уж больно низко расположены окна.
На каждом этаже - четыре квартиры. Все заперты. Похоже, здешние жители надеялись вернуться. Я примерился, ударил прикладом автомата чуть выше замка.
- Дэй! - Рин толкнула соседнюю дверь, и она неожиданно распахнулась.
С улицы снова донёсся вой, на этот раз куда ближе.
Размышлять стало некогда.
Я втолкнул Рин внутрь и вошёл следом, поворачивая ручку замка, запирая дверь изнутри. Лучи закреплённых на наших ремнях фонарей заплясали по стенам. Хорошо, что мы не успели их снять. В прихожей сразу бросился в глаза платяной шкаф. Вдвоём нам удалось передвинуть его к двери.
На полу квартиры - мелкий мусор, обёрточная бумага, обрывки газет - свидетельство поспешного переезда. Кухня с проржавевшей плитой, санузел. В ванне - какие-то тряпки. Первая комната. Большое окно. Кровать с подломившейся ножкой. Соседняя - смежная с ней. Видимо, перегородку поставили чуть позже. Во второй комнате окон нет.
- Здесь и переждём.
Я притащил матрас со сломанной кровати и постелил его в углу.
- Дэй...
Я знаю, что она хочет сказать. Мы сейчас нарушаем одну из основных заповедей чистильщиков - никогда не ночевать в брошенных домах. Конечно, любое правило можно и нужно приспособить к ситуации, но всё равно предательский холодок по спине прогулялся.
- Не гони меня, - невольно вспомнилось мне, - Не тронь мои сны. Не проси меня остаться. Я уйду с рассветом.
- Что это?
- Не знаю. Молитва, заговор - называй как хочешь. Так бродяги и автостопщики обращались к хранителю места, когда ночевали в заброшках.
- Смотри, - Рин посветила куда-то в дальний угол и подняла с пола мягкую игрушку. Без понятия, что это за зверюшка. Маленькое тельце, короткие лапки. Слишком большая голова, висячие треугольные уши. Голову, кажется, шили из цельного треугольного куска ткани, и просто загнули два угла. Чёрные глаза-пуговицы. Собака. Может, поросёнок. Хотя нет, пятачка нет. Но ярко-красная собака - это тоже что-то странное.
- Бросили тебя, подруга? - спросила Рин у игрушки и зачем-то усадила её в изголовье импровизированной постели.
Вой. Теперь уже совсем близко, за стеной.
- Ложись.
Рин легла к стене, как дома.
- Вряд ли мы уснём.
- Ты всё же попробуй.
- Не забудь разбудить меня, когда придёт моё время караулить.
- Не забуду. Спи.
Ночь, бесконечно долгая и бессонная. Снаружи - подозрительно тихо.
Я осторожно прокрался к окну. Вжался в стену, словно опасался выстрела с улицы. Волки никуда не ушли. Пять или шесть сидели под окном, неотрывно глядя на дом, неподвижные, как изваяния.
Полоснуть бы очередью, уж больно соблазнительные мишени, но пули этих тварей берут с большим трудом.
Всё это выглядит странно: баррикадировать дверь, ночуя в покинутом доме, спать по очереди и твердить старые заговоры.
Но сам мир вокруг - странен.
Я вернулся в комнату и сел на матрас рядом со спящей Рин. Ну вот, любимая девушка под боком, а обниматься приходиться с автоматом.
Утро встретило нас серым светом и ломким льдом на месте выбоин в асфальте. Волки ушли. Мы долго не верили, держали двор под прицелом и готовились при любом намёке на опасность юркнуть обратно в подъезд.
Но нет, и вправду ушли. Отправились за другой добычей? Их нелегко сбить со следа.
- Дэй, смотри! - Рин дёрнула меня за рукав, показывая на дом. Я обернулся.
За грязным стеклом первого этажа на подоконнике сидела красная мягкая игрушка. Большая голова и висячие уши.
Первого, демоны бы его взяли, этажа!
Аргументы вроде "у кого-то могла быть такая же" не принимаются.
- Спасибо, - внезапно севшим голосом пробормотал я. Потому что за крышу над головой и спокойный сон полагалось благодарить.
Рин.
К месту встречи мы вышли на несколько часов позже и совсем с другой стороны. Водитель уже собирался бить тревогу.
- Где ж вас так долго носило? - бормотал он, открывая багажник, чтобы мы смогли погрузить рюкзаки, - Лихо, небось, было?
- Не спрашивайте, - при воспоминании о кладбище машин Дэя явно передёрнуло, - Впечатлений - на всю оставшуюся жизнь, даже если постараться пожить подольше.
- Тогда поехали, - мужчина уселся за руль и запоздало поинтересовался, - Чаю хотите, отмороженная команда?
- Конечно!
Горячий термос и травяной чай, налитый в стаканчик-крышку. Как мало, оказывается, нужно для счастья тому, кто только что выбрался с неисследованной территории. Ну, ещё душ был бы неплох в качестве дополнения.
А пока внедорожник прыгает на ухабах старой дороги, можно подумать, что писать в отчёте. Что территория непригодна для восстановления, это любому понятно. Годика через три можно решиться на повторную зачистку, но не раньше. Но небольшой зачищенный островок на карте уже есть - та самая поляна. Правда, кем и при каких обстоятельствах зачищенная, лучше не вспоминать. Виски начинали тупо ныть каждый раз, когда я старалась вспомнить слова песни. Похоже на попытку восстановить в памяти сон. Вроде бы вот он, совсем недавно привиделся, ещё тело помнит позу, в которой пришлось спать - но нет. Будто на миг открыли кран, и в меня хлынула чья-то сила - невообразимо древняя, как силуэт кургана на фоне вечернего неба, обжигающая пламенем ритуальных костров, пробуждающая в памяти что-то такое, чего я не могу помнить, потому что о тех временах не написано ещё ни строчки. Не нашлось такого археолога, который вырвал бы столь давнее прошлое из-под груды веков.
Нет. Я не буду думать о письме профессора, о сборниках легенд в толстых тёмных переплётах, о двойном дне старых сказок, где за несложной вроде бы историей о сватовстве или снятии заклятья прячется вечная игра надмирных сил.
Я тряхнула головой, надеясь разогнать непрошенные мысли. Открыла глаза.
И почти почувствовала нить, протянувшуюся откуда-то изнутри в глубину веков. Как будто в груди безболезненно пустило корни странное тонкое растеньице, а его ствол, словно ласкаясь, обвивает позвоночник и тянется вниз, вниз, в ту самую седую древность.
С удивлением и почти без страха я поняла, что мне, скорее всего, придётся жить с этим ощущением.
Дэй.
Наш отчёт оказался делом не особо срочным: полковнику хватило устного доклада, а накатать по три-четыре листа воспоминаний и размышлений мы вполне можем и дома.
После обеда и душа я отвёл Рин в медпункт - что-то подсказывало мне, что такие подвиги даром не проходят. К тому же она почти валилась с ног и засыпала на ходу. Неумолимая Джори, главный медик Базы, выставила меня в коридор. Я покорно вымелся из её владений и уселся на один из двух стульев, тупо разглядывая выцветшие плакаты на стенах. Медпункт нам достался в наследство от воинской части, здесь почти ничего не изменилось. Кажется, даже запах пережил Ржавчину - пахло стерильностью, дезинфекцией и какими-то полузабытыми лекарствами. "Первой помощью при осколочном ранении...". Тьфу ты! Хватит перечитывать эту лабуду. Можно подумать, у кого-то сейчас есть осколочные ранения. Сбылась мечта идейных противников войны. Хотя о какой-то перестройке психики говорить я бы не стал. Просто объединяться перед лицом более страшного врага - это такая нормальная человеческая черта. Тот, кто этого не умеет, очень быстро заканчивается.
