это мало похоже. Линчеватели же обычно не связываются с мелким криминалом. Да и жертв они убивают. Чтобы свидетелей не оставлять
— В том то и дело, — вздохнул таксист. — Говорят, в городе стали появляться подражатели.
— А, вот оно что, — пробормотал я. До этого момента я как-то не задумывался, что мои действия по отношению к бешеным апельсинам и прочим мелким бандам фриков воспримут как подражание линчевателям. С одной стороны это явный плюс. Значит, я выбрал правильную сторону. Ну а с другой…
С другой, я сбросил вызов полиции всего города. Потому что с точки зрения стражей правопорядка, подражатели, пусть и в таких делах, как борьба с организованной преступностью — это плохо. А это очень паршиво. Общество может подумать, что система бездействует. И в городе начнется хаос. Похлеще того, который творится сейчас. Поэтому подражателей будут искать. И устраивать над ними громкие показательные процессы, чтобы общество осознало, что самосуд — неправильное, противозаконное деяние. И если меня поймают — список инкриминируемых мне статей будет большим и разнообразным. А тут ещё и награда за голову. Словно прочитав мои мысли, водитель отвлекся от дороги и покосился на меня:
— Эх, найти бы этих линчевателей, — мечтательно пробормотал я и добавил:
— Ну, миллион рублей же обещают. За каждого.
— Эх, парень, — покачал головой таксист.
— А что не так? — сделал вид, что не понял я.
— То, что эти ребята правильные вещи творят, — сокрушенно ответил таксист. — А такие, как ты, могут все благие намерения загубить. И все от жадности. Желания денег поиметь.
— Это какие благие намерения? — усмехнулся я. — Людей убивать без суда и следствия?
— Да хоть бы и убивают, — тут же горячо возмутился таксист. — Иногда это необходимо. Вот тебе история: у меня в районе банда вымогателей орудовала. И мусора ничего сделать не могли. Или не хотели. Думаю, у бандитов почти весь участок на зарплате сидел. А когда линчеватели пару человек убили — так банда быстро распалась. И полицейские взятки брать перестали. Жизнь она дороже. Потому что перед линчевателями все равны, продажный законник или обычный бандит. Нарушил закон — получи пулю, вот и весь разговор. А ты про миллион говоришь. Да я бы сам им денег дал. За наведение порядка. Не миллион, конечно, но они правильное дело делают. Побольше бы таких.
— И что, в вашем районе преступников совсем нет? — ехидно поинтересовался я.
— Ну, не совсем, — чуть смутился таксист. — Отморозков хватает, но всяких д…..в, которые простых людей грабят, сильно меньше стало. Как и желания вступать в банды и творить грязь и бардак.
— И все равно, но в ней преступностью полиция должна заниматься, — не унимался я. — Для того эта организация и существует. И деньги получает.
Водитель обернулся ко мне, и в его карих глазах читалось явное непонимание: идиот я, или попросту решил поиздеваться:
— Ты из какого леса выбрался, парень? — усмехнулся он. — Полиция вся на зарплате у тех мразей, что банды уличные создают. Время сейчас такое. Хочешь жить — умей договариваться. А будешь закон чтить — придет тебе п….ц. И ладно, если одному тебе. А у людей семьи есть. Дети, жены, родня. А будешь помогать нужным людям — будет тебе счастье. Вот и все. Все куда проще, чем кажется, парень. Но ты ещё молодой глупый. Подрастешь — поймёшь.
На этом наш разговор и закончился. Водитель уставился на дорогу, а я смотрел в окно пассажирской двери, тщательно пытаясь спрятать довольную улыбку. Видимо, не всем в городе нужна награда.
Водитель высадил меня у парадной многоэтажки, в которой я сегодня днем снял квартиру.
— Счастливого пути, — попрощался я и закрыл дверь.
— Угу, — угрюмо ответил водитель и машина сорвалась с места, выезжая из арки двора.
Я довольно усмехнулся: видимо, таксисту не пришлась по душе моя философия о награде за линчевателей. Как и рассуждения о законах и правовой справедливости. Значит, сыграть роль наивного дурачка у меня вышло прекрасно. Поэтому довольно насвистывая я направился к дверям парадной. Дело сделано. Пора отдохнуть. Чай, горячая ванная и сон — все, о чем я сейчас мечтал. Всю неделю я чувствовал себя так, будто в две смены разгружал вагоны. Но бросать увлечение по наведению на улицах порядка, я не собирался. Наоборот, впервые в жизни, у меня была твердая уверенность, в том, что я делаю все правильно. Будто, до появления системы и игрового класса я и не жил вовсе. Так, существовал каком-то анабиозе. Шел по океану жизни как корабль со сломанным компасом и заклинившим рулевым колесом. Без курса и цели. А теперь же у меня появилась цель. Кровавая и благородная. Таков путь.
Домофон запищал, и я открыл дверь в парадную.
На площадке у лифта меня ждал новый сюрприз. В виде моего арендодателя. То есть, проще говоря, квартирной хозяйки. Она сидела, закрыв руками лицо, у двери, ведущей в жилой корпус, И при виде девушки я невольно напрягся:
— Здравствуйте, — осторожно произнес я, внимательно рассматривая сидевшую на полу гостью. Интересно, зачем она пожаловала сюда на ночь глядя? И почему без звонка? Впрочем, ответы на эти вопросы я получил довольно быстро. Когда девушка убрала ладони от лица, и взглянула на меня отсутствующим взглядом. В отсветах ламп дневного света лицо девушки блестело от слез. Глаза покраснели и припухли, а по щекам протянулись черные потеки туши. Нижняя губа припухла, а под правым глазом наливался огромный синяк.
— Кто это тебя так! — враз забыв о приличиях и переходя на "ты" спросил я, глядя на разукрашенное лицо.
Девушка лишь махнула рукой:
— Неважно.
— Это ты от этого самого "неважно" здесь прячешься? — уточнил я.
Девушка немного помолчала, глядя на меня. Потом коротко кивнула.
— Ладно, идем, — я протянул ей ладонь. — В квартире, с чашкой чая в руках, прятаться комфортнее.
Девушка ухватилась за протянутую руку, поднимаясь с пола, и послушно пошла вслед за мной в квартиру, которую сдала мне сегодня утром.
Я открыл дверь, щелкнул выключателем. В узкой темной прихожей вспыхнул свет. Девушка стояла в углу, устало глядя на меня. И от такого ее поведения, мне даже показалось, что она под транквилизаторами. Или в глубоком шоке. Последний вариант был
