Гоблин, Каин
Темная сторона. Шулер
* * *
Глава 1 Вечерние развлечения
«В сказках всегда есть хорошие и плохие персонажи — в зависимости от того, за что они борются, на какой находятся стороне. При этом сами герои сказок могут быть как добрыми, так и злыми: „хороший и добрый“ Дедушка Мороз, „хороший, но злой“ Илья Муромец, „плохой, но добрый“ Карабас Барабас, „плохой и злой“ Змей Горыныч. Так сделано, чтобы дети не путались, и не думали, что „добрый“ сразу же значит „хороший“, а „злой“ автоматически обозначает „плохой“. Читая сказки, всегда имейте это в виду!».
Djonny. «Сказки Темного Леса».
— Да куда ты лезешь? — вопил я в микрофон. — Уйди с линии огня, днище!
Терпение не то чтобы начинало сдавать. Индикатор агрессии уже давно пересек красную шкалу, приводя меня в состояние бешенства.
— Мамку твою в кино водил, — пропищал мне в ответ детский голосок. Скорее всего, ловеласу, охочему до чужих мамок, было от силы десять лет.
Цвета на экране монитора поблекли, картинка стала черно-белой.
— Чертовы школьники! — раздраженно прорычал я, сорвав с головы наушники и бросив их на стол. — Боги, если вы есть, заблокируйте этим малолетним рачкам доступ в интернет.
На дворе стояли ноябрьские праздники. Холодные, ветреные и сырые. Поэтому, вся школота, которой «завтра не на уроки», сгруппировалась в этих ваших интернетах. Про игровую реальность можно было смело забыть, пока каникулы не кончатся.
— Ненавижу детей! — прошипел я сквозь плотно стиснутые зубы.
Я оттолкнулся от края стола и выехал на кресле в центр комнаты, думая, чем бы занять остаток вечера.
Впрочем, решение пришло само собой в виде звонившего на столе телефона.
— У аппарата!
— Как сам? — раздалось из трубки в качестве приветствия.
— Как сала килограмм. — Я усмехнулся. — Чего хотел среди ночи?
— Только не говори, что ты уже спал, шаромыжник, тунеядец и бездельник, — саркастично ответил товарищ. — Какие планы на остаток ночи?
— До пятницы я абсолютно свободен, Виктор.
— Ну, вот и чудненько. Сейчас заскочу.
В трубке запищали короткие гудки. Я бросил телефон на стол и встал с кресла, пройдясь по комнате. Подошел к окну и, опершись руками на подоконник, выглянув наружу.
Съемная квартира не вызывала восторга своим местоположением. Выбирать особо не приходилось, потому, вручая риелтору кровно заработанные, я не заморачивался видом из окна. А вид, прямо сказать, был гнетущим. Узкий двор с арочными сквозными проемами, в который не заглядывает солнце, радовал только наличием плотно задернутых штор в окнах напротив. Зато здесь никто не интересовался, кто его сосед и чем он живет. В таких вот дворах и рождаются Раскольниковы с ржавыми топорами. Те, кто не нашел свое место в социуме и работу. К слову, ее у меня тоже не было.
Вернее, у меня были способы заработка. Но они были непостоянными и не совсем легальными. Вернее, совсем нелегальными. И дело тут не в деньгах, а в кураже и адреналине, что давала эта работа. Своего рода азарте.
Выбора у меня особо не было, так как питаться святым духом я еще не научился.
Не могу сказать, что мне не повезло с семьей. Мать умерла, когда мне было совсем немного, а отец оказался в местах не столь отдаленных. Но тетка с мужем не отдали меня, сиротинку, в дом для ненужных. Они оформили опеку и на этом решили, что свой долг выполнили. Буквально. Опекун был носителем погон и мотался по стране, куда она его пошлет, а его супруга следовала за ним, исполняя роль доктора и поддержки. Хорошо, кстати, выполняла. Меня таскали за собой по городам и весям, особо не спрашивая, каким образом эти путешествия отображаются на моей психике. Школы менялись от сезона к сезону. Обзаводиться друзьями было бессмысленно, а знакомые лишь раздражали тем, что имели разные имена, которые мне было лень запоминать. От меня требовалось не отсвечивать и не попадаться под ноги. Что я исправно исполнял. До поры до времени.
Когда же я вошел в пору созревания, то расстановка сил несколько изменилась. Отчим решил, что во мне нужно воспитать покорность, а я решил, что ему стоит перестатьтак решать. Вспоминая наше противостояние, я испытывал испанский стыд за взрослого дядю, который примерил на себя личину бога. Он не замечал, что его ловко дурят. Я притворялся послушным мальчиком, а он принимал все за чистую монету.
На каникулы меня отсылали в пыльный городок у моря, где я тайком встречался с отцом. Вот кто всегда принимал меня таким, каков я есть. Ему было плевать, что на мне надето, какие сигареты лежат в кармане моей куртки. После очередной отсидки, он колесил по курортному городку и облегчал кошельки наивных отдыхающих. Нет, я не рисовал себе идеалистическую картину, где мой папаша был хорошим малым. Конечно, все было не совсем так, а порой и совсем не так. Но он не пытался казаться кем-то иным. И это я ценил в нем превыше остального.
Зачастую мы встречались в одном душевном заведении на берегу, где отец знакомил меня со своими друзьями — колодой. И конечно же, он делился житейской мудростью, которая была для меня скорее сказочной, чем реальной. Ведь после каникул я возвращался в очередной военный городок, в уважаемую семью. И только истертая колода с насечками и крохотными песчинками между слоями картона напоминала мне об отце и его солнечной улыбке. Вот кто никогда не унывал.
После совершеннолетия, когда военком официально заявил, что такие дебилы им и бесплатно не нужны, отчим решил отправить меня в выбранное им учебное заведение. Я честно согласился, взял деньги и уехал в туманный город. Тут я сменил телефон, снял квартиру и начал новую жизнь, которую выбрал сам. Не уверен, что она лучше, чем та, которую пророчили мне новоявленные родственники. Зато это была моя жизнь. В которой я сам принимал решения и сам же за них отвечал. Как говорится: пусть херовая, зато не в кредит.
Воспитание и правила, намертво вбитые социумом с рождения, твердят, что за преступлением обязательно следует наказание. Это показывают нам с экранов в разных фильмах, об этом написано множество книг. Но порой, запретный плод тянет тебя словно магнит. Особенно сильно это работает в подростковом возрасте. И вот ты нарушаешь статью уголовного кодекса. Мелкую, типа развода лохов в интернете или кражи безделицы в супермаркете. Спектр эмоций трудно описать. Сперва ты испытываешь эйфорию, вызванную тем, что довел дело до конца. Ты решился и… все выгорело. Но потом эйфорию сменяет дикий, первобытный ужас. Ты боишься, что тебя уже выследили и вот-вот поймают. Этот страх и вызван тем, что ты нарушил правила общества, а за преступлением всегда следует наказание. И тебе об этом постоянно твердили, вдалбливая в голову с рождения. Ты не спишь ночами, в ожидании, когда за тобой придут копы, боишься малейшего шороха, вздрагиваешь от каждого стука. А потом в один определенный момент понимаешь, чтовсем плевать. Тебя не только не поймали, но даже, скорее всего, не стали искать. И страх проходит. Его сменяет новое желание: повысить планку и проверить, сможешь ли ты? И эта жажда куда опаснее героиновой зависимости.
Звонок домофона прервал течение моих философских размышлений. Я оторвался от окна и пошел открывать дверь ночному гостю.
* * *
Для прогулки решено было выбрать центральную часть города.
Еще по дороге мы взяли по несколько бутылок пива, а коварная подземка укачала нас. На станции метро «Чернышевская» мы покинули проезд, так как изрядно утомили пассажиров вечернего метро, возвращающихся домой. Оно и неудивительно. Их вечер был полон мыслей о семьях, которые ждут их дома, горячем ужине и телевизоре. Мы же с Виктором были не самыми хорошими попутчиками. Пиво разогрело нас, сняв всяческие оковы приличия и вежливости. Нет, мы еще не превратились в озверевших животных, лишенных остатков рассудка, но тревожные звонки о том, что вечер мы, скорее всего, проведем в отделении, уже начинали поступать в мой затуманивающийся этанолом мозг. Закончилось все безобразной дракой, возникшей в вагоне. На очередной станции в вагон вошел парень в розетке Спартака. Это Виктору не понравилось, но и вступать в драку без повода товарищ не желал. Благо, фанат очень быстро дал Виктору этот самый повод. Он начал приставать к сидевшей рядом девушке, которая была не в восторге от такого общения. Виктору было достаточно такой причины. О чем мой приятель тут же сообщил:
