оказался Зеслев. Тяжёлый охотничий топорик свистнул в воздухе, и Леверез, схватившись за пробитую грудь, рухнул наземь. Вопль ярости пролетел по лесу. Ровсевазы схватились за оружие и… взвыли от боли. Копья и ножи людей Зорака вонзились в их доверчиво открытые союзникам спины. Горло Гослова перерезал сам Зорак, с которым дядя вождя безмятежно перешучивался несколько мгновений назад. Пара ударов сердца, и окровавленные тела троих Ровсевазов легли к ногам Велевойса, за всё время расправы не шевельнувшего и мускулом. Вождь сидел с чёрной шкурой в руках, на его лице играла зловещая усмешка.
– Ты сделал правильный выбор, Зорак, – промолвил он. В голосе переводившего Аттала почувствовалось неподдельное восхищение. – Ансаз, ты видел всё. Он ударил первый, вызова не было. Так?
– Не было, – вождь Ансаз ошеломлённо сглотнул, окидывая взглядом побоище. Его рука непроизвольно сжала нож, но видно было, что достать оружие он не решится.
– Я был в своём праве, Ансаз? – настойчиво повторил Велевойс. – Ты подтвердишь это собранию?
– Подтвержу, – Ансаз судорожно дёрнул головой. Очевидно, это должно было означать согласный кивок.
– Да будет так, – сказал Велевойс и обернулся к Кинане. – Твой трофей, царица герозов.
На руки царице легла покрытая неожиданно мягкой шерстью шкура. От чёрного меха тошнотворно пахло кровью.
– И всё-таки, любимый, это очень опасно, – закутанная, по случаю заморозка, в мягкое одеяло из заморской верблюжей шерсти, Молтис свернулась клубком в широком сандаловом кресле и с тревогой наблюдала за любовником, нервно мерящим шагами комнату.
– Это опасно, но так дальше продолжаться не может, – не оборачиваясь бросил Харидем, погружённый в собственные мысли. – Казни продолжаются без перерыва, войска нет, торговля парализована. Скоро начнётся зима, а с ней и голод. Мы не можем это так оставить. Не можем!
– Но разумно ли звать чужеземцев? Даже если Иреон согласится помочь, это будет значить, что мы не можем справиться сами.
– А мы разве можем? Смотри на наше положение трезво. Никто в Анфее не совладает с Ктесиппом, все слишком запуганы и слабы. Без латарийцев нам этого не изменить.
– Но если Иреон вступит в Анфею и наведёт порядок, он решит, что мы ему не нужны. Латарийцы станут управлять Анфеей напрямую.
– Даже если так, ему всё равно понадобятся верные люди среди анфейцев. Я хорошо знаю Иреона, он разумный человек, с ним можно договориться. Без места мы не останемся, будь уверена.
– Сейчас мы правим Анфеей, а сделаемся прислугой при латарийцах…
– Правим?! Молтис, любимая, чем мы правим?! Мы пишем законы и издаём указы, до которых никому нет дела! Всё решается на улицах Ктесиппом да его сопляками-живодёрами, и правят они из рук вон плохо! Не этой судьбы мы желали Анфее, когда давали ей демократию!
– Хорошо, любимый, допустим, но не лучше ли подождать более удобного случая? Так или иначе, скоро придётся вести переговоры, ты можешь напрямую снестись с Иреоном или кем-то другим.
– Ждать нельзя, дорогая, или ты не понимаешь? Лампрокл, Глитей, Петронипп, Исафр и ещё сотни людей – всех их казнили без суда, не называть же судом комедию, что играет Ктесипп перед этими скотами. Что нам, ждать, когда возьмутся за нас?
– Мы ему ничем не угрожаем. Вы с Силаном поддерживаете его во всём, а он понимает, что вы ему нужны. Хотя бы как символ.
– Всё это временно, любимая, всё это до первого подозрения или несогласия. Ктесипп как тигр: никогда не знаешь, когда ему захочется крови, а если не захочется ему, захочется его толпе. Нет, дорогая, Ктесипп опасен для всех, это уже понял даже Силан – должен же игрок в тавулорис уметь думать хоть как-то. Как это ни печально, кроме него возможных союзников в Анфее у нас не осталось. С ним тоже нужно как-то снестись.
– Подожди, это слишком опасно. А если он расскажет Ктесиппу?
– Чтобы стать следующим? Нет, он, конечно, спесивый дурак, но не настолько же. Мы будем действовать осторожно, надо поговорить с Силаном, но не оставить следов. Ты займёшься этим?
– Я? Но почему я?
– Кроме тебя я не доверяю никому, а нам с Силаном напрямую связываться опасно. Ты умеешь убеждать мужчин, – Харидем улыбнулся, представив то, что скрывается под укутывающим гетеру одеялом. – Осторожно изложи ему наше предложение. Особенно намекни на деньги, дай понять, что после расправы над Ктесиппом и палочниками, награбленное ими будет разделено под нашим присмотром. Намекни на связи в Эфере и возможное гражданство. В общем, ты знаешь, что говорить.
– Хорошо, любимый, я сделаю. А как всё же с латарийцами? Как ты намерен их позвать?
– Всё нужно делать быстро, без промедления. Иреон сейчас в Эмафе, это всего день пути от нас. Я пошлю туда своего доверенного слугу Кикла, и он передаст Иреону суть дела. Дальше мы дождёмся латарийцев и откроем ворота…
– Нет, нет, дорогой, так нельзя! – в ужасе воскликнула Молтис.
– Что нельзя, что с тобой, любимая? – опешил Харидем.
– Прежде всего, нельзя доверять такие вещи рабу!
– Я вполне доверяю Киклу.
– Что неразумно, но даже если так, ему не поверит Иреон. Ведь он из Дневного света, они всегда и во всём ищут подвох. Если к нему придёт раб и станет говорить о таком важном деле, он решит, что это какая-то ловушка!
– Хорошо, что ты предлагаешь.
– Иреону нужно написать, и он должен ясно понять, от кого письмо.
– Писать опасно… – нерешительно вымолвил Харидем.
– Но необходимо. Нельзя доверять важные сведения рабам и нельзя дать Иреону повод сомневаться, иначе все опасности, которым мы подвергаемся, будут напрасны.
– А если письмо попадёт в чужие руки?
– Напиши без имён, но так, чтобы стало сразу ясно, кто его написал. Твой слуга подтвердит, что письмо от тебя.
– Хорошо, мы сделаем так, как ты говоришь. Я надиктую тебе письмо, чтобы не узнали мою руку, если что.
– Я умею писать несколькими почерками. Когда оно будет отправлено?
– Завтра же Кикл выедет в Эмаф, – заложив руки за спину, Харидем прошёлся взад-вперёд. – А ты завтра же найди способ переговорить с Силаном. Тогда мы будем во всеоружии и сможем достойно принять Иреона. Ничего, мы ещё вернём в Анфею порядок. Демократия победит!
– Да будет
