Гневко. Конь уж больно резво пошёл, почуяв свежий морской воздух.
— Я тоже, может, предпочитаю теории практику, — насупилась девушка, — Вот только из твоей практики непонятно ровным счётом ничего. То вроде видно, что приятна, а то даже на обычную прогулку приходится уламывать.
— Я уже говорил, что терпеть не могу лошадей.
— Что, прям настолько? — она с вызовом посмотрела на меня.
— Да. Прямо настолько, — я многозначительно подмигнул ей, — Не доверяю я им, — Немного помолчал и шёпотом добавил, — Думаю, что у них какой-то лошадиный заговор.
Словно бы подтверждая мои слова, Гневко фыркнул и шумно втянул ноздрями воздух. Айлин прыснула.
— Ну да, — отсмеявшись сказала девушка, — Определённо, это был заговор. А ты поймал его с поличным. Теперь ему придётся тебя убить.
— Хм… — я задумчиво почесал бороду, — А ведь ты права. Значит, как приедем в столицу, отправлю парней развешать по всем улочкам объявление: срочно требуется казах-телохранитель, разбирающийся в приготовлении конской колбасы.
Айлин улыбнулась. Зверь шумно втянул ноздрями воздух, начал встревоженно стричь ушами. Будто бы понимал, о чём мы сейчас говорим.
— И всё-таки… — начала было девушка, но я не дал ей договорить. И так было понятно, что именно она хочет спросить.
— Да, мне тоже приятно твоё общество, — улыбнулся я, — Хоть порой ты меня тоже жутко бесишь.
— Без этого думаю, было бы слишком скучно, — улыбнулась девушка. И мы снова замолчали.
Дорога делала крюк, огибая крутую, устремлённую в небо скалу, которую облюбовала целая стая чаек. Они гостили здесь не в первой, судя по многочисленным белым потёкам, оставшимся на чёрном, покрытом водорослями камне. При нашем приближении птицы встревожились, закричали, захлопали крыльями и взмыли в затянутое серыми тучами небо. Из-за скалы донёсся раскатистый шум прибоя.
Айлин закрыла глаза и шумно втянула носом воздух. Немного помешкав и на всякий случай оглядевшись по сторонам, я последовал её примеру. Он пах солью, морскими водорослями и… свежестью. Такой, какая обычно бывает после грозы или хорошего проливного дождя. Ощущение было непривычным. И от того вдвойне приятным. Честно сказать, я уже и не помню, когда в последний раз вдыхал воздух, не пропитанный конским потом, запахами старых портянок, вонью выгребной ямы, прогорклым маслом и прочими «ароматами» солдатского лагеря.
— Хорошо тут, — словно бы вторя моим мыслям, улыбнулась девушка, слегка ёрзая в жестком седле. Я молча кивнул.
За дорога огибала скалу и выходила на берег. Ближе к подножию скал его устилала мелкая галька. Чуть подальше за этой каменной косой, расположились барханы из бело-жёлтого мелкого песка, овеваемые холодным морским ветром. А за ними расстилалась бескрайняя серо-чёрная водная гладь, увенчанная белыми барашками волн. Они с шумом бились о барханы, пытаясь добраться до мелкой гальки, но каждый раз вязли в песке, выбрасывали на него комья пены и отступали назад, собираясь с силами для новой попытки.
По правую руку от нас бурлила и пенилась река, бежавшая меж десятков мелких островков, отмелей, наплывов и торчавших из воды скал. К морю её дельта расширилась настолько, что большие и маленькие протоки тянулись почти до самого мыса, терявшегося в голубоватой туманной дымке где-то на горизонте.
— Знаешь… — неуверенно бросила Айлин, — Спасибо, что всё-таки согласился поехать. Без тебя, честно сказать, я бы наверное не решилась. И не увидела этого.
— Чего?
— Моря, — сказала она, — Не поверишь, но я за всю свою жизнь так ни разу его и не видела. Только на картинках или виртуальных проекциях.
— Технически, эта всё та же виртуальная проекция, — пожал плечами я, кося взглядом в сторону песчаных барханов, — Разве что, до боли реалистичная, так как воспроизводится на крайне мощных серверах, а не на частных рабочих станциях.
— Не занудствуй, — фыркнула девушка, — Для нас оно настоящее, как и весь этот мир. Другого к сожалению или к счастью у нас уже не будет.
— Знаю-знаю, — грустно улыбнулся я, — Просто никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Сложновато уложить в голове знание, о том, что этот мир — лишь виртуальная иллюзия и понимание того, что для нас он самый что ни на есть реальный. Ну да правда… Не будем об этом.
На несколько мгновений в пропитанном влагой и солью воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь криками чаек и шумом морского прибоя. Где-то вдалеке зазвенела корабельная рында. Из-за скалы медленно, величественно выплывал огромный трёхмачтовый парусник. По его палубе сновали матросы. Иногда сквозь шум прибоя прорывались резкие окрики команд.
— И всё-таки я рада, что мы выбрались, — Айлин поглядела на корабль и легонько тронула пятками остановившуюся лошадь, — Честно сказать плавание меня вымотало в конец. Надо было взять передышку хоть на часок. Прежде чем нас снова задушит город.
— Качка? — поинтересовался я.
— Не только, — возразила девушка, — Не пойми меня неправильно. У нас в отряде хорошие ребята, но за последнюю неделю я от них устала. Они иногда так смотрят… — Айлин поёжилась, — Меня аж дрожь пробирает. Ну и манеры у них… Не на высоте. Представляешь, один прямо при мне достал свой шланг и начал мочиться за борт. Даже не отошёл из вежливости. И только когда я ему пригрозила, что превращу его хер в горстку пепла, если не прекратит… Да и остальные в этом плане тоже стеснительностью не отличались.
— Ну, тут уж тебе придётся понять и войти в положение, — я пожал плечами, — Нам и так стоило больших усилий выбить хотя-бы одну комнату под сортир, чтоб хотя-бы дамы не были вынуждены ходить за борт. Вот только для второй такой на барке просто не было места. Я тоже чтоб ты знала, справлял нужду именно туда. Не сходить же на берег, каждый раз, как кому-нибудь приспичит поссать.
— Да знаю я, — отмахнулась Айлин, — И всё понимаю. Просто всё это смешалось в одну кучу и… В общем надо было от этого отдохнуть. Кроме того… — девушка замялась, пытаясь подобрать нужные слова. Её лицо внезапно посерело. Плечи осунулись. Она зябко поёжилась, — Кроме того всё это мелочи, по сравнению с другим.
— Чем, — поинтересовался я, подгоняя пятками Гневко. Конь почему-то начал встревоженно стричь ушами, водить мордой и шумно втягивать носом воздух. Странно. Раньше он вёл себя достаточно спокойно. Может, устал выносить меня в качестве всадника? Или просто вновь буйный нрав разыгрался.
— Я тоже начала видеть сны, — мрачно бросила девушка, — И они мне совсем не понравились.
— Что увидела, — я легонько хлестнул Гневко поводьями. Дорога тут делала поворот, огибая скалу, но норовистый конь почему-то упорно отказывался идти дальше. Фыркал, бил землю копытом и стоял на месте будто вкопанный. С кобылой Айлин тоже происходило что-то странное. Она наклонила морду к земле и начала нюхать береговую гальку, изредка всхрапывая.
Девушка ударила её в бока пятками и хлестнула поводьями. Кобыла неохотно подчинилась. Видя это Гневко тоже прекратил упрямится и понемногу побрёл вперёд. Но тревога его не покинула. Я буквально задницей и бёдрами чувствовал, что конь напряжен словно натянутая струна. В любой момент готов сбросить с себя седока и ударить в галоп, уносясь прочь от этой странной скалы.
— Я видела собственную смерть… — договорить девушка не успела. Мы всё-таки обогнули скалу. И увидели сына рыбака и двух стражников. Вернее то, что от них осталось.
На гальке лежала груда мяса. Три тела без рук и без ног. У одного, того, что когда-то был в простой льняной рубахе, превратившийся сейчас в окровавленные лохмотья был вспорот и выеден живот. Чёрная, лоснящаяся верёвка кишков лежала неподалёку, стекая на мелкие камни кровью и какой-то слизью. Телам стражников повезло чуть побольше. Их внутренности защитили панцири, однако низ живота не прикрытый железом так же был выеден. Головы и конечности всех троих были разбросаны по всему берегу.
Над телами и их кусками склонились существа. Две дюжины тощих, покрытых чёрной коростой тварей. Когда-то они были людьми, но болезнь изменила их тела до неузнаваемости. Одна из таких тварей, чавкала совсем недалеко от скалы, так что у нас была возможность рассмотреть её во всей красе.
Кожа высохла и потрескалась, сильно обтянув кости. Губы сгнили, обнажив острые, покрытые свежей кровью кривые зубы. Нос провалился внутрь черепа. На его месте осталась уродливая дыра из которой сочилась полупрозрачная слизь. Глаз не было вовсе. Ввалившиеся глазницы заросли
