мне бы, по крайней мере, покой был!
Едва только она произнесла эти слова, как ее дочка обратилась в ворониху и прямо с рук ее вылетела в окно.
Полетела она в дремучий лес и долго там оставалась, а родители ее ничего о ней не знали.
Зашел однажды в тот лес прохожий молодец, услышал, что ворон его кличет, и пошел на голос.
Когда он подошел поближе, ворониха сказала ему:
– Я по рождению королевна, и меня заколдовали; но ты можешь меня от чар избавить.
– Что же я должен сделать для этого?
– А вот, ступай глубже в лес и увидишь избушку, а в ней старушку, которая будет тебе предлагать и еду, и питье, но ты ничего не принимай! Если что-нибудь съешь или выпьешь, то на тебя нападет сон и ты меня уже не сможешь избавить. В саду, позади избушки, большая куча хворосту, на ней должен ты стоять и меня ожидать. Три дня сряду я буду туда приезжать в два часа пополудни в повозке, которая сначала будет запряжена четырьмя белыми жеребцами, потом четырьмя рыжими и, наконец, четырьмя черными; но если ты во время моих приездов будешь спать, а не бодрствовать, то я не буду избавлена от чар.
Прохожий обещал все исполнить по ее желанию; но ворониха все же сказала:
– Ах, уж я знаю, что ты не избавишь меня от чар, ты что-нибудь примешь от этой старухи.
Тогда он еще раз обещал ей и, действительно, не хотел прикасаться ни к чему – ни из еды, ни из питья.
Когда же он вошел в избушку, старуха подошла к нему и сказала:
– Ах, ты бедненький, какой ты изморенный, иди-ка да подкрепись, поешь и попей!
– Нет, – сказал прохожий, – я ничего не хочу ни есть, ни пить. – Но она от него не отставала и сказала: – Ну уж если есть не хочешь, так хлебни разок из стаканчика, один раз не в счет!
Вот он и дал себя уговорить и попил.
В два часа пополудни вышел он в сад и хотел выждать приезда воронихи.
В то время как он там стоял, он вдруг почувствовал такое утомление, что не мог себя преодолеть и прилег немного отдохнуть, а спать ни в каком случае не хотел.
Но едва он вытянулся на траве, как глаза у него сомкнулись сами собою, и он заснул, да так крепко, что ничто на свете не могло бы его пробудить.
Ровно в два часа приехала ворониха на четверке белых коней, но она была уже глубоко опечалена и говорила:
– Я вперед знаю, что он спит.
И когда она пришла в сад, то действительно увидала его спящим. Она вышла из повозки, подошла к нему, стала его звать и трясти за плечо, но он не проснулся.
На другой день около полудня старуха пришла снова и принесла ему еду и питье, но он ничего не хотел принимать. Однако же она не дала ему покоя и уговаривала его до тех пор, пока он не приложился к стакану.
Около двух часов пошел он в сад, на то же место, собираясь ожидать ворониху, и вдруг опять почувствовал такое большое утомление, что на ногах удержаться не мог.
Он не мог совладать с собою, должен был прилечь и погрузился в непробудный сон.
Когда приехала ворониха на своей четверке рыжих коней, она была уже глубоко опечалена и сказала:
– Я вперед знаю, что он спит.
Подошла королевна к нему, будила его изо всех сил, но разбудить его было невозможно.
На другой день старуха стала его спрашивать, почему он ничего не ест и не пьет или он хочет уморить себя голодом?
Он отвечал:
– Я не хочу и не могу ничего ни есть, ни пить.
Однако же она поставила перед ним блюдо с кушаньем и стакан вина, и когда он почуял запах всего этого, то не мог противиться желанию и отхлебнул большой глоток из стакана.
Когда пришло время, вышел он в сад на то же место и стал ожидать королевну, но усталость сказалась еще сильнее, нежели в предшествующие дни; он лег и так крепко заснул, словно окаменел.
В два часа приехала ворониха на четверке вороных коней и в черной повозке.
Она была в полном сокрушении и говорила:
– Я уже вперед знаю, что он спит и не может меня освободить от чар.
Подошла она к нему и видит, что он крепко спит. Она его трясла за плечо и звала, но пробудить была не в силах.
Тогда она положила около него хлеб, кусок говядины и поставила бутылку вина, и он мог всем этим питаться сколько угодно, а ни хлеб, ни мясо, ни вино в бутылке при этом не убывали.
Затем сняла она золотое колечко с пальца и надела на палец ему, и на том колечке было вырезано ее имя.
Сверх всего этого она положила тут же письмо, и в нем объяснила свойства данных ему даров, а также и добавила: «Вижу я, что ты меня здесь не можешь освободить от чар, а потому приходи в золотой Штромбергский замок, знаю наверное, что это вполне от тебя зависит».
Дав ему все это, она вернулась в свою повозку и поехала в золотой Штромбергский замок.
Когда молодец проснулся да убедился в том, что он долго и глубоко спал, то опечалился и сказал:
– Ну, видно, она уж и точно проехала, и я ее не мог избавить от чар.
Тут заметил он рядом с собой еду и вино, которые она около него положила, и прочел письмо, в котором излагалось, как все произошло и куда направилась королевна.
Тогда он тотчас собрался в путь и пошел, намереваясь пробраться в золотой замок Штромберг; но не знал, где тот замок находится.
И долго-долго бродил он по белу свету, пока не пришел в дремучий лес, и шел тем лесом две недели сряду, и все не мог из него выйти.
Случилось однажды вечером, что он, почувствовав большое утомление, прилег в том лесу под куст и заснул.
На другой день пошел он далее и вечером, когда опять собирался прилечь под кустом, услышал такой вой и жалобные крики, что сон у него вылетел сразу из головы.
И когда наступило время, в которое обыкновенно зажигают в домах свечи, он вдруг увидел как будто свечечку, мерцавшую в темноте, тотчас поднялся и пошел на огонек. Таким образом подошел он к дому, который казался невелик только потому, что перед входом в него стояла великанша.
Вот и подумал он про себя: «Если прямо в дом войду, меня заметит эта великанша, и легко можно за это и жизнью поплатиться». Однако все же решился и вступил в дом.
Увидев его, великанша сказала:
– Вот и хорошо, что ты пришел, потому что я давно уже не ела, а теперь тобою и поужинаю.
– Оставь эти мысли, – сказал молодец, – даром съесть себя я не дам; и коли ты есть хочешь, так у меня найдется чем тебя накормить.
– Если ты правду говоришь, – сказала великанша, – так можешь быть насчет себя спокоен, ведь я хотела тебя съесть только потому, что нет у меня ничего другого в запасе.
Вот сели они за стол, и молодец вынул свой запас хлеба, вина и мяса, который никогда не истощался.
– Недурно! – заметила великанша и наелась вволю.
Затем молодец спросил у нее, не знает ли она, где стоит золотой замок Штромберг.
– А вот посмотрю на своей ландкарте: на ней все города, деревни и поселки обозначены.
Притащила ландкарту, стала искать на ней замок и не нашла.
– Это пустяки! – сказала она. – Наверху у меня есть ландкарты побольше этой; на них поищем. – Но и там искали напрасно.
Добрый молодец собирался дальше идти, но великанша попросила его еще два денька обождать, пока вернется ее брат, отправившийся на поиски съестного.
Вернулся и брат домой, и его они спросил насчет золотого Штромбергского замка, и тот отвечал:
– А вот поем досыта, так поищу на карте.
После еды пошел с ними в свою комнату, искали все вместе на его ландкарте и не могли сыскать; вытащил он затем и другие, старые, карты, и на них они продолжали искать, пока не нашли замка, но оказалось, что до него еще остается много тысяч верст пути.
– Как же я туда дойду? – спросил молодец.
А великанша сказала ему:
– У меня есть два
