режиссерское привнесение в мир Толкина весьма удачно.
[15] Вопрос, крылат ли балрог, в свое время весьма бурно волновал фэндом. Не возобновляя старых дискуссий, заметим лишь, что непонятно, почему балрог не взлетел из пропасти, если у него есть крылья.
[16] Здесь и далее, если не указано иное, цитаты из «Властелина колец» даны в переводе Н. Григорьевой и В. Грушецкого.
[17] Здесь и далее цитаты из «Сильмариллиона» даны в переводе Н. Эстель.
[18] О престоле сообщается в эддической песни «Поездка Скирнира».
[19] «Младшая Эдда», «О еде эйнхериев и Одина». Перевод О. А. Смирницкой.
[20] При анализе в духе «натуральной школы» (когда действия литературных персонажей воспринимаются как поступки живых людей) получается, что Маэдрос, открыто воспротивившийся ярости отца, никак не мог быть инициатором нападений на эльфийские города, зато на эту роль вполне подходят средние братья.
[21] В науке нам также не встречались попытки найти ответ на эту загадку. Но поскольку, как уже было сказано, вопрос должен нести космогонический характер и предыдущие загадки касаются судьбы мира после Рагнарёка, то рискнем предположить, что Один сообщает Бальдру, что тот станет правителем нового мира.
[22] Ссылки на «Калевалу» даются по версии Элиаса Лёнротта. Римская цифра означает номер руны, арабские цифры — строки. Для ценителей аутентичного фольклора приводим ссылки на академическое издание (Карело-финский народный эпос, в 2 книгах. Кн. 2: Переводы. М. : Восточная литература, 1994): поединок с Еукахайненом — с. 78–81; упоминаемые далее сюжеты: чародейный поединок Лемминкяйнена — с. 249–269, сотворение лодки заклинанием — с. 214, магией созданные лодка и гребцы — с. 67, 72, рассказ о рождении железа — с. 38–41, 342–345, заклинание раны — с. 51–57.
[23] Толкинистский фэндом не осознает этот момент. В бард-операх «Финрод-Зонг» Лоры Бочаровой и «Лэ о Лэйтиан» Скади (Людмила Смеркович) поединок предстает именно как диалог. Отметим, что «Поединок Финрода и Саурона» Лоры был написан задолго до основного текста «Финрод-Зонга» и пользовался в фэндоме большой популярностью. Мы полагаем, что причина этого — не только несомненные достоинства самой песни, но и то, что ее концепция магического противоборства в духе «Калевалы» была ближе фэндому, чем собственно идея Толкина46.
[24] Перевод Л. П. Бельского.
[25] Однако, как уточнил Могултай (известный востоковед Александр Немировский), угаритские тексты стали переводить с 1930-х годов, а имя Илуватар встречается еще в «Утраченных сказаниях», так что влияние угаритского Илу на имя Илуватара исключено. Мы можем говорить только о влиянии аккадского «илу» («бог») как нарицательного. Могултай также предположил, что имя Илуватар могло бы получиться из ilu + pater, сочетания аккадского и латинского корней.
[26] Как пояснил Могултай, речь идет о начале VII таблицы поэмы «Энума элиш» («Когда вверху»), где перечисляются эпитеты громовержца Мардука (его называют богом приятного ветерка, владыкой успеха, дарующим щедрость и богатство и т. п.). Пользуясь случаем, я глубоко благодарю Могултая за разъяснения.
[27] В этом контексте слово «орки», о происхождении которого нет единого мнения, подозрительно созвучно слову «турки».
[28] Более точен перевод Григорьевой и Грушецкого: «Среднеземье», но прижился менее точный, но более русифицированный вариант Муравьева и Кистяковского.
[29] При внимательном чтении Приложений к «Властелину колец» выясняется, что Анарион далеко не так прост, но прямо в тексте об этом нигде не сказано.
[30] Напомним любителям фильма, что схватка Арагорна с назгулами на Заверти отсутствует в романе.
[31] Обратим внимание на привычное словосочетание «великий человек». Буквально это человек огромного роста. Так наш язык хранит мифологические представления.
[32] Функционально в сюжете «Сильмариллиона» Мелиан фигурирует как богиня земли, хотя, по мысли Толкина, майары в космологии соответствуют скорее христианским ангелам.
[33] В оригинале — angelic.
[34] Магических колец в мире Толкина отнюдь не двадцать. Точное их число неизвестно: «Когда-то в Эрегионе эльфы отковали несколько, как вы их называете, волшебных колец. Одни были посильнее, другие — послабее. Сначала, пока они учились, кольца были слабые. Для эльфийских мастеров это была просто интересная задачка, но эльфийские забавы могут оказаться опасными для смертных» (перевод Н. Григорьевой и В. Грушецкого).
[35] Пример животных у Мирового древа — четыре оленя у ясеня Иггдрасиль («Старшая Эдда», «Речи Гримнира», строфа 33). Пример животных, составляющих собою ось, — капитель колонны Ашоки, современный герб Индии (четыре льва, стоящих спинами друг к другу).
[36] Обратим внимание на слово «падение». Язык сохраняет мифологему антиоси.
[37] Благодарю Олега Семеновича Ладыженского, подметившего эту деталь.
[38] Так, славянский владыка нижнего мира Велес был покровителем певцов, аналогично кельтский Дагда и многие другие. Велес связан с образом медведя — хозяина леса, в ритуалах делали акцент и на бороде этого бога.
[39] Катабасис есть высшая степень героизации, поэтому в полигеройных произведениях он связан лишь с главным героем. «Властелин колец» здесь скорее исключение, поскольку катабасис в чистом виде происходит лишь с Гэндальфом. Впрочем, для Толкина, как христианина, буквальное воскрешение смертного — событие слишком много значащее, в его книгах оно происходит лишь единожды, это воскрешение Берена в «Сильмариллионе».
[40] Этот достаточно мифологизированный образ Фарамира решительно снижен в фильме Джексона, причем продиктовано это явно задачами не психологического, а визуального порядка: благодаря превращению безупречного героя в обычного человека хоббиты оказываются в Осгилиате во время схватки, и далее следует одна из красивейших сцен с назгулом. Насколько оправдано такое переосмысление образа Фарамира — сложно сказать. У самого Толкина с развитием сюжета образ Фарамира постепенно смещается в сторону демифологизации и психологии.
[41] Если рассуждать в стиле любителей компьютерных игр, у Саурона есть крылатые твари, на которых во втором томе стали летать назгулы, так что если бы гипотетически Гэндальфу удалось уговорить орлов отнести Фродо с Кольцом к Ородруину, то орлов ждал бы весьма колоритный воздушный бой с самыми непредсказуемыми последствиями. Так что сторонники идеи «десанта на орлах» неправы и по сути, и по форме.
[42] Нельзя отрицать, что в этом эпизоде Толкин находится под влиянием столь нелюбимого им «Макбета» Шекспира, где присутствует тот же мотив выполнения невыполнимого условия (в частности, упомянутый лес, «сдвинувшийся» с места). Этот мотив чрезвычайно широко представлен в индийской мифологии, например, царь асуров (демонов) Хираньякашипу был неуязвим для богов, людей и животных, не мог быть убит ни днем, ни ночью, ни на суше, ни на море, ни сухим, ни мокрым оружием — и был повержен богом Вишну, принявшим образ человеко-льва, в сумерках, в полосе прибоя, оружием, покрытым морской пеной.
[43] Подчеркнем, что речь идет не просто о материальном предмете в качестве главного героя, но о таком предмете, который должен быть в функции волшебного средства, персонификации магических качеств главного героя. Материальный предмет в роли протагониста сказки — явление широко распространенное, особенно в архаическом фольклоре. Из литературных сказок сразу вспоминается «Буратино».
[44] Воспитание дядей типично для мифологических текстов. Генетически этот мотив восходит к одной из древнейших форм брака — матрилокальному, при котором собственно брак носил временный характер, женщина воспитывала своих дочерей, а ее брат (за отсутствием мужа) растил ее сыновей. Так что дядя-воспитатель — это всегда дядя по материнской линии.
[45] В этом эпизоде чрезвычайно показательно расхождение книги и фильма: у Джексона Арагорн не успевает помочь Боромиру, поскольку героически бьется против огромной толпы урук-хаев. Это изменение обусловлено не только требованиями киногеничности. Многочисленные примеры подобных боев в мировом эпосе показывают, что чем популярнее сюжет, тем больше автор стремится оправдать героя, бросившего другого на верную гибель. Так, в ирландском
