Ничего не произошло.
Стефан хохотнул, остановился и склонил голову на бок.
- Ой, ну неужели! Какая неприятность!
Не желая верить в это, я продолжала спускать курок, раз за разом. Смех Стефана становился громче, и вскоре ему вторило эхо. Нас разделяли пять метров.
- Быть может, - Стефан выпучил глаза и поднял брови – сама Искренность, - вы хотите попробовать без оружия? Я могу, честно. Ради вас я могу.
Я опустила «беретту», ставшую бесполезным куском металла.
- Обещаю, Маргарита, я постараюсь сделать все очень быстро. Как с Константином. С ним уж я постарался. Оба раза.
И Стефан двинулся на меня, параллельно выуживая из кармана брюк кастет. Он, вероятно, был слишком сосредоточен на мне, и не заметил, как замигали лампы. Когда одна за другой они начали гаснуть, Стефан нахмурился и остановился.
- Это был ты, - услышала я собственный голос. – Ты убил Константина.
Все, что в данный миг связывало меня с окружающей действительностью и не позволяло вконец слететь с катушек, был лежащий без сознания Влад (он не умер, не мог умереть, просто не мог!) и впившаяся в мой разум раскаленной клешней мысль о Константине.
- Что за?.. – забормотал Стефан.
Тьма стремительно сомкнулась вокруг нас, а вместе с ней – пробирающий холод. Я почувствовала, как ветерок коснулся упавших на щеку волос. Это была пуля. Грохот выстрела оглушил меня с опозданием в секунду. Громыхнуло еще шесть раз подряд, но вспышек от выстрелов не было. Прикрывая голову руками, я лежала на полу. Стефан выругался и, судя по звуку, отбросил пистолет. Я слышала его шаги, однако вдруг не смогла ручаться за расстояние, на котором он находился от меня… Исчезло ощущение пространства. И тут я поняла: я знаю, что происходит. Знаю благодаря Арине.
Эта потусторонняя тварь не отстанет от меня, пока не получит свое. Она недолго довольствовалась Деревской. Ей была и буду нужна я.
Неожиданно Стефан закричал – непереносимый, полный муки и страдания вопль. Я зажмурилась и закрыла уши руками. Стефан вопил, не переставая. Никогда раньше не слышала, чтобы люди так кричали. Крик оборвался, не оставив после себя эхо.
Мгла стала рассеиваться так же внезапно, как нахлынула, будто кто-то невидимый, страдающий нечеловеческой жаждой, высасывал ее сквозь трубочку.
Я отняла руки от головы и огляделась. Стефана нигде не было. От него остался кастет.
Напряжение в сети, однако, не стабилизировалось. Мигали лампы, от чего, казалось, все тени ожили. Стало значительно прохладнее.
Ушла ли потусторонняя хренотень? Я бы не ставила на это.
Валерий и Дмитрий – те, что держали Влада – стояли на входе, возле распахнутой двери. Они выглядели так, будто только что увидели… увидели что? Ад во плоти? Может быть. Их лица были пустыми. Никого нет дома. Еще не существовало таких слов, которые могли бы описать ужас столкновения с неизведанным, запредельным. Страшно? Да. Насколько страшно? Все просто до колик: настолько, что вы седеете.
Да, было это пугающее обстоятельство – оба были седыми. Я хочу сказать, полностью седыми, как два семидесятилетних старика. Они поседели, пока стояли здесь. Как долго? Полминуты? Минуту? Я вспомнила про свою седую прядь. Но почему я не поседела полностью? Способности медиума сгладили губительный эффект?
Один из мужчин вяло направил в меня пушку. Вяло? Его сшибла пуля. Вслед за ним упал его напарник.
Валерий и Дмитрий, оба седые и мертвые, двумя опрокинутыми невидимой рукой солдатиками лежали на входе в бетонный резервуар.
Кирилл и Артур вынырнули из коридора.
- Помогите, - только и смогла прошептать я.
Кирилл, обежав взглядом помещение, сунул пушку в наплечную кобуру и бросился к Эдуарду и Софии, а Артур – ко мне.
- Влад, Влад, Влад… - судорожно забормотала я, вцепившись в куртку Артура. – Они стреляли во Влада!
Артур дернулся как от удара, его глаза полезли на лоб.
- Вот дерьмо, - выдохнул он.
Шурша одеждой, он рванул к Владу, но так и не коснулся его.
- Но я… я не могу… иначе заберу его тепло…
Кирилл помог Софии подняться. Левая половина ее лица покраснела и начала опухать. К завтрашнему утру ее лицо будет как новеньким.
Эдуард был бледен и постоянно морщился – кастет Стефана поработал на славу. Темно-рыжие волосы свалялись и были черными от крови.
- Кирилл, помоги Эдуарду. Артур, отойди, - скомандовала София и, прихрамывая, подбежала к Владу. Опустилась на колени и начала прощупывать его пульс. – Пульс слабый. Но он жив. – Тут девушка выругалась, белые изящные руки зависли над раной Влада. Из-за постоянного мигания ламп они казались эфемерными. Она скинула полушубок, кофту, оставшись в бюстгальтере. Приложив кофту к ране, она рявкнула Артуру: - Зажми ему рану! – Ей пришлось щелкнуть пальцами перед его носом, чтобы тот, наконец, обратил на нее свой взор. – Зажми ему рану, черт возьми! Только не касайся голой кожи!
Подхватив полушубок и накинув его на плечи, София подошла ко мне. Отрывисто цокали каблуки. Ее шатало, и она избавилась от туфель. Она смотрела на труп Чак-Чака не дольше двух секунд. Затем ее ловкие тонкие пальцы пробежались по моим рукам, груди, лицу, волосам. Она крепко и надежно обхватила мою голову руками и заставила посмотреть на нее.
- Давай же, Палисси, - взмолилась она, - приходи в себя! Прием, прием!
Эдуард прижимал к ране Влада успевшую пропитаться кровью кофту Софии. Боже, столько крови! Уже невозможно было сказать, какого цвета была кофта – она насквозь пропиталась кровью.
- Ему долго не продержаться, - сказал Эдуард; голос не дрогнул, затылок окаменел. А руки были в крови лучшего друга, словно он окунул их в багряную акварель.
В отличие от Эдуарда, Артур не так хорошо владел собой. Впрочем, никто в этом проклятом бункере по части самообладания не мог сравниться с Эдуардом. Но Артур пытался, лучше всех пытался:
- Надо доставить его в больницу.
- Он потерял слишком много крови. Рита, он умирает. – Эдуард посмотрел на меня. Его глаза были сосредоточием муки. Они горели полубезумным огнем. Я силилась понять, о чем он говорит. Влад? Умирает? Это невозможно. Нонсенс. Нет-нет-нет, только не Влад!
- Должен быть какой-то выход, - возразила София.
- Да. И он есть. Дать ему зерно. Не забывайте, мы в Церкви механизированных. Где-то здесь должны быть зерна, много легальных зерен.
- Нет, - сказала я.
- Ты сказала «нет»?
Я сказала «нет»?
- Эдуард, мы оба знаем, он был бы против этого. Он не простит мне, если я позволю ему стать коматозником.
- Чего он не простит, так это если умрет!
Видит Бог, я не хотела возражать, хотела довериться ему, позволить всобачить во Влада зерно. Лишь бы он жил.
Я открыла рот сказать «действуй». Но сказала другое:
- Эдуард, послушай меня. Мы сейчас везем его в больницу. Влад не станет коматозником, когда есть шанс спасти его.
- Мы спасем его, дав ему зерно.
Каждое слово давалось с почти физической болью:
- Я знаю Влада. Знаю его лучше, чем кто бы то ни было. Как бы я не хотела, но я не могу, просто не могу позволить этому случиться.
Эдуард смотрел на меня. Потом кивнул.
- Хорошо. Кирилл, помоги мне, - скомандовал он.
Теперь главное успеть, успеть вовремя…
- Это ты превратила его в решето? Классно. – София говорила о Чак-Чаке. Улыбка – широкая, белозубая, с примесью боли и страха, - как вспышка появилась и исчезла на смуглом лице. – Вставай, Палисси, пора уматывать из этого гадючника.
Кирилл с Владом на руках вышел в коридор и направился к лестнице. Хотя Влад был далеко не мелким парнем, наполовину китаец нес его без видимых усилий. Артур оглянулся, чтобы увидеть жесткий кивок Эдуарда и поспешить вслед за Кириллом. Времени было в обрез, даже меньше, чем в обрез, но я должна была еще кое-что сделать.
- Помоги дойти до дивана, - сказала я.
Черноволосая девушка нахмурилась, но кивнула. Эдуард промолчал.
Константин лежал на ворсистом ковре. Сломанная, выброшенная тряпичная кукла. Мигающий свет заставлял тени на его лице танцевать. Я опустилась на колени возле его головы и, коснувшись тонких полупрозрачных век, опустила их… Пять дней назад я вот так вот стояла на коленях подле Агнии. Пять дней, ставших для меня длинной долгой дорогой.
- Я же сказала, что вернусь, - прошептала я. – Спи спокойно. И спасибо тебе.
Дробный звук шагов. Кто-то бежал по коридору.
- Быстрее! – выкрикнул Артур, заносясь в помещение. – На лестнице дым!
- Церковь горит? Чудесно, просто чудесно, - проворчала София.
- Все на выход, - скомандовал Эдуард.
Сильные руки взяли меня подмышки и потянули вверх.
И тут я почувствовала дым. Словно щупальца, он проникал в носоглотку и вызывал кашель. У меня и так драло горло, за которое успел подержаться Чак-Чак, а дым все усугублял.
Кто поджег Церковь? Или это случайность? Нет, исключено. Не здесь, не сегодня, когда в Церкви собрались, по меньшей мере, сотня самых влиятельных деятелей Порога.
