с собственной маной не умела.
Внимание, установлен сигнальный контур
Внимание, в сигнальном контуре зарегистрированы:
Вы, Ула Харсая
— Какие были ощущения?
— Чуть жгло, здесь, — девочка пальцами помассировала внутреннюю сторону ладони. — Но уже прошло.
— Понятно, — лично я во время оценки вещей чувствовал лёгкое покалывание, но жжение? Это могло быть как последствием моего осквернения, так и просто индивидуальной реакцией.
Подключать Улу к контуру во второй комнате мне казалось не целесообразным. Хотелось сберечь подарок Налдаса и как можно реже использовать его. Да и эксперименты с его дополнительным свойствов сейчас бессмысленны, хоть мне и хотелось узнать, как именно оно будет работать. Контур, так-то, не реагирует на меня, и система не оповещает при моём заходе в комнату — значит, дополнительное свойство реагирует только на других разумных.
Дальше я провёл с Улой короткий инструктаж: воду для умывания разводить в первой комнате, во вторую не заходить и если захочет, то может отдыхать в первой комнате. Последний пункт обрадовал малышку, и она легонько поклонилась. Но гораздо больше девочка обрадовалась, получив в раскрытые ладошки свёрток со сладким подарком из Магнара. Она даже не сдержалась и чуть куснула ореховую палочку, кажется, на клубничном варенье.
— Вкусно! Очень вкусно и сладко! Но… можно, я поделюсь с братиком? — малышка робко посмотрела на меня чуть влажными глазами от внезапно привалившего счастья.
— Поделись, это теперь твоё, — девочка в ответ ещё шире улыбнулась и легонько поклонилась.
Я же, понимая, что на сегодня с малышки хватит поклонов — попросил рассказать мне всё, что ей передал брат о торговых поступлениях. Всё же теперь Ула не появится в бараке благородных и мне придётся довольствоваться только информацией от Каира. Зато можно обойтись без прямых контактов с парнем, используя Улу как связного.
Сейчас девочка ничего рассказать не могла, так как брат в последние дни очень занят, да и он не совсем понимал, что именно докладывать. Но кое-что всё же он просил передать.
Примерно десять дней назад один из старших кладовщиков обмолвился вполне интригующей фразой. Как пояснила Ула, со слов брата, старшие кладовщики — это ученики-рабочие последних годов обучения, притом одни из самых способных. Академия возлагает надежды, что те останутся в её стенах как полноправные маги и мастеровые. Один из таких учеников в разговоре с другим обмолвился, что происходящее в академии ему не нравится. В начале лета им поступила заявка на заказ ингредиентов, но исполнить её следовало не сразу, а только по отмашке. И ждали они эту отмашку всё лето. В этот раз такая же заявка пришла меньше месяца назад, а уже исполнять надо.
Если я правильно сопоставил даты, то рассказанное Улой привносит новые мазки в картину летнего заказа желчного мешка Гварнарской ондатры. Только вот не понятно, в чём проблема отложенного исполнения заказа? Или я чего-то не знаю, или Ула не так передала слова брата.
— Держи, это за информацию.
Я передал малышке два золотых кругляшка. И не важно, что теперь она не сможет разнюхивать информацию у благородных — она станет связной между мной и Каиром. А это сводит к минимуму все возможные риски.
— Спасибо! — Ула негромко взвизгнула от радости, зажав в кулачок монеты. Сегодняшний день она уж точно запомнить как самый счастливый из всех: и вкусняшку получила, и деньги заработала, и место для отдыха обрела.
Я же, видя, как малышка чуть не светится от счастья словно зажжённый факел в тёмной пещере, хотел как можно дольше умиляться этой картиной истинного нерафинированного счастья. Да вот только следовало торопиться на встречу с наставником. Она гораздо важнее, чем чьё-то счастье.
Мы договорились с Улой, чтобы её брат подмечал всё, что посчитает странным и выбивающимся из привычного хода заказов в академии. Заодно, пусть будет предельно бдителен в этом налиме и попробует узнать, что нового и необычного академия решит заказать. Я хоть и не пояснил, в чём причина такой бдительности, но хотелось понять — как академия отреагирует и на ядро хитца, и на нашу договорённость с церковником.
Зайдя во второе кольцо академии — я сперва направился к зданию с витражными окнами во все стены и причудливой амбарной крышей. Её массивные входные двери раскрылись с небольшим скрипом, привлекая внимания стоящих внутри церкви служителей в белых одеждах. Все они были с человеческими ушами. И один из них стоял практически в упоре к дверям.
— Мне нужен трихтоних Хубар.
— Он отсутствует, но вы…
— Ликус? — где-то сбоку раздался знакомый голос. Из-за угла здания вышел нутон с идеальным пробором в блондинистых волосах и в зимних церковных одеждах. От обычных они отличались лишь белой стёганной мантией, набитой то ли пухом, то ли мехом, то ли перьями, но так же с цветной полоской на подоле, поясом и мантией на плечах. И вот что примечательно — стоявшие в церкви служителей использовали только синие и зелёные цвета, и редко красный для цветных частей, когда как у Хубара и его наставника только красный и золотой.
— Хубар, — я отошёл от дверей, дабы меня силком не затащили на процедуру дознания.
— От лица Всеобщей Церкви позволь выразить тебе благодарность. Твой искренней поступок был оценено по достоинству.
— Не обольщайся, Хубар, — кажется, я догадываюсь, о чём именно вёл речь церковник.
— И не собираюсь, Ликус, но меня обязали выразить тебе благодарность, — церковник приложил руку к груди.
Я предложил отложить эти любезности на потом, про себя добавив, что лучше навсегда. Нам с церковником было о чём поговорить, так что мы договорились встретиться после ужина, ибо после обеда Хубар будет занят своими прямыми церковными обязанностями.
В архиве Густах занимался привычным делом — о чём-то напряжённо думал. Моё появление отвлекло его от этого, несомненно, крайне важного дела, ибо ничем другим он в мастерской не занимался. Что не удивительно — на столах в пристройке архива были и клей, толстые нити, инструменты и прочее, но я ни разу не видел кожу или что-то другое для обложек книг.
Пока я доставал из рюкзака шкатулку с треугольными кристаллами, заполненными моей маной, Густах налил мне свежезаваренного чая и попросил подождать. Ему следовало отнести шкатулку в кристалляриумную мастерскую.
Ещё вчера вечером, во время размышлений над всей этой скверной ситуацией, у меня родилась мысль попросить кого-нибудь другого запитать кристаллики. Нет никаких сомнений, что кристаллы крайне чувствительны к мане. Но кто-кто, а маги уж точно заметят подмену: у них остался прошлый кристалл, а маг с развитым навыком «Чувства магии» уж точно отличит разный магический след. По крайней мере, именно к таким выводам я пришёл, размышляя над этим навыком. Давно ещё мама говорила, что для связи по мыслеречи с другим разумным нужно чувствовать его магический след, индивидуальный для каждого разумного. Правда, не совсем понятно, на каком уровне навыка можно различать оттенки маны.
Густах вернулся спустя минут десять, когда я в компании опустевшей кружки задумчиво осматривал мастерскую, выискивая намёки на кожу для обложек. Наставник предложил ещё чая, но вместо того, чтобы согласиться — я достал из рюкзака мешочки с заваркой.
— Я просил об одном, — Густах недоверчиво покосился на три мешка, расставленные на столе.
Я вкратце рассказал, что хозяин магазинчика скончался и теперь всем заправляет его жена. Может быть, купеческими навыками она и обделена, но этот недостаток с лихвой компенсируется её другими внушительными достоинствами.
— Жена? — наставник свёл брови, а его голос пропитало удивление. — Ты уверен?
— Так представилась женщина за прилавком.
— Но он вдовец, — Густах потупил взор. — Мы познакомились несколько лет назад, в одном караване добирались до Магнара. Он тогда сказал, что овдовел пять лет назад и у него остался только сын, учащийся в торговой лиге. Лур всю дорогу рассказывал о своей покойной супруге, и в магазинчике своём он вспоминал её часто.
— Возможно, мирские, даже низменные желания оказались выше светлой памяти?
— Возможно, — Густах задумчиво погладил подбородок и на несколько секунд замер, чтобы посмотреть на меня с огоньком надежды в глазах. — Могу ли я попросить тебя об услуге?
— Смотря что, и зачем?
— Переносы занятий, ты договорился о них?
Я коротко объяснил наставнику, что просьбы от Клауса и Кузауна я выполнил и получу от них разрешения, а насчёт церковников вообще переживать не следовало. Если всё пойдёт по плану, то этот налим я проведу безвылазно в академии, а на следующие сорок дней отправлюсь в… приключение? Какое противное, мерзкое и отвратное слово, от которого за километры несёт неприятностями. Нет, никаких приключений, я просто отправлюсь решать свои насущные проблемы.
Просьба Густаха
