- Я ждал, что солнце погонится за мной, - выдыхает он, притягивая меня к своей груди. И в один мимолетный момент наши губы встречаются. А мир идет кругом. Рик целует меня, словно этот момент, который он представлял себе всю свою жизнь. Словно это небеса на Земле.
И для меня это так. Блаженное мгновение перед чем-то, что может стать концом. Кайф перед страхом. Рик шепчет:
- Я так чертовски люблю тебя.
Я улыбаюсь, а мои губы дрожат.
- Угадай что?
- Что?
- Я люблю тебя больше, чем шоколадный торт.
Он целует меня в макушку, и его губы возвращаются к моим, а его язык так чувствительно, живо и безупречно скользит в танце у меня во рту. А затем на заднем фоне слышны звуки камеры - "клик, клик, клик" - словно звуки жужжания насекомых.
И когда наши губы разъединяются, Рик просто смотрит на меня, его глаза исследуют мое лицо, особое внимание уделяя моим волосам и венку из цветов. Могу сказать, Рик запечатлевает этот образ у себя в голове. На случай, если он упадет.
- Не скучай по мне слишком сильно, Кэллоуэй, - говорит он. И потом начинает быстро идти к скале, а его рука покидает мою.
Вот и все.
Мне остается лишь наблюдать за восхождением Рика Мэдоуза.
ГЛАВА 53
РИК МЭДОУЗ
Коннор может ненавидеть Конфуция, но в его словах есть то, во что я верю. "Неважно, как медленно вы идете, до тех пор, пока вы не остановитесь."
Эль Капитан виднеется передо мной. А все страхи остаются позади.
Есть просто я и скала.
Годы тяжелой работы и вложенных сил сегодня приведут меня к цели. И я офигенно готов.
Я делаю глубокий вдох, моргаю в последний раз.
И устремляюсь на вершину.
ГЛАВА 54
РИК МЭДОУЗ
- Мужик, я бы хотел быть там, - говорит Салли, мой телефон прижат к уху, пока шагаю к частному аэропорту с моим братом, Лили, Коннором, Роуз и, конечно, Дэйзи. - Снимки в интернете нереальные. Те фотографы сделали несколько реально впечатляющих кадров тебя на западной стороне Хаф-Доум.
- Я еще их не видел, - сознаюсь я.
- Тебе и не нужно. Ты пережил это, мужик, - говорит Салли.
Я пережил это. Я не побил никаких чертовых рекордов. Я просто поставил свой собственный и логично завершил тот вызов, который казался невозможным, когда я был подростком. Я не могу в полной мере описать, на что похожи эти ощущения. Когда спустился на землю, так чертовски устал, но с другой стороны, гребаная радость переполняла меня до краев.
Я сделал это. Сольно взобрался на все три горы Йосемити. За 19 часов. Это была моя цель. Не чья-либо еще.
- Как там Венесуэла? - спрашиваю я Салли.
- Жарко и влажно, - отвечает он. - Но дороги на горе Рорайма невероятны, и все это место пропитано одухотворенной атмосферой - это сложно пояснить словами. Однако тебе бы здесь понравилось. Я бы попросил тебя присоединиться ко мне, но... ну, ты знаешь, - я слышу, что он улыбается.
- Прости, Сал. Не могу прочесть, что творится в твоей ебаной голове, - но я уже ощущаю, что сейчас он заговорит о Дэйзи. Я держу ее за руку, пока мы шагаем по пустому аэропорту, направляясь к воротам, где нас должен ожидать частный самолет в Филли.
- Тебе, вероятно, больно до чертиков.
Верно. Мои мускулы, пиздец как кричат, даже от неторопливого шага следом за Лили и Ло.
- Это не то, о чем ты вообще на хрен должен был упоминать.
- Прошу, умоляю, пригласи меня на свадьбу, - я представляю его улыбку, которая доходит до кончиков его рыжих волос возле ушей.
Закатываю глаза.
- Не торопи события.
- Я просто хочу, чтобы ты знал, я спрогнозировал это. Я типа шептун в отношениях, - он смеется над своей собственной шуткой, ончего у меня на устах расплывается долбаная улыбка. - В любом случае, этот снимок вас двоих у подножья Дьявольской Башни реально стал культовым. Он есть повсюду. Даже в венесуэльской газете.
- Ага, кто-то еще говорил мне, что это довольно популярное фото, - друг из колледжа отправил мне сообщение с этим фото на обложке журнала Time. Оно популярно, потому что медиа печатают его вместе с фото парижских беспорядков, даже несмотря на то, что снимки были сделаны в разное время и в различных сторонах света. Но после того, как пресса проведала, что Дэйзи пострадала в Париже, ее шрам стал символом случившегося той ночью. Людям нравится сплетать что-то хорошее с плохим. А на фото она сидит у меня на плечах, целует меня, улыбается, и мои пальцы перепачканы в краски. Выглядит, как сказка, нечто возвышенное. Но это было всецело настоящим - кто мог подумать, что проходящий мимо путешественник узнает нас и снимет на свой телефон.
Я меньше волнуюсь о том, что мы стали международной иконой, чем о том, что данное освещение может помочь Дэйзи принять эту новость, резкое изменение своего лица. Она едва смотрит в зеркало, с тех пор как ее выписали из больницы, и я думаю, столкновение с постоянной реальностью произошедшего может быть сложным для нее. Она избегает этих чувств, как и всегда.
- Она рядом? - спрашивает Сал. - Дай мне поговорить с девочкой. Она, вероятно, скучает по мне.
- Она прямо здесь, - я передаю Дэйзи телефон. - Салли хочет поговорить непосредственно на фиг с тобой.
Она светится, беря у меня сотовый.
- Заткни его к чертям собачьим, если начнет травить историю по типу когда нам было двенадцать лет, - он любит рассказывать, как я голышом сигал ночью по лагерю и плюхнулся на спину в озеро со скалы. Я не считаю эту историю веселой, так как в тот год часто прилагался к фляге с дешевой водкой. Я был ничтожен. И чертовски глуп.
Но тем не менее я до сих пор занимаюсь всеми теми же вещами, что и тогда, за исключением водки.
Дэйзи прикладывает телефон к уху.
- Эй, Салли, - она широко улыбается. - Я массажировала его задницу, спасибо, что спросил.
Я выхватываю у нее телефон и слышу, как хихикает и смеется Салли на том конце.
- Пожалуйста, заведите детей, - говорит он мне, не переставая хихикать. - Я должен увидеть, будут ли они такими же клевыми, как она, или такими угрюмыми, как ты.
- Иди на хрен, - отвечаю я ему легкомысленно.
- Обнимашки и поцелуйчики тебе из Венесуэлы. Увидимся через несколько месяцев? Будь на связи.
- Ага, - говорю я. Мы кладем трубки одновременно, и я наблюдаю за тем, как Ло берет Лили на руки. Сейчас раннее утро, так что я не удивлен, что она чувствует себя сонной. Она прижимает голову к его плечу, засыпая.
- А что случилось, когда вам было двенадцать? - спрашивает Дэйзи, переплетая наши пальцы.
Роуз и Коннор впереди всех направляются к бортпроводнику, открывая дверь нашего выхода. Они спускаются по ступеням к отведенному месту, где нас ожидает частный самолет. Мы с Дэйзи пропускаем Ло, так, чтобы идти последними.
- Я бегал голышом ночью по летнему лагерю, - отвечаю я Дэйзи.
Она смеется.
- Да, ладно. Я делала то же самое в четырнадцать, - она ахает. – Кажется, словно мы всегда должны были быть вместе.
Я провожу рукой по ее волосам, а затем целую в лоб. Если предполагалось, что мы должны быть вместе, тогда почему поездка домой кажется возвращением в гребаную бурю?
Ло проходит мимо нас и шепчет так, чтобы не разбудить Лили:
- Эй, вы двое, ваш КПК пугает маленьких детей.
- Это ты сейчас о себе? - отвечаю я, следуя за ним довольно близко, пока брат спускается по ступеням.
- Это я обо всех, кто когда-то был ребенком, - говорит Ло, словно он умник. Он горько улыбается, а затем я почти что врезаюсь в спину Коннора, который вдруг останавливается, будто вкопанный.
- Что за чертова пробка? - спрашиваю я. Самолет здесь, но это не частный джет Коннора припаркован прямо перед нами, под толстым слоем облака смога в небе.
Мое лицо искажается.
Так как осознаю, что перед нами массивный белый нарочитый Boeing 787.
Такой же как у моего отца.
И к слову, он стоит на нижней ступени трапа, застегивая свой черный пиджак. Его темные волосы начали седеть на висках.
А девушка-бортпроводник говорит, обращаясь к нам:
- Самолет мистера Хейла прибыл час назад. Как только баки будут заполнены, мы сможем взлететь.
Роуз пишет кому-то сообщение, словно безумная, а Коннор кладет руку ей на поясницу. Он мило улыбается бортпроводнику.
- Значит, мистер Хейл полетит в Филадельфию с нами?
Она кивает.
- Они прибыли за вами.
Они?
И прямо за Джонатаном по лестнице спускается другой мужчина - высокий, уверенный и небезызвестный нам. Это лучший друг моего отца, у него светло-коричневые волосы, и в пятьдесят лет его лицо менее ожесточенное и суровое, чем у моего отца.
Это папа Дэйзи. Мой желудок ухает вниз. Убейте меня. Я никогда не видел Грега Кэллоуэя в плохом расположении духа, но сейчас его лицо обременено беспокойством, отцовским волнением и опекой, которых я никогда не ожидал от этого мужчины. Хотя по словам Коннора, у него не редко бывает данный вид. Я просто не оказывался рядом с ним довольно давно, так что не видел подобного.
