— Еще одно слово о награде, и ты вообще не получишь ее! — предупредил Ахилл, вырывая записку и впиваясь в нее глазами.
— Ахилл! — восторженно зашептал Юний, заглядывая через плечо брата. — Это же план, где находится сокровищница отца... Гляди, прямо за нашим домом, в старом...
— Тс-сс! — предостерегающе прижал палец к губам Ахилл, показывая глазами, что они не одни.
— Молчу-молчу! — спохватился Юний и, радостно приплясывая, запел: — Теперь мы с тобой — богачи!
— Теперь мы прежде всего должны спасать отца! — с укором напомнил Ахилл, но, поразмыслив, решил: — Однако, для его выкупа нужны деньги, и поэтому мы сейчас же отправимся за ними! Ты что, так и пойдешь в тайник со своей флейтисткой?
— Ах, да! — вспомнил про девушку Юний и, не глядя ей в глаза, забормотал: — Видишь ли, Юлия...
— Я — Элия!
— Да-да... Понимаешь, дорогая Элия, мне сейчас не до свадьбы! Нам срочно нужно выручать отца!
— Я все слышала... Поверь, как никто другой, я желаю вам скорее найти его! — порывисто прижала ладони к груди Элия.
— Вот видишь, ты сама все понимаешь! — взяв за плечи, подтолкнул ее к воротам Юний. — Приходи как-нибудь потом!
— Завтра? — с надеждой обернулась Элия.
— Не знаю... Может, через неделю. Или через год!.. Как только вернусь!
— И тогда мы... поженимся?
— Конечно, обязательно! Клянусь Зевсом, Афиной и этим, как там его... Гименеем!
— Я верю тебе, — серьезно сказала Элия. — Спасай отца! Это — самое главное, что может быть в жизни. А за меня не беспокойся — теперь я, конечно, уйду из таверны и обязательно дождусь тебя!
После ухода флейтистки братья, сверяясь с запиской, ушли за дом, к старому сараю и вскоре вернулись явно озадаченными.
— Мы нашли всего лишь один золотой слиток! — недоуменно глядя на Януса, сказал Ахилл.
— Даже — слиточек! — поправил его Юний.
— А где же все остальное?
— Разве я не сказал? — притворно спохватился Янус. — Капитан велел передать, что место, где находится всё богатство, Лакон покажет вам только после того, как вернется из плена!
— А если он не вернется? — не без тревоги задумался вслух Ахилл.
— Тогда ты и сам лишишься наследства! — захохотал Юний, но тут же спохватился и испуганно заморгал: — Постой-постой, это что же, тогда и я стану, выходит, нищим?..
— Почему это станешь? Ты уже стал им! Мы стали! А все ты! Это из-за тебя отец не сообщил даже мне, где спрятал свою сокровищницу! О, боги! Что же нам теперь делать?
— Как что? Ты ведь сам сказал — спасать отца!
— Без тебя знаю! — оборвал брата Ахилл и вопросительно посмотрел на Януса: — Где он сейчас?
— Капитан сказал — в Неаполе!
— Я понимаю, что не в Риме! В каком именно?
— Н-не знаю... — изображая на лице самое неподдельное сожаление, пожал плечами Янус. — Он не успел сказать мне этого!
— Как?! Почему?
— Умер...
— Проклятье! — вырвалось у Ахилла. — Ведь этих Неаполей — десятки!
— Если не сотни! — уточнил Юний.
— Да... — подтвердил Янус. — Почти каждое большое поселение поначалу носит название Новый Город, то есть — Неаполь!
— Вспомни хорошенько, может, капитан намекал, в каком? Неаполь есть в Италии, в Скифии, в Малой Азии!.. — принялся подсказывать Ахилл.
— Где вы хоть подобрали его? — встрял в разговор Юний.
Янус исподлобья оглядел братьев, словно определяя, с кем из них лучше иметь дело, и уклончиво ответил:
— Откуда мне знать?.. Меня подозвали к нему, когда мы уже шли к Синопе!
— А до этого где были?
— Да где только мы не были...
— И у берегов Италии тоже? — с особой настойчивостью уточнил Ахилл.
— Что ты пристал к нему со своей Италией? — возмутился Юний. — Так бы прямо и сказал, что хочешь воспользоваться удобным случаем и посетить свой любимый Рим!
Ахилл гневно взглянул на младшего брата. Перебранка между ними готова была разгореться с новой силой. Но тут в разговор вмешалась жена Ахилла:
— Послушай, Ахилл...
— Чего тебе, Ирида? — недовольно взглянул на нее Ахилл.
— А почему бы вам не сходить в порт и не расспросить тех моряков, которые поднимали этого капитана на борт?
— Поздно! — безнадежно замахал руками рукой Янус. — Их корабль сразу же ушел в Афины!
— Прости, господин! А может, тогда обратиться за помощью к иудейскому пророку? — робко предложила рабыня. — Люди говорят, что он знает все и видит даже через моря и горы!
— И это уже не получится! — отрицательно покачал головой Янус. — Этого оракула только что забили камнями. Клянусь Митрой, я своими глазами видел его умирающим!
— Но ведь не умершим! Может, еще успеем, а? — с надеждой посмотрел на брата Юний, и тот, наверное, первый раз в жизни согласился с ним:
— Да... Пожалуй, это единственный шанс узнать, где находится наш несчастный отец!
— А... как же моя награда?! — видя, что братья собираются уходить, осторожно напомнил о себе старшему Янус. — О, похожий в профиль на Ромула, а в фас — на Рэма, достопочтенный квирит!
Эти лестные сравнения смягчили лицо нахмурившегося было Ахилла.
— Благодари Юпитера, что я его именем пообещал ее тебе! Иначе бы ты не получил за лишенную самого главного весть даже обола! — важно сказал он и пошел в дом за деньгами.
Как только за ним закрылась дверь, Юний неожиданно сорвался с места и побежал в старый сарай. Он вернулся как раз в тот момент, когда Ахилл показался на пороге. Красноречивым жестом Юний предупредил подавшегося было вперед раба, что оторвет ему голову, если тот скажет хоть слово. Затем поправил пояс, под которым вместо фригийской шапки было припрятано что-то тяжелое, и, словно ни в чем не бывало, взглянул на брата.
— На, держи! — с видом, будто дает целый талант, вручил тот несколько мелких медных монет Янусу.
— И это — все?! — опешил эллин, глядя на них.
— Пока да! — отрезал Ахилл. — Но ты можешь идти с нами. И если вспомнишь по дороге что-нибудь важное, получишь в три, в пять, в десять раз больше!
Янус с презрением встряхнул на ладони монеты, не глядя, бросил их в тощий кошель и, мстительно усмехнувшись, кинулся догонять братьев, быстро уходящих навстречу восходящему солнцу...
2
Апостол поднял руку, и оба брата остановились на полуслове…
То же самое солнце, высоко поднявшись над морем, каким-то особенным, неземным светом заливало лицо повернувшегося к востоку апостола, делая его похожим на иконный лик.
Целый и невредимый, он возлежал у костра. Неподалеку группами вокруг костров расположились его многочисленные ученики. Судя по их разговорам, такое чудесное возвращение к жизни и исцеление апостола происходило уже не в первый раз.
Пламя костра трепетало, как живое, и апостол видел другой костер... прикрытую верблюжьей шкурой худощавую фигуру Иоанна Крестителя... слышал его голос: «Вот агнец Божий». Затем костер рванул к небу, и раздался другой, до сладкой боли в груди, родной голос: «Если Меня гнали — будут гнать и вас, если Мое слово соблюдали — будут соблюдать и ваше». Наконец, костер стал мрачным, дымным, и послышались злобные крики: «Распни, распни Его!»...
Апостол обвел взглядом костры своих учеников, прищурился. Костры вдруг начали уменьшаться, становясь похожими на огненные языки, которые сходили на головы апостолов, как это было в Сионской горнице, при сошествии Святого Духа...
Вспоминая, как они бросали потом жребий, где кому проповедовать Благую Весть, апостол достал спрятанную на груди полоску из шкурки белой овцы и бережно развернул ее. За каждой надписью перед ним зримо вставало то место, где он уже побывал, и что там происходило...
Сирия, Малая Азия, Эфес, Синопа… Потом — Вифиния. И повсюду — великое множество людей… Больные, слепые, хромые, одержимые нечистыми духами, а главное, пребывающие во тьме язычества и не слышавшие еще слова Истины, они припадали к его ногам и со слезами просили:
«Служитель Божий! Помоги! Исцели нас!..»
Злые же духи наоборот, стенали, вопили на все голоса:
«Горе нам! Ученик галилеянина пришел изгонять нас!»
И он шел от города к городу, из страны в страну, исцеляя больных, изгоняя злых духов из людей и их капищ, неся повсюду Благую Весть о Христе и крестя уверовавших в Него…
Идя по южному берегу Понта Эвксинского, он узнал, что язычники схватили проповедовавшего в Синопе апостола Матфея и бросили в темницу, намереваясь наутро казнить его.
Не мешкая, он направился в Синопу. Массивные, окованные бронзой ворота города, по обыкновению, были уже заперты на ночь. Подойдя к ним, он сотворил молитву, именем Христа требуя, чтобы они открылись, и они отворились сами собой. Привратник и стража в ужасе, с немым изумлением глядели ему вослед. Он шел, и сами собой открывались перед ним многочисленные двери тюрьмы. Спали, без помощи тюремного кузнеца, оковы с рук и ног апостола Матфея. Он шел с ним через тюремный двор, и вокруг них все так же сами собой распахивались двери камер, разлетались решетки и расковывались узники этой тюрьмы…
