болотом. Я поглядывал по сторонам, но крепился, Добрыню поддерживал. А он смотрел только вперёд, говорил мудрые слова.
– В ратном деле, Елисей, всё важно. Тактика, стратегия... А главное – это дух укрепить!
Дух – это, конечно, хорошо, а вот если Змей сейчас нападёт на нас, то одним духом не прикроешься. Тут бы что понадёжней. Щит какой. Или лучше укрыться в трещине в скале. Пахнёт ведь огнём – не спасёшься.
– Ага... – соглашался я, а сам посматривал вокруг. Супостат же выскочить откуда угодно может. Из-за того дерева или из-под этого куста. Или даже свалиться сверху. – Добрыня, а ты когда-нибудь Змея Горыныча видел?
– Видал, конечно... – лениво ответил Добрыня, словно ехали мы не на битву. Будто нас не смерть ждала впереди, а пироги с квасом. – Так вот я и говорю: ежели хоть чуток духом слаб – всё, пиши пропало... Я понятно объясняю?
Совсем непонятно. Как же можно быть таким спокойным? Впереди бой! Вот-вот чудище появится! Да какой тут дух!
– Понятно, – на всякий случай согласился я, но спросил: – А он страшный?
– Кто? – не понял Добрыня.
Вот что значит богатырский дух! Ничем его не прошибёшь.
– Змей... – говорю.
– Сейчас увидишь, – спокойно ответил Добрыня и остановил верблюда.
До логова чудища отсюда было рукой подать. Уже и утёс виднелся, где обитал в пещере Змей. Что- то мы близко подошли, подальше бы куда встать. Горыныч же огромный. Налетит, мы увернуться не успеем.
– Здесь его ждать будем! – решил Добрыня, слез с верблюда и покрепче сжал в руке копьё.
А вокруг дремучий лес, высокие кусты, впереди тёмная пещера, над ней летают вороны, каркают. Хрустят ветки. Пробегает мороз по коже.
Добрыня коня, то есть верблюда, отпустил пастись, а сам осматриваться пошёл.
– Добрыня, я вот подумал, – начал я робко. – Всё-таки неудачное место. Подальше бы куда встать. Или запрятаться поглубже.
– Так! Ну-ка, упор лёжа принять! – приказал Добрыня.
Ну что он, право слово! О спасении жизни же разговор!
– Так я ж про другое! – возмутился я.
Добрыня повернулся. Вот не люблю, когда на меня так смотрят. Я ж не маленький, всё понимаю. Служба так служба. Разговор так разговор. Ждать здесь, так ждать здесь. Добрыня воткнул копьё в землю и склонился ко мне.
Всё, всё, не спорю! Лёг я и спросил:
– Сколько раз-то?
И тут в лужице прямо передо мной дрогнула вода. С куста слетели листья. Вороны сорвались с деревьев и стали кружить в небе, каркать. Даже верблюд у нас за спиной перестал хрустеть ветками. Добрыня изменился в лице. Крутанул копьё в руке, приготовился. Я, честно скажу, сам не заметил, как оказался в кустах. Рядом со мной дрожал верблюд.
И вот на поляну вышло огромное чудище-страшилище – Змей Горыныч. Высокий, как сторожевая башня. С тремя головами. И каждая жуткая: острые зубы, злые глаза, из пасти рёв вырывается. Хвостом метёт – деревья валятся.
– Да ты, видно, смерти ищешь, богатырь! – прорычал Змей.
– Ага! Попалось, чудище трёхголовое! – крикнул Добрыня и побежал навстречу врагу.
Змей рявкнул и тоже побежал. Они неслись друг к другу и вопили. Змей ревел, Добрыня не уступал, вертел в руках копьё для устрашения. Он готов был сразиться не на жизнь, а на смерть. Сердце моё зашлось, и я уткнулся лицом в землю. Не могу, не могу смотреть на такое.
Вдруг крики и топот стихли. Я поднял голову.
Добрыня стоял напротив Змея, и лицо у него было... радостное? А потом он и вовсе раскинул руки и крикнул:
– Горыныч! Дружище!
И... обнял Змея! Горыныч, вместо того чтобы переломать Добрыне кости, с нежностью ответил на объятия:
– Добрыня! Сколько лет?!
Верблюд зашевелился рядом со мной и пошёл из кустов. Горыныч, увидев его, испуганно спрятался за богатыря.
– Кто это? – спросила левая голова.
– Да это со мною – ученик мой, – не глядя, ответил Добрыня.
– Добрыня, чему его можно научить? – удивилась правая голова.
– Это самый уродливый конь, которого я когда-либо видел, – подтвердила средняя.
Тут Добрыня обернулся.
– А, так это же верблюд! Ты что, Горыныч, верблюда никогда не видал? Быстр, вынослив, и кормить совсем не надо! Ученик мой раздобыл. – Добрыня поманил меня. – Эй, гонец, иди сюда. Ну иди, не бойся.
А я и не боялся, просто стрелы немного рассыпались, вот я и ползал – поднимал их с земли. А Добрыня тем временем снова обнял Змея:
– Знакомься, Елисей. Друг это мой старинный.
Друг. Чего-чего?
Я не верил своим глазам. С колыбели все знают, что Змей Горыныч – это страшный-страшный... змей. Что он кровожаден и беспощаден. Что он таскает красивых девушек, а храбрые витязи ездят драться с ним. Что обычно они отсекают Горынычу три головы, а потом... потом... Я снова посмотрел, как Добрыня ласково разговаривает со Змеем. Выходит, всё не так. Передо мной был Змей Горыныч. Страшный и ужасный. С тремя головами. И головы эти с добродушными улыбками смотрели на меня и вовсе не пытались съесть.
Я взял верблюда за уздечку и подвёл к Горынычу. А он был ничего такой, симпатичный. И никакой не супостат.
– Ну что, в дом позовёшь али так и будем здесь стоять? – добродушно спросил Добрыня.
– Ох, да что ж это мы! – засуетилась средняя голова. – Проходите, гости дорогие!
Я бы сам не пошёл ни за что, мне как-то на улице спокойней. Но Добрыня легко отозвался на приглашение. Ладно. Я двинулся следом. Вдруг увидел, что между деревьями установлены всякие ловушки – колья на верёвках, брёвна, подвешенные на ветках, петли, ямины. Даже Добрыня удивился.
– Слушай, Горыныч, – спросил он, – а чего это ты здесь наставил?
Горыныч обернулся на пороге пещеры.
– А, это местные, – буднично бросила через плечо правая голова, а левая добавила:
– Нас ловят.
Мы зашли в пещеру. Добрыня снял шлем, по-хозяйски огляделся, словно уже не раз был тут. А мне- то в диковинку. Я от удивления мог только хлопать глазами.
Пещера, я вам скажу... Вот не так я представлял её. Даже не могу сказать как. Как-то. Ну, стены голые, летучие мыши, капает с потолка вода. А тут всё как в доме: стол, лавки, деревянные полочки,
