решаются? Какой план одобрил князь? Ничего я не понял. Добрыню разбудить – спросить?
– Да вы что?! – заспорила правая голова. – Да спит, спит Добрыня! Сном богатырским спит, раньше утра его не добудишься, сам знаешь!
– Тоже верно, – поддакнула левая. – К тому ж мы записку оставили на всякий случай.
– Ну! – обрадовалась поддержке правая. – А как утро настанет – мы уж тут как тут. И Забава с нами!
Забава? А при чём здесь Забава? Она недалеко?
Змей снова повернулся к спящему верблюду.
– Но! – шикнула на него правая голова. – Давай, поднимайся!
Верблюд не пошевелился. Это же верблюд. Он как осёл.
– Но! – разом крикнули головы.
Взлетели перепуганные вороны. Верблюд подпрыгнул и рванул спросонок куда глаза глядят, не разбирая дороги. Горыныч еле успел схватить его за уздечку.
– Горыныч! Ты куда?! Стой! – выбежал я из пещеры, но было уже поздно. Змей ускакал.
Я вообще не понял ничего: кто с кем договорился и при чём здесь князь. Бросился будить богатыря.
– Добрыня! Добрыня! – кричал я ему на ухо. – Там Горыныч!
Вдруг вижу – около лежанки к столбику прикреплена записка. Я глазами пробежал и обомлел: Змей признавался, что украл Забаву для Колывана.
Для Колывана! Для этого старого толстого любителя лото!
– Добрыня! Это он! – закричал я, показывая спящему богатырю записку. – Он Забаву украл! Вставай! Она у Колывана!
Времени совсем не было. Надо торопиться. Колыван – это же... Да страшнее его никого нет.
Но Добрыня как спал, так и продолжал спать. Я сдёрнул с него покрывало, сбросил ноги с лежанки, усадил. Так, теперь ему надо было дать копьё. Копьё, копьё... О! Вон оно – в углу стоит. Пока я бегал за копьём, Добрыня опять упал на подушку. Да что же такое! Я снова усадил его.
– Сейчас! Шлем! Где шлем? – заметался я по пещере.
Нашёл, натянул на голову богатырю. Уф, устал держать. На секунду отвлёкся – Добрыня опять лежит на кровати. Что ты будешь делать! Тогда я сам спасу Забаву! Мне не нужен никто.
Схватил я колчан со стрелами и выбежал на улицу.
Пока я следил за Горынычем и будил Добрыню, с Забавой тоже много чего происходило. Это она мне уже потом рассказала. Привёз её Колыван в тёмный лес, высадил и повёл в густую чащу. Забава, конечно, упиралась, но, когда тебя обмотали верёвкой, особенно не посопротивляешься.
– Куда ты меня тащишь! – кричала Забава.
Колыван молчал, только шкатулку свою, с которой не расставался никогда, крепче прижимал к себе. Он и сам начинал побаиваться немного – места вокруг были мрачные, болотистые, неприветливые. Одно слово – Кудыкины Горы. Но вот они вышли на полянку, где стояла избушка на длинных курьих ногах. Колыван за верёвку подтянул поближе Забаву и произнёс известную присказку:
– Избушка на курьих ножках, встань к лесу задом, ко мне передом!
И она повернулась! Во чудеса! От порога упала верёвочная лестница. А до порога этого было карабкаться и карабкаться.
– Ты это чего? – погрозил кулаком Колыван. Он по такой лестнице не залез бы ни в жизнь. – За кого меня держишь? Давай по-нормальному!
Избушка поскрипела, попереступала с ноги на ногу, но всё же сложила колени, приседая. Порог оказался на уровне земли. Колыван и переступил через него, втащил за собой Забаву.
Внутри всё было, как сказывают в былинах: паутина по углам, доски пола кривые, табуретка трёхногая. На полатях храпела Баба-яга – нос кривой, с бородавкой, платок на голове старый. На скрип двери подняла голову, ахнула:
– Колыван!
Колыван огляделся, словно ещё кого боялся увидеть, но в избе было пусто. Тогда он быстро спросил:
– Отыграться хочешь?
– Спрашиваешь! – Баба-яга соскочила с полатей, взяла с полки коробку с лото, поставила на стол. – На одну или на две?
– Да погоди ты, – отмахнулся от протянутых карточек Колыван. – Вот, приворожить нужно.
И показал на Забаву. Баба-яга словно только что увидела княжескую племянницу, довольно потёрла руки. По приворотам она была первая мастерица.
Спросила:
– Сколько платишь?
– Долгу на тебе, почитай, десять тысяч. Так? – Колыван покопался в шкатулке. Потом, словно что- то вспомнив, сунул руку в карман и вынул оттуда сухарик. – Вот, на, угостись пряничком.
Баба-яга замахала руками.
– Не хочу перед обедом аппетит портить, – отказалась она. – Ты дело говори!
– Сказано же тебе! – проворчал Колыван, снова открывая шкатулку. – Ты своё дело сделаешь, а я долг прощу!
И показал свиток.
Это была долговая расписка, по которой Баба-яга обещала выплатить проигранные в лото деньги. Ведьма потянулась к бумаге, но Колыван не дал.
– Половину! – хитро уточнил он.
– Эх, Колыван, – обиженно покачала головой Баба-яга. – Я, можно сказать, на всё ради тебя готова, а ты – половину.
– Ну, вот и договорились. – Колыван спрятал свиток в шкатулку.
Яга пообижалась ещё немного. Но делать нечего, долг надо отрабатывать. Поискала в своих снадобьях, выдала Колывану ромашку, приказала:
– Рви лепестки. Выпадет «любовь», вот тебе и приворот. На всю жизнь. До гроба.
Колыван кивнул и протянул руку к лепесткам. Яга ударила его по пальцам:
– Вначале посчитай, а уж потом лепестки дёргай! Ежели хочешь, чтобы любовь выпала, всё ж подстроить надо.
Колыван поднял толстый палец.
– Раз, – начал считать он.
– Ах вы! – забилась в углу Забава.
Она смогла освободить руку, сдёрнула со стенки сковороду и, замахнувшись, ударила Колывана по лицу. Ромашка припечаталась к его толстой щеке.
– Вот тебе – раз! – крикнула она.
– Да что ж такое! – охнул Колыван.
Опять его били. И кто? Его же невеста. Нет, не так он себе представлял семейную жизнь. Где покой? Где смирная жена? Почему так сложно?
– Вот тебе... – замахнулась Забава ещё раз.
В окно постучали. Все замерли – Колыван с Ягой испуганно, а Забава радостно. Она потрясла сковородой.
– Ага, пришёл-таки Елисей за мной! Ну всё! Елисей! – закричала она в окно. – Здесь я, зд...
Не договорила. Колыван кинулся и зажал ей рот широкой ладонью.
– Избушка! – зашептала Яга. – Ну-ка, подпол открывай!
В полу тут же распахнулся люк. Колыван легко приподнял Забаву и столкнул в подпол, следом полетела сковородка.
