ноги. Как же, такое забудешь! Мы ж тогда по тёмному лесу в логово чудища шли, а Добрыня всё о своём и о своём. А я боялся и, может быть, слушал не очень внимательно. Но на всякий случай осторожно кивнул.
– Так вот им и займись! – сказал Добрыня, а сам достал карту из кармана. Повертел в руках, сверяясь с местом. – А ерунду всякую из головы выброси!
– А чего делать-то? – не понял я.
– Не знаешь, чего делать? – сурово произнёс Добрыня. – Упал-от- жался!
Эх, мог бы и не спрашивать. И так понятно.
– Опять? – спросил я обречённо.
– Не опять, а снова! – насупился Добрыня.
Ох и строгий мне учитель достался.
– Десять раз! – добавил богатырь.
Ого!
– Но... – попытался я возразить.
– Двадцать! – Сказал, как припечатал.
А что остаётся? Я опустился на землю и принял упор лёжа. Двадцать так двадцать. Если это нужно для поиска Забавы.
Добрыня опять в карту уставился.
– Вернёмся, я тебя в дружину определю, – сказал он более миролюбиво. – Там тебя всему научат.
Мне вот только дружины не хватало.
– Знаю, – выдохнул я между упражнениями. – Пока старшие отдыхают, молодёжь порядок наводит, оружие до блеска чистит.
– Не только. – Добрыня сложил карту и посмотрел на дальнюю гору. – Есть много полезных дел.
Ой, чую, сдержит обещание, определит в дружину. А не хотелось бы. Мне и гонцом быть нравится. Сейчас освободим Забаву, я стану героем – и хватит с меня подвигов.
– Ты, конечно, богатырь опытный, многое повидал, – начал я. – Но, кажется мне, слишком уж ты суров...
– Что?! – перебил меня Добрыня, и я прикусил язык. Если я его сейчас назову суровым ко мне, то мне придётся не двадцать, а все тридцать раз отжиматься.
– Я имею в виду... – Что же придумать? Что же придумать? Точно! – К Горынычу!
На это Добрыня ничего не ответил. Сложные у него какие-то были отношения со Змеем.
К избушке на курьих ножках Горыныч успел, конечно, раньше нас. А там уже Баба-яга колдует вовсю, по требованию Колывана изводит нас с Добрыней. Поставила посреди комнаты чан с дымящейся зелёной жидкостью – вещей водой, достала бутылочку с колдовской смесью. Одна капля – и не жильцы мы на этой земле.
– Ну держись, богатырь! – протянула радостно.
Но сделать ничего не успела, потому что домик сотряс мощный удар. Всё подпрыгнуло. Яга улетела в угол, котёл опрокинулся на Колывана, сверху на него посыпались кастрюльки и веники.
– Колыван! – раздался снаружи крик Горыныча. – Отдавай Забаву, жулик!
Услышав голос Змея, Колыван вскочил и побежал к окну.
– Ты, ирод! – заорал он, грозя Горынычу кулаком. – Ты чё делаешь?! Мы же договорились!
– Договорились? – грозно нахмурились головы. – Обманом решил взять?! – Горыныч тоже сжал кулаки. – Не выйдет! Отдавай, а не то огнём тебя жечь будем!
Горыныч зажёг спичку.
– Что?! – Колыван отпрыгнул от окна.
И вовремя. Потому что, увидев огонь, избушка вдруг выпрямила свои длинные ноги, крутанулась на триста шестьдесят градусов и точным ударом пятки выбила из лапы Горыныча спичку. Огонёк кувыркнулся в воздухе и ухнул в болото. «Пшшшш», – погасла спичка. Следующим ударом ноги избушка отправила Горыныча в нокаут – он, как и спичка, взлетел в воздух и врезался в дерево.
На поляне остался верблюд, до этого прятавшийся за спиной Горыныча. Его лапы дрожали, рот от испуга открылся.
– А теперь горбатый! – снова высунулся в окно Колыван.
Верблюд закатил глаза, словно в обморок упасть собирался.
– Я сказал – горбатый! – повторил купец.
Избушка заскрипела, готовая подчиниться. Верблюд оказался быстрее. Собравшись духом, он ускакал в лес. Горыныч приподнял головы и бессильно уронил их в траву. Так, бессознательного, его и сбросили в подпол к Забаве.
– Ты кому грозил, подлец? – напоследок злорадствовал Колыван. – Кому, я спрашиваю?
Баба-яга захлопнула люк.
Горыныч немного пришёл в себя и огляделся. И вдруг прямо перед собой увидел Забаву. Ух, и грозное у неё было лицо.
– О! Привет, Забава! – быстро заговорил Горыныч. – Как хорошо, что ты здесь! А я как раз хотел тебе всё объяснить.
Но слушать его Забава не собиралась. Даже здороваться не стала. Чего это она будет нежничать со своим похитителем? Ничего не говоря, она огрела его сковородкой. Той самой, что в сердцах бросил ей в подпол Колыван. На этом их разговоры пока закончились.
Заперев Горыныча, Баба-яга побежала скорее к чану, вновь наполнила его колдовской вещей водой. Это уже потом нам всё тоже Горыныч рассказывал. Вода булькала и клубилась. Яга задумчиво пожевала губами.
– Ну, чего тянешь-то?! – проворчал Колыван. Он начинал нервничать.
– Давай, губи богатыря! – Колыван сжал кулаки.
– Не торопи меня, Колыван! – отмахнулась Баба-яга.
Задача была очень сложной, чтобы вот так просто решить её. Да и не очень хотелось Яге помогать Колывану, это было ясно. Десять тысяч – деньги, конечно, большие. Но купец уйдёт, а ей дальше жить тут, общаться со Змеем, с Добрыней. Бабке, видимо, хотелось сделать как-ни-будь так, чтобы и долг отработать, и чтоб всё само собой разрешилось как-то.
– Не торопи! А то... Перепутаю чего ненароком. Сейчас я на них... – Яга задумчиво поводила пальцем в воздухе.
– Что? – подгонял Колыван.
Он видел, что Яга хитрит, но времени разбираться с ней не было. Надо торопиться.
– Хворь напущу! Лютую! – придумала Яга и сыпанула в чан колдовской порошок. Дымок над вещей водой разошёлся, и в гладкой поверхности, как в телевизоре, появились Добрыня и я. Я смотрел карту, а потом показал, куда надо идти. И Добрыня согласился.
Колыван погрозил кулаком. Яга приставила палец к голове, вспоминая слова. Ой, как давно она не занималась всем этим. Мирная же была жизнь, спокойная. Нет, свалился ей на голову Колыван со своей любовью.
– Недуг да худоба, – забормотала она, – возьмите здоровье богатыря. Отдайте ему свою боль. Одолеет его пускай хворь.
На последнем слове Яга плюнула в чан. Изображение снова затянуло дымкой. Колыван с сомнением посмотрел на подельницу.
– Ну? Долго ждать ещё?
– Погоди, – остановила его ведьма, снова заглядывая в чан.
Она и сама, похоже, не понимала, что там
