— Хорошо, я думаю, что вы правы, — ответил Райнландер. — Хотя мои парни до этого не додумались. Как вы считаете, у Amgen есть шанс подняться еще выше?
— Прямо сейчас нет. Но я поговорю со своим консультантом в начале следующей недели и сообщу вам, если узнаю, что что-нибудь намечается.
— Да, конечно, — сказал Райнландер. — Сделайте это. Какие бумаги нравятся вам сейчас?
— Ну, я думаю, что компанию Motorola сегодня ожидает подъем на новостях о новой линейке 3G-annapaTOB. Я предполагаю, что они собираются объявить о выпуске новой, более дешевой модели телефона со встроенной камерой. Но я вижу в этом лишь краткосрочный эффект. У меня нет на этот счет долгосрочных идей.
— Да. Если они действительно выпустят на рынок новый телефон с камерой, их акции повысятся. Рынок будет положительно удивлен. Эти акции были мертвы довольно долгое время. Почему бы вам не купить для меня сто тысяч этих бумаг?
Джад помнил, что акции Motorola поднялись более чем на пять пунктов после объявления о выпуске новой модели, но по небрежности он не заметил время публикации этого объявления. В результате тем утром он, побоявшись упустить момент для покупки, выставил заявку на покупку всех 100 тыс. акций прямо в момент открытия рынка, которая и была выполнена немедленно по цене 79,8 доллара. К 11:00 на слабом рынке акции Motorola снизились на 2,2 доллара, подойдя к уровню 77,8.
— Ожидается подъем, говорите?! — рычал Райнландер. — Вы хоть раз в жизни выполняли заказ на 100 тыс. акций?
В предстоящий рост было действительно трудно поверить. Но сразу после обеда сообщение от Motorola просочилось в печать. Ее акции оживились и зафиксировались на уровне 80 долл. Затем парни из CNBC взяли интервью у аналитиков и сделали истеричные комментарии, после чего акции поднялись до 82,5 долл. Затем торги были приостановлены, и, как раз перед окончанием, акции Motorola вновь начали торговаться уже на уровне 85 долл.
Райнландер снова позвонил после завершения торгов.
— Эй, Джад, вы просто красавчик. Вы совершенно точно просчитали эти акции Motorola. Что мне делать завтра с этими бумагами, держать или избавляться?
— Позвольте мне переспать с этим вопросом. Я сообщу вам утром.
— Хорошо, доктор, хорошо. Как скажете. Похоже, ты получил дар предвидения,парень!
Но следующим утром, когда Джад тщательно и неукоснительно следуя ритуалу, купил газету, дождался поезда и раскрыл страницу со списком самых активных акций, он увидел совершенно обычные данные, полностью соответствующие итогам вчерашних торгов. Странно, но это открытие, хотя и повергло Джада в шок, но не стало для него ударом, он даже испытал нечто похожее на облегчение.
Джад не был ни слишком впечатлительным, ни самосозер-цательным человеком, особенно в трезвом состоянии, и то, что произошло с ним, было настолько необычно и началось настолько неожиданно, что он не был особенно склонен анализировать это явление или волноваться о его временном исчезновении. Непонятно почему, он был фатально уверен в том, что его «особенный» Journal (так он для себя его теперь называл) обязательно появится снова, и все, что для этого требуется, это твердо придерживаться заведенного порядка. Так или иначе, тем утром Джад, не испытывая особого расстройства, прочел газету особенно внимательно, и когда позвонил Райнландер, спокойно сказал ему, что, по его мнению, акции Motorola имеют шансы еще немного подрасти. Как оказалось впоследствии, за несколько следующих дней эти бумаги действительно поднялись еще на несколько пунктов.
Вот так это все началось. Время шло, Джад получал свой «особенный» Journal примерно один раз в неделю, но без какой-либо четкой последовательности. Он не мог обнаружить никакой системы. В газетном киоске лежала стопка Journal, и каждый покупатель получал из этой стопки экземпляр, лежащий сверху. Однажды слепой продавец газет из киоска Порт-Честерской станции проболел в течение 10 дней, потом в конце августа он брал двухнедельный отпуск, и в это время Джад не получил ни одного «особенного» экземпляра. Когда же чудо все-таки происходило, в газете каждый раз были указаны цены следующего дня, и тогда Джад со священным трепетом четко выполнял ритуал, никогда не читая ничего, кроме списка самых активных акций и столбца с рыночными комментариями. Он считал, что выход за эти границы будет злоупотреблением и, возможно, подвергнет опасности самое существование «особенного» экземпляра. Он никогда и никому не рассказывал о тайне своего новооткрытого успеха. Он не мог объяснить почему, просто инстинктивно чувствовал, что делать этого не следует.
Несмотря на свои дурные предчувствия, Джад был весьма умен и изобретателен, стараясь извлечь максимальную пользу из открывшихся ему возможностей. Он был достаточно осторожен и держал рот на замке в те дни, когда пророчества отсутствовали. Иногда в «особенном» экземпляре говорилось о критической рыночной силе или слабости, и тогда Джад озвучивал эти инвестиционные идеи, чтобы создать себе репутацию человека, изумительно чувствующего краткосрочные рыночные тенденции. Инвестиционные и хеджевые фонды обрушивают на читателей массу комментариев и прогнозов, но последующие рыночные события позволяют очень эффективно идентифицировать те аналитические материалы и их авторов, чьи прогнозы оказывались близки к истине. По истечении шести месяцев о Джаде заговорили, как о хорошем знатоке рынка, а через несколько лет, он был уже известен как один из великих трейдеров, и его имя стало брендом.
Управляющие портфелем ловили каждое его слово и делали это не напрасно, поскольку утренняя беседа с Джадом в тот день, когда он получал свой «особенный» экземпляр Journal могла дать им возможность заключить поистине драгоценную сделку. Беседы за обедом были уже не столь полезны, и, конечно, в четыре из пяти торговых дней Джад не мог сообщить своим внимательным слушателям ничего потрясающего. Однако управляющие были столь загипнотизированы, столь заинтригованы самой идеей пообедать с великим Джадом и возможностью сказать потом, что они впитали его мысли, что большинство из них никогда и не замечало, что в процессе этого общения они так и не получили никакой ценной информации. Канал CNBC непрерывно приглашал его принять участие в своих программах, но он никогда не соглашался, делая вид, что это его не интересует. На самом деле он опасался, что проявление гордыни может привести к исчезновению чуда.
Джад старался заполнять обычные дни своим ирландским обаянием и ничего не значащей уолл-стритовской болтовней. Он убедился, что не наносит окружающим никакого ущерба, когда, не имея достоверных данных, не дает никаких прогнозов. Время от времени кто-нибудь бывал достаточно бестактен и позволял себе в шуточной форме выразить удивление и поинтересоваться, откуда он черпает свою инсайдерскую информацию, и для таких личностей Джад окутывал каждую свою подсказку маскировочной пеленой из области фундаментального анализа. Например, утром того дня, когда акции горнодобывающей компании должны были подняться на четыре пункта, он выдавал фразу типа: «Мой анализ состояния китайской экономики заставляет меня полагать, что цены на железную руду ожидает значительный рост». Он тщательно избегал предсказывать события, носящие форс-мажорный характер, такие как смерть президентов компаний, и, кроме того, он редко озвучивал имеющуюся у него инсайдерскую информацию о предстоящих слияниях компаний или появлении судебных исков.
Через год Джад поднялся к вершинам славы. Он стал звездой и обеспечивал своей компании Hudson огромный приток клиентов и денег. Один крупный хеджевый фонд предложил сделать Hudson своим главным брокером, если заниматься обслуживанием их счета будет Джад, а Сонни Линсикум предложил ему плату за консультации. Партнеры Hudson не знали, как быть. В течение многих лет Джад был обычной посредственностью, но теперь он взлетел на гребень волны. Если он действительно настолько хорош, они должны были сделать ему предложение стать партнером компании. Вместо этого они предложили ему пост исполнительного директора, но Джад отказался, заявив, что хотел бы получать процент от произведенной им прибыли. В итоге в 2003 году он получил в качестве зарплаты 4 млн долл.
Неудивительно, что в образе жизни Джада тоже произошли изменения. Он стал более тщательно относиться к своему гардеробу, но проявлял пижонский вкус, предпочитая зауженные костюмы от Хьюго Босс и причудливые рубашки от Пинка, следуя таким образом моде молодого поколения инвестиционных управляющих.
Его прическа стала более длинной, и он стал меньше пить. Он купил очень дорогой сезонный билет на игры любимой бейсбольной команды. Он никогда больше не называл свою жену «старой леди» и даже стал поговаривать о намерении собрать коллекцию произведений искусства. Конечно, он все еще ездил на работу на поезде от Порт-Честерской станции, хотя домой он теперь все чаще возвращался на такси.
