пчелы. Воздух тяжелеет, наполняясь влагой. И я облизываю губы, собирая капли.
Одну.
Другую… хорошо. Несмотря на жару и солнце. На то, что ведьмина ночь близка, на… все остальное. Сказанное и нет.
Просто хорошо.
И потому Гришку, что вдруг заступает дорогу, я в первое мгновенье не воспринимаю.
- Гуляешь, - он стоит, чуть покачиваясь. И пьян, и неряшлив, и это странно, как и то, что когда-то я им восхищалась. Наверное та, прошлая, Яна Ласточкина, была ничуть не лучше прошлого Лютобора.
Или снова оправдываю?
- Нового любовника нашла…
- Пока нет, - Гришкины слова не трогают. Почему-то.
- Не нашла пока? – скалится он. А Лют тянет за руку, заставляя отступить.
- Пока не любовника.
- Тварь!
Лют все-таки заставляет сделать шаг назад. И сам оказывается вдруг между мной и Гришкой. И теперь, чтобы увидеть Гришку, мне надо на цыпочки подняться. Но что я там не видела? Нагляделась за столько-то лет.
- Уходите, - Лют говорит спокойно. А я вот на спину его любуюсь. Хорошая спина. Правда, в зеленоватых пятнах травяных, которые на майке проступают россыпью. И куртка, на плечо наброшенная, влагой пропиталась.
- Нравится? Хорошая она… ласковая… послушная, если знать, как… с бабой надо уметь обращаться.
- Знаете, мне кажется, вам не место на наших землях…
- Только она ребеночка нашего убила! – Гришка выкрикивает это так громко, что замолкают и пчелы, и кузнечики. Лишь канюк где-то в вышине продолжает жаловаться на жизнь. – Этого не говорила? Хотя, может, и не нашего… такой твари верить…
Договорить он не успел. Я знала, что упыри в принципе быстрее людей, но настолько… показалось, что Гришка просто упал.
На спину.
И нелепо взмахнул руками. Заорал. Правда, крик оборвался. Лют придавил его коленом, а рукой вцепился в горло. И вежливо так поинтересовался:
- Вырвать?
Не знаю, как Гришка, но я поверила – сможет. И вырвет, если Гришка вздумает дурить. И даже испугалась, потому что… потому что убийство – это убийство.
И будет разбирательство.
Возможно, что и суд. И плевать, что Гришка – то еще дерьмо, но… разве что труп спрятать. Я даже знаю, где. Нет тела… боги, о чем я вообще думаю-то?
Мне бы, как представителю власти, предотвратить преступление. А я… но ведь и вправду, если спрятать…
- Отпусти его, - попросила я Люта.
Гришку не жаль. А вот княжич опять в голову наберет чувства вины или еще чего-нибудь. Да и князю проблемы не нужны. Ему вон личную жизнь обустраивать надо.
Если его инфаркт хватит до свадьбы, Цисковская мне этого точно не простит.
Лют не отпустил.
Поднял Гришку. За шею.
А глаза у княжича тем же багрянцем отливают, что и у деда его. И сила… чуется. Такая вот. Основательная.
Гришка её тоже ощущает, потому и притих.
Смотрит… со страхом?
Да. С таким вот животным, глубинным. И страх этот заставляет его протрезветь.
- Я тебя отпускаю, - спокойно произносит Лют. – А ты приносишь Яне извинения, после чего возвращаешься туда, где жил. Собираешь вещи и уезжаешь.
- Д-та…
- И чтобы не возникло желания остаться, я скажу, чтобы тебя проводили. Ясно?
- Да.
Рука разжалась. Но Лют предупредил.
- Не дури. Я сверну тебе шею раньше, чем ты вытащишь… что там у тебя?
- Пистолет.
Сердце ёкает. Пистолет? Откуда у него… хотя у Гришки возможности были. Полицейскому в принципе несложно раздобыть неучтенку.
- Бросай, - спокойно приказывает Лют. – Извиняйся. И уходи.
Гришка держит пистолет как-то так, словно решить не может, то ли выбросить его, то ли все-таки рискнуть. Дергается щека. И решение принято. Пистолет летит в траву. И ведь бросил, паразит этакий, мне под ноги.
А теперь стоит, взгляда с княжича не сводит. Мол, что делать будешь? Оставишь тут оружие? Или поднимешь, но отпустив Гришку. Лют молча заломил Гришке руку. И правильно. С него станется второй пистолет припрятать… а это надо бы подобрать. Все же город близко.
Мало ли, кто найдет.
- Я подниму, - говорю я.
- Погоди…
Я уже наклоняюсь. Ствол вот он, рядом. Обычный. Участковым ведьмам табельное оружие не положено, да и мы, пусть и приписаны к МВД, все же немного иной профиль. А потому марку не знаю. Они мне все одинаковы.
Черный.
И горячий. Это так от Гришкиного пуза нагрелся. Я подбираю пистолет и разгибаюсь. И в этот момент вижу улыбку на Гришкиных губах. Такую вот… торжествующую.
Счастливую даже.
И понимаю, что…
- Яна… - голос Люта доносится издалека. А я… пистолет оказывается вдруг невероятно тяжелым. И я пытаюсь удержать его. А потом пытаюсь выбросить, но пальцы прилипают к горячему железу. И то оживает, расползается по рукам.
- Получи, тварь! – хохочет Гришка, а потом давится этим смехом.
И из глотки его выплескивается кровавый поток.
А чего он хотел? Смертельные проклятья всегда требуют жертвы. Он же, наверное, решил, что жертвой будет кто-то другой. А мир звенит. И я падаю.
Падаю.
В травы…
Ведьмина ночь?
Бояться мне нечего. Я просто-напросто до нее не доживу.
Глава 36
Умирать на самом деле не страшно.
Долго только.
Муторно.
Главное, я ведь должна была бы понять… Гришка, он умный. Точнее хитрый. И ждал нас… и учел бы, что Лют быстрее и сильнее. Стрелять в него бесполезно.
В меня?
Тоже не особо смысл… ведьмы – существа живучие. А проклятье… кто ему дал? Когда? Розалия? Пожалуй… предвечная тьма расползалась, стирая ощущения.
Главное, зачем? Смысла в этом немного. Даже если бы сам не умер сейчас, все одно живым бы ему не позволили уйти. Так для чего это вот все? Почему просто не уехал. Не подождал, пока уйдут и жена, и Игнатьев? Не сменил бы город… страну… сильные маги везде нужны. А он был сильным.
И это вот все… смысла ему меня убивать никакого. А убил.
Но хоть без боли.
Боли боюсь.
Лют кричит… и я знаю, что его слышат, те, кто остался на краю луга. Те, кто должен был бы приглядывать, и приглядывал за мной. Но мне ведь тоже нужна свобода. Хотя бы немного.
И берег ведь.
Рассвет.
Вдвоем.
- Дыши…
Гришка отходит. Я слышу, как рвется струна его жизни. Дурак… какой же дурак… и главное, все-таки зачем? Можно ведь было… все можно было поправить.
Кроме смерти.
Сила Люта окутывает. Глупый… не
