перстик [23] свой в дырочку, и оттого в бане светло-светло стало. Выпарился старик, пришел домой и велит старухе топить баню ночью. Старуха истопила; он и посылает ее туда париться. Старуха говорит: «Темно париться-то!» – «Ступай, светло будет!» Пошла старуха, а старик видел-то, как светил ему Месяц, и сам туда ж: взял прорубил дыру в бане и запихал в нее свой перст. А в бане свету нисколько нет! Старуха знай кричит ему: «Темно!» Делать нечего, пошла она, принесла лучины с огнем и выпарилась.
На третий день старик пошел к Ворону Вороновичу. Пришел. «Чем тебя потчевать-то?» – спрашивает Ворон Воронович. «Я, – говорит старик, – ничего не хочу». – «Ну пойдем хоть спать на седала [24]». Ворон поставил лестницу и полез со стариком. Ворон Воронович посадил его под крыло. Как старик заснул, они оба упали и убились.
В русской сказке под именем змея действуют несколько персонажей: летающие змеи, похищающие девиц; змеи, выходящие из воды и получающие от горожан скот или девушек в обмен на безопасность; змеи-воители, сражающиеся с героем на мосту или на берегу реки, и т. д. Все эти персонажи трактуются как олицетворение абсолютного зла.
Иногда змеем называют хранителя чудесной диковинки, готового подарить волшебную вещицу главному герою сказки; в таком случае, несмотря на свою змеиную природу, этот персонаж предстает не как злодей, а как царь змей, хранитель сокровищ и магических знаний. Он не сражается с героем и никак не угрожает людям, но представляет некую магическую силу, награждающую человека за правильное поведение. Такой образ уходит корнями в архаическую мифологию, где змей ассоциировался с плодородием и богатством.
В русской традиции змей может быть героем-любовником. В сказке этот мотив сохранился только в образе змея – похитителя девушек и относительно периферийного персонажа, выступающего вместе с матерью или сестрой героя его противником. Такой змей обладает способностью к оборотничеству: он может обращаться в прекрасного юношу, который соблазняет мать или сестру героя и рассказывает им, как можно погубить богатыря. В сказках этот персонаж довольно редко встречается, но в русской мифологической прозе образ огненного змея, летающего к вдовам или женщинам, тоскующим об отсутствующем члене семьи, очень популярен. Такой змей появляется в виде огненного шара и, рассыпавшись снопом искр над крышей, проникает через трубу в дом, где оборачивается человеком. Его человеческий облик соответствует облику умершего или отсутствующего мужчины, поэтому женщина принимает его за своего мужа, ухаживает за ним, кормит его и живет с ним как с супругом. Змей же забирает у нее жизненную энергию, отчего женщина начинает тосковать, болеть, постепенно «сохнет» и умирает. Этот образ змея обычно считается представителем нечистой силы, своеобразной ипостасью черта.
Традиционно змей представляется как существо, похожее на дракона. У него несколько голов, чаще всего кратно трем (три, шесть, девять, двенадцать и т. д.), есть у него хвосты и могут быть хоботы. Почти всегда змей может выдыхать огонь, а тот змей, что похищает скот и девушек, обычно имеет крылья и может летать.
Примечательно, что в бою с героем свою способность летать змей, как правило, не использует и их битва происходит на земле. Зато его преимуществом является способность выдыхать огонь («огнем палить»), откуда идет и его прозвище Горыныч, первоначально связанное с глаголом «гореть». (Как указание на место проживания змея – горы – это прозвище стало рассматриваться значительно позже.)
В сказках есть и другой змей, он может называться просто змеем или Чудом-юдом беззаконным. В облике этого существа присутствуют некие антропоморфные черты: он ездит на коне, то есть сидит в седле и натягивает удила, к его ноге жмется черный пес, на плече у него может сидеть черный ворон. Несмотря на множество голов, он все-таки является всадником, а не драконом. У этого змея есть дом, который находится за огненной рекой Смородиной.
Живет такой персонаж с братьями-змеями, женой, невестками и своей матерью-змеихой. Попасть в их дом можно, только перейдя Калинов мост. Поединок героя и такого змея – это относительно честный бой, в котором с обеих сторон применяется богатырская сила.
При этом у змея есть некая чудесная способность: с помощью огненного пальца он может прирастить свою отрубленную голову; в ответ на это герой вынужден прибегнуть к помощи богатырского коня – тот начинает бить змея копытами, чтобы герой в это время мог отрубить все головы.
В классической мифологии змей – это зло, возможная причина разрушения мира, потому в мировых мифологических системах, христианских легендах и топонимических преданиях распространены сюжеты о герое-змееборце, впоследствии нашедшие отражение и в сказочных сюжетах.
Иван крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь; у этого царя на дворе был столб, а в этом столбе три кольца: одно золотое, другое серебряное, а третье медное. В одну ночь царю привиделся такой сон: будто у золотого кольца был привязан конь – что ни шерстинка, то серебринка, а во лбу светел месяц. Поутру встал он и приказал клич кликать: кто этот сон рассудит и коня того достанет, за того свою дочь отдам и половину царства в придачу. Собралось на царский клич множество князей, бояр и всяких господ; думали-думали – никто не может сна растолковать, никто не берется коня достать.
Наконец доложили царю, что у такого-то нищего старичка есть сын Иван, который может сон растолковать и коня достать. Царь приказал призвать его. Призвали Ивана. Спрашивает его царь: «Рассудишь ли ты мой сон и достанешь ли коня?» Иван отвечает: «Расскажи наперед, что за сон и какой тебе конь надобен?» Царь говорит: «В прошлой ночи привиделось мне, будто у золотого кольца на моем дворе был привязан конь – что ни шерстинка, то серебринка, а во лбу светел месяц». – «Это не сон, а быль; потому что в прошлую ночь на этом коне приезжал к тебе двенадцатиглавый змей и хотел царевну украсть». – «А можно ли достать этого коня?» Иван отвечает: «Можно – только тогда, как минет мне пятнадцать лет». В то время было Ивану только двенадцать годочков; царь взял его во дворец, кормил и поил до пятнадцати.
Вот как минуло Ивану пятнадцать лет, сказал он царю: «Давай, государь, мне коня, на котором можно б доехать до того места, где змей находится». Царь повел его в конюшни и показал всех своих лошадей; только он не мог ни одной выбрать по своей силе и тяжести: как наложит на которую лошадь свою богатырскую руку, та и упадет. И сказал он царю: «Пусти меня в чистое поле поискать себе под силу коня».
Царь его отпустил. Иван крестьянский сын три года искал, нигде не мог сыскать. Идет со слезами обратно к царю. Попадается ему навстречу старичок и спрашивает: «Что ты, парень, плачешь?» Он ему на спрос грубо отвечал, просто-напросто от себя прогнал; старик молвил: «Смотри, малый, не помяни меня». Иван немного отошел от старика, подумал сам с собою: «За что я старика обидел? Стары люди много знают». Воротился, догнал старика, упал ему в ноги и сказал: «Дедушка, прости меня, со кручины тебя обидел. Я плачу вот о чем: три года ходил я по полю по разным табунам – нигде не мог сыскать по себе коня». Старик отвечает: «Поди в такое-то село, там у мужичка на конюшне стоит кобыла, а от той кобылы народился паршивый жеребенок; ты возьми его и выкорми: он тебе будет под силу». Иван поклонился старику и пошел в село.
Приходит к мужику прямо в конюшню, увидал кобылу с паршивым жеребенком и наложил на того жеребенка руку. Жеребенок нимало не поробил [25]; он [Иван] взял его у крестьянина, покормил несколько времени, приехал к царю и рассказал ему, как добыл себе коня. Потом стал сряжаться в гости к змею. Царь спросил: «Сколько тебе, Иван крестьянский сын, надобно силы?» Отвечает Иван: «На что мне твоя сила? Я один могу достать; разве только для посылок
