южанин. Пошли, научу кое-чему, чтобы твоя жена осталась сегодня довольна.
– Да, а чему?
– Узнаешь. Только постой, царю нельзя являться в гостевой зал в таком виде.
Накинув нижний край своего бордового хитона на заострённый каменный завиток в решётке балюстрады, Гермий, не без сожаления подумав, что дорогой свадебный наряд был бы неплохим дополнением к его небогатому гардеробу, выдрал клок ткани. Получившимся платком он, пренебрегая царским достоинством, тщательно вытер следы слёз с лица сопротивляющегося Аминты. Осмотрев результат своих трудов, Гермий решил, что лучше уже не будет. Рука об руку они вернулись в гостевой зал.
– Присядь, Аминта, я сейчас, – сказал Гермий. Он с удовольствием отметил, что его уединённое место у очага осталось незанятым. Кувшин вина, нож на столе, накинутый на спинку кресла коричневый плащ – всё там, где и должно быть.
На другом конце зала, у накрытых столов, угощалась вином пёстрая стайка придворных. Рассеянно отвечая на приветствия и шутки, Гермий отыскал подходящий кувшин, и, прихватив заодно серебряный кубок, вернулся к зябко скорчившемуся в кресле Аминте.
– Держи, – он наполнил кубок рубиновым вином, ноздри сразу наполнил густой запах пряностей. – Сделай глоток побольше.
Заметив, что молодой царь всё ещё зябко дрожит, Гермий подхватил с кресла свой плащ и укутал им холодные плечи мальчика.
– Что это? – Аминта осторожно заглянул в кубок.
– Верренский гипокрас. Отлично согревает нутро, разгоняет кровь, а для тех, кто желает удивить женщину лучше не придумаешь. Сейчас выпьешь кубок, согреешься и царица Кинана сегодня уснёт счастливой. Никогда не иди к женщине замёрзший и на пустой желудок – ничего хорошего не выйдет, но выпей вина, хорошо согрейся, расслабься и всё получится само собой.
– А как нужно... – Аминта смутился, его щёки начали розоветь от вина и тепла, так он казался совсем ребёнком. Впрочем, он и был им – четырнадцать ему исполнится через пару месяцев.
– А ты не думай об этом – совсем. Просто наслаждайся. Войти к жене – твой долг, но, клянусь Лирой Мелии, знавал я обязанности похуже. Это тебе не уроки Акатея, знаешь ли. Это очень здорово, ты просто ещё не пробовал, а попробуешь – не оторвёшься. Самое лучшее занятие.
– Что, даже лучше игры в мяч?
– Ну, почти так же хорошо.
Они рассмеялись, и Аминта ещё раз отхлебнул из кубка.
– Ух ты, что это?! – воскликнул он, подхватив со стола недоделанную фигурку воина и вертя её в руке.
– Воин, – улыбнулся Гермий. – Гоплит. Знаешь же, кто это такие?
– Да-да, это вроде наших гипаспистов. Фалангу гоплитов нельзя атаковать с фронта в конном строю, следует пустить вперёд пельтастов, чтобы заставить их потерять шаг, а конницу направить во фланг или тыл... а что у него с ногой?
– А ну-ка дай, – Гермий взял фигурку из рук мальчика и, сноровисто орудуя ножом, закончил работу. Аминта от восторга едва не расплескал вино.
– Здорово! Научишь меня так же? – спросил он, сияющими глазами глядя на фигурку.
– Конечно, когда будешь отдыхать от государственных дел.
– Так это ты сделал! Красиво, а как его зовут?
– Как зовут? Хмм… Энекл. Энекл-эфериянин.
– А почему Энекл?
– Так звали стражника у нас во дворце, – Гермий прикрыл глаза, вспоминая. – Я его угостил пирогом с голубями – стащил с кухни – а он мне подарил вот этот нож и показал, как вырезать свистелки. Потом, на Кео, я и фигурки делать научился.
– А где он сейчас?
– Энекл? Не знаю. Ушёл на битву и, наверное, погиб. Оттуда немногие вернулись.
– Как жалко… Красивая фигурка. Когда научишь меня вырезать, я сделаю себе такую же.
– Не надо, – улыбнулся Гермий. – Бери эту, она твоя.
– Правда? – радостно встрепенулся Аминта.
– Правда. Пусть она хранит тебя от бед, как Энекл хранил когда-то меня – и даже лучше.
– Спасибо! – юный царь с восхищением посмотрел на фигурку и прижал её к груди. – Гермий, ты знаешь, ты мой настоящий друг. Таких друзей у меня больше нет.
– Ты тоже мой друг, но и кроме меня у тебя есть верные друзья. Я лишь один из многих.
– Нет, – Аминта упрямо мотнул головой, – то другие друзья, а ты... Знаешь, когда я был совсем маленький, я хотел, чтобы вместо сестры у меня был старший брат – такой же как ты.
– А у меня был младший брат, немного постарше тебя... – Гермий шумно сглотнул и опустил взгляд. Слишком сильны были нахлынувшие воспоминания.
– Он тоже умер, да? Я знаю, все твои родные умерли, – Аминта ласково тронул Гермия за руку. – Мне так жалко. Хочешь, я буду тебе братом? Мы же ведь и так родственники. Хочешь?
– Спасибо, Аминта, спасибо, – с чувством выдохнул Гермий, усилием воли загоняя воспоминания в самые глубины памяти. – Ты так много сделал для меня, ты, твоя мать, твой отец – все вы. Я и так отношусь к тебе, словно к брату, так будет и впредь, верь мне… Ты допил вино?
– Да, – Аминта удивлённо посмотрел на пустой кубок.
– Хорошо, теперь иди, и ничего не бойся. Ты сильный мужчина и царь, к тому же теперь у тебя есть Энекл, он тебя защитит, – Гермий подмигнул, и Аминта улыбнулся в ответ.
– Всё же получится? – робко спросил он.
– Даже не думай об этом. Иди и развлекись как следует. Главное, будь с женой ласков, что бы она не делала и не говорила.
– Всё, иду, – решительно кивнул Аминта и встал, прижимая фигурку к груди. – Всё будет хорошо. Увидимся утром.
– Да, утром, когда ты станешь настоящим мужчиной. Только не забудь поставить Энекла на стол. Другой мужчина на брачном ложе тебе ни к чему.
– Конечно, – Аминта рассмеялся, и, развернувшись на пятках, быстрым шагом направился к выходу.
Гермий остался один. Из поясного кошеля он достал небольшую фигурку. Простая деревянная игрушка, но при взгляде на неё глаза юноши странно блестнули. Что-то с ласковой улыбкой прошептав, он поставил фигурку на стол и осторожно пригубил вино. Глаза его замерли, глядя на языки пламени, откуда-то издалека донёсся трубный бычий рёв.
