О’Брайен. Нет, О’Брайен умер, его зарезали при мне… его кровь все еще капала с моих пальцев… Как это неприятно… Отчего я не вымыл руки перед судом? Кто захочет разговаривать с человеком, у которого руки в крови? Откуда-то сверху тонкий голос прокричал: "Я дам любому из вас, господа юристы, пятьдесят фунтов, если он согласится вести дело подсудимого. Я — его отец".
Голос моего отца рассеял наваждение. Я снова очутился в зале суда. Свечи ярко горели, высокий адвокат в старом потертом парике разглядывал бумагу, которую передали лорду Стоуэллу. Мой отец разговаривал с ним, перегнувшись через перила. Адвокат повертел бумагу и вдруг протяжно, в нос, заговорил: "Милорды, я берусь вести дело подсудимого, если вы будете ко мне снисходительны. Подсудимый, очевидно, не в состоянии даже вызвать своих свидетелей. Если с ним обращались так, как он говорит, то это является ужаснейшей…"
— Т-сс, т-сс, мистер Уокер; вы не должны сейчас произносить речь. Вызовите свидетелей защиты — этого достаточно.
Я не мог понять, что он хотел этим сказать. Защитник вызвал какого-то Вильямса. Имя мне показалось знакомым. И человек, выступивший на зов, тоже показался мне знакомым.
— Оуэн Вильямс, капитан судна "Лион"… Кофе и кампешевое дерево… Судно потерпело аварию… Оснастка… Потом вернулось. Услышал о процессе от лоцмана в Гревзенде… Приехал почтовыми…
До моего сознания едва доходили обрывки того, что он говорил.
— Двадцать пятого августа я приблизился к Кубе… Штурман Себрайт окатил их кипятком… Потом в тумане они абордировали нас на нескольких лодках… — Мне казалось, что опять рассказывают какую-то историю о Николсе, и еще один камень вешают мне на шею. Но вдруг он сказал: — Этот джентльмен подошел к нам в крохотной лодке. Он спас всем нам жизнь.
Он обернулся ко мне, — и пристальный взгляд его круглых голубых глаз вдруг привел меня в чувство.
— Вильямс, — крикнул я, — Вильямс, бога ради, где Серафина? Она приехала с вами?
Голова моя невероятно гудела, тюремщик шикнул: "Тише. Тише".
— Вильямс! — еще громче крикнул я.
Вильямс бессмысленно улыбнулся, потом покачал головой и приложил палец ко рту, чтоб заставить меня замолчать. Я заметил только, что он покачал головой. Серафина не приехала. Очевидно ее задержали в Гаване. Все было кончено для меня. В голове стоял такой шум, что мне показалось, будто я снова на берегу моря, впервые в Кенте с контрабандистами. В зале вдруг стало мертвенно-тихо. И вдруг чей-то голос, как будто зазвучавший из далекого прошлого, размеренно и зловеще произнес по-испански:
— Я посланник его католического величества, короля Испании, ручаясь своей честью, прошу освобождения сего джентльмена, чья невиновность так же несомненна, как и храбрость. Документы, которые я только что получил на руки, разъясняют ошибку, жертвой коей он является. Алькальд гаванской тюрьмы перепутал двух людей. Никола Эль-Эскосе бежал, убив судью, который должен был его опознать. Прошу освободить подсудимого…
После долгой паузы резкий голос проговорил:
— Ваше превосходительство, мы, конечно, снимаем обвинение…
И второй повелительно произнес:
— Господа присяжные, вам остается только подтвердить приговор: "Не виновен"…
Громкими радостными криками публика приветствовала мое спасение. Но не им, — мне надлежало принять и нести дарованную мне жизнь. Я сидел, охватив голову руками. Старый судья торжественно и проникновенно обратился ко мне:
— Вы много страдали, очевидно, но страдание есть удел человеческий. Радуйтесь, что вы очищены от подозрений, радуйтесь, что здесь перед лицом ваших соотечественников вам вынесли оправдательный приговор, который возвращает вам права гражданина этой страны и уважение ваших близких. Я радуюсь с вами, я, старый человек, близкий к концу жизни…
Жутко звучал глубокий голос, тяжелые слова: "страдание есть удел человеческий…" Вся сложная машина судопроизводства, все силы страны были приведены в действие, чтобы научить меня, что "страдание есть удел человеческий".
— Вильямс! — еще громче крикнул я
* * *
Долго не можешь освоиться с мыслью, что кто-то умер вдали от тебя. Я освоился с этой мыслью. Но как много, как бесконечно много времени нужно, чтоб осознать, что твоя жизнь, твоя любовь воскресли из мертвых. В течение многих лет я не мог выносить, чтоб Серафина оставляла меня хоть на миг.
О нашей первой встрече в Лондоне я помню только одно: слов не было. Мы молчали, как будто наши измученные души не решались сразу переступить порог, отделявший ослепительную радость будущего от пытки и отчаянья. Вся жизнь, весь мир изменились для меня с ее возвращением, и это ощущение охватило меня с такой силой, с такой полнотой, что встреча наша стала одним объятием, одним поцелуем, блаженным и желанным, как вечный покой, как небытие.
Ее первыми словами были:
— Ты нарушил наш уговор — не расставаться. Ты ушел от меня, когда я спала.
И в этом упреке сказалась вся глубина ее любви, всё бесконечное прощение за мучения, перенесенные ею ради этой любви.
И теперь, оглядываясь на прошлое, я вижу, что наивысшая романтика есть сама жизнь.
Каким чудом кажется мне теперь, что она и я, такие разные, непохожие, столкнулись где-то далеко отсюда, чтоб после невероятных страданий соединить наши жизни в мире простом и устойчивом. Как удивительно, что мы с ней вместе пережили столько удач и неудач, столько радостных и грустных часов, — и все это прожито и сметено в маленькую горсточку пыли, именуемую жизнью.
В этом тоже своя романтика…
ДЖОЗЕФ КОНРАД
(1852–1924)
БИБЛИОГРАФИЯ
Художественные произведения (романы и сборники)
[герои серий: капитан Том Лингард —*ТЛ, Чарли Марлоу — *М]
"Каприз Олмэйра" (Almayer’s Folly. A Story of an Eastern River, 1895) *ТЛ-1
"Изгнанник" (An Outcast of the Islands, 1896) *ТЛ-2
"Негр с "Нарцисса"" (The Nigger of the "Narcissus". A Tale of the Forecastle, 1897)
"Рассказы о непокое" (Tales of Unrest, 1898) — сборник рассказов
[содержание: "Караин" (Karain. A Memory, 1897);
"Идиоты" (The Idiots, 1896);
"Аванпост прогресса" (An Outpost of Progress, 1897);
"Возвращение" (The Return, 1898);
"Лагуна" (The Lagoon, 1897).]
"Лорд Джим" (Lord Jim, 1900) *M-3
"Наследники" (The Inheritors. An Extravagant Story, 1901) соавтор — Форд Мэдокс Хъюффер (Форд Мэдокс Форд)
"Юность, повесть и другие истории" (Youth, a Narrative; and Two Other Stories (1902) — сборник повестей
[содержание: "Юность" (Youth: A Narrative, 1898) *M-1;
"Сердце тьмы" (Heart of Darkness, 1899) *M-2;
"Конец рабства" (The End of the Tether (1902).]
"Тайфун и другие истории" (Typhoon; and Other Stories, 1903) — сборник повестей и рассказов
