с ками/бакемоно женские персонажи, представляют собой отверженных Иных, неукротимых сверхъестественных аутсайдеров, притесняющих границы более «цивилизованного» мира Японии, в котором доминируют императорский двор, сёгун и самураи.
С самого начала фильм подрывает то, что можно было бы назвать «самурайской этикой» традиционного кинематографа (хотя следует отметить, что «самурайской этике» также сопротивлялись в таких «высококультурных» фильмах, как «Семь самураев» и «Телохранитель» Куросавы). Вместо вступительной битвы самураев или сцены с отважными крестьянами, которые сопротивляются военачальникам, «Принцесса Мононоке» рассказывает свою историю с царства нечеловеческих существ. Фильм начинается с общего плана покрытых туманом гор, на фоне которых слышны слова: «Давным-давно эту страну покрывали густые леса, в которых обитали древние боги». Хотя вскоре атмосфера времени становится более узнаваемой, эта первоначальная перспектива немедленно помещает аудиторию в пороговое, мифическое пространство. Но это пространство лишено качеств мистического убежища. Оно изображается как место сопротивления и даже агрессии.
По мере того как фокус сужается к лесу, некогда безмятежное природное пространство разрывается серией резких, неуместных движений. Первозданная тишина леса разрушается из-за внезапно падающих деревьев, которые расчерчивают экран неравномерными горизонтальными полосами. Деревья валят не люди, а татаригами, некий жестокий бог, который овладел телом раненого кабана. Кабан получил травму от железного шара, он застрял в его теле и приводит животное в ярость. Экран заполняют резкие движения обезумевшего кабана, когда он мчится через лес. Наконец он вырывается из леса и атакует мир людей, в данном случае клан восточных японцев эмиси (которые приравниваются в фильме к неяпонской расе айнов).
Их молодой предводитель Аситака в конце концов убивает кабана [272].
Смертельная встреча кабана с людьми обманывает ожидания зрителей. Убийство кабана не приводит к избавлению от дикого животного, но его смерть становится толчком для последующего повествования фильма. Умирая, кабан накладывает проклятие на Аситаку, визуально выраженное пятном от щупалец на его правой руке. Зная, что он умрет, если не сможет избавиться от проклятия, Аситака покидает свой народ и отправляется на запад, в центральную землю королевства Ямато, где японский двор имел наибольшее влияние в тот период. Мальчик, однако, находит два места, которые очень далеки от придворной и самурайской культуры. Первое – это огромный лес, в котором правит фантастическое оленевидное существо, известное как Сисигами. В нем обитают сверхъестественные существа, такие как кукловидные лесные духи кодама, и кланы разумных животных, таких как волки, обезьяны и кабаны. Второй – крепость Татара, где был произведен железный шар, первоначально ранивший кабана. Аситака обнаруживает, что Татара по сути является фабрикой по производству оружия, где добывают железную руду для изготовления боеприпасов. Вот еще один пример отступления от канонов, так как огнестрельное оружие, а не мечи, играет значимую роль в этом якобы средневековом сеттинге. Татара неофициально является союзником двора Ямато, поскольку обе крепости объединены против общего врага – Лесного бога. Следовательно, ключевые битвы в фильме происходят не между самураями и не между самураями и крестьянами, а между различными человеческими фракциями и зверями и духами леса. Или, как Миядзаки называет введение к «Искусству Мононоке-химэ»: «Это история битвы между человечеством и дикими богами» [273].
Отходя еще дальше от традиционных условностей, фильм показывает, что Татарой управляет не мужчина, а женщина – леди Эбоси, которая построила Татару как утопическое убежище для женщин-изгоев и людей с неизлечимыми болезнями, такими как проказа. Эбоси сражается не только с лесными существами, но и с другой женщиной-человеком, молодой девушкой по имени Сан, которая является «мононоке-химэ», или «одержимой принцессой», из названия. Хотя «мононоке» традиционно означает одержимость человеческим духом, Сан явно одержима устрашающими духами природы. Сан, которую вырастила волчица по имени Моро, терпеть не может все человеческое и живет только ради разрушения человеческой цивилизации, олицетворенной Татарой.
В ответ Эбоси вознамерилась подчинить лес, и сделать это можно только через убийство Сисигами.
В апокалиптической кульминации фильма Эбоси вместе с самураями и придворными жрецами сражается со всеми существами леса, и ей удается отрубить голову Сисигами. Это событие запускает разрушение всего леса, что показано через образы коричневой трескающейся почвы и умирающих лесных духов, в то время как огромный, едва живой Сисигами беспомощно ищет свою голову. Эбоси пообещала голову представителям двора Ямато, которые намерены принести ее императору, но в кульминационной сцене фильма Сан и Аситака совместными усилиями отбирают голову, чтобы вернуть ее шишигами.
Фильм заканчивается восстановлением природы и гармонии, мир снова покрывается зеленью, но под поверхностью благоденствия сохраняются неоднозначные течения. Хотя Аситака освобожден от своего проклятия и решает остаться в Татаре, чтобы работать с раскаявшейся Эбоси, он не может убедить Сан жить с ним. Она настаивает на том, что не может простить людей, и оплакивает смерть шишигами. Аситака, в свою очередь, утверждает, что Сисигами все еще жив, но девушка непреклонна. Последними репликами которые произносят они двое молодые люди соглашаются «иногда навещать друг друга».
«Принцесса Мононоке» – мощная, трогательная и вселяющая беспокойство работа.
В отличие от предыдущих фильмов Миядзаки, которые заканчиваются недвусмысленной нотой надежды и успокоения, даже если они представляют собой видения разрушения и ужаса, «послание» «Принцессы Мононоке» гораздо лучше вписывается в концепцию кинематографа «развенчивания». Как отмечает аниме-критик Хелен Маккарти, это фильм о любви во многих ее аспектах: любви к природе, любви к семье, любви между полами, но также, по ее словам, фильм еще и о том, «насколько с любовью связаны утраты» [274]. Это тревожный сигнал для людей, живущих в период экологического и духовного кризиса, который пытается подтолкнуть аудиторию к осознанию того, сколько они уже потеряли и сколько еще они могут потерять.
Сила фильма заключается в стратегиях по расшатыванию устоев, которые мастерски применяет Миядзаки. Он проблематизирует устоявшиеся мифы японской культуры. В соотвествии с уникальной способностью Миядзаки смешивать «реальность» с фэнтези, мир «Принцессы Мононоке» обладает историческим базисом, но в остальном постоянно опровергает ожидания зрителей о том, каким должен быть этот мир. Одним из примеров этой повсеместной дестабилизации ожиданий является выбор исторического сеттинга. Это важное изменение по сравнению с его предыдущими работами, которые практически все были сняты в так называемом «международном фэнтезийном пространстве», фантастических неземных местах, характеризующихся неопределенно европейской архитектурой и западными персонажами. Единственным исключением является «Тоторо», действие которого происходит в пригороде Токио в идеализированном недалеком прошлом, которое примерно соответствует 1950-м годам. Прекрасные фантазийные пространства «Тоторо» создают ощущение мимолетности, удовольствия и надежды. Фильм также навевает глубокую тоску, сподвигает на поиски воображаемого личного прошлого.
В отличие от него «Принцесса Мононоке» отказывается окрашивать в сентиментальные тона средневековую историю, предпочитая проблематизировать прошлое и, косвенно, отношение к нему. Более того, хотя фильм содержит значимые элементы фэнтези, решение Миядзаки обратиться к конкретному историческому периоду продиктовано образовательными целями, а не бегством от реальности. По мнению Миядзаки, XIV век – это период значительного исторического перехода от мира, который все еще находился в тесном контакте с природными и сверхъестественными силами, к миру, который все больше ориентируется на человека. По его словам, «именно в этот период люди изменили свою систему
