Мерлин, сколько же они проговорили?
За это время общая гостиная опустела почти полностью, даже камин уже не горел, а тлел.
— Ты подумала над моим предложением? — напоследок поинтересовался Драко, останавливаясь у спален. — Черт, Уизли подружился с самим Поттером еще в поезде!
— А что, завидуешь? — ухмыльнулась Леви.
— Ничуть. Люблю, когда у людей что-то есть в головах. Так с ними интереснее разговаривать. Я надеюсь, ты согласишься. Ты мне интересна, и… я хочу узнать тебя. Вечер был отличным.
Пару секунд Левенте молчала, затем сказала:
— Удивительно, что ты настолько заинтересован, что захотел водиться с девчонкой, несмотря на все мои предостережения. Надеюсь, ты все же не пожалеешь о таком выборе. Я буду стараться, чтобы ты об этом не пожалел. Давай будем друзьями. А пока спокойной ночи.
Легко улыбнувшись ему, Леви скрылась за дверью.
Драко тоже улыбался, приросший прямо к тому месту, где стоял.
Она согласилась!
У Драко появился первый настоящий друг!
Будто окрыленный, он проследовал до своей кровати, наспех разделся и сладко уснул с улыбкой на губах.
На следующее утро продолжить разговоры, начатые накануне, не терпелось больше, чем приступить к учебе, но в общей гостиной Леви уже не было, а по пути в Большой зал Драко нагнала Пэнси. Вспомнив, какой разговор состоялся между девочками, мальчик помрачнел.
— Ну, что тебе?
— Ничего особенного, — немного обидевшись на такой невоодушевленный тон, произнесла Паркинсон. — Вот, ждала тебя, чтобы пойти вместе на завтрак.
— Ждала? — Драко рассмеялся. — Ты же вышла позже меня!
Сбитое после бега дыхание предательски сдавало Пэнси с потрохами, и она не стала отпираться, задавлено замолчав.
— Как прошло знакомство с новенькими? — как бы между прочим поинтересовался Драко, поворачивая на развилке.
— Эм-м, — плотная комплекция не давала Пэнси отдышаться, — а что там знакомиться? С первой и так все понятно, наглая до ужаса, до ночи в нашей спальне с Блейзом проторчала, а вторая вообще весь вечер где-то пропадала.
— А ты Дафне и Милисенте тоже посоветовала держаться от меня подальше? — Драко позабавился, наблюдая, как румянец сползает с лица Пэнси, а она лихорадочно ищет, что ответить. — Ладно, не отвечай, — осадил ее он, едва Паркинсон открыла рот. — Мне не нравится, что ты так делаешь, не имея никаких причин выдвигать мне какие-либо ограничения, напрямую или косвенно. Не буду заставлять тебя извиняться, но и дважды повторять тоже. И да, учти, что если ты делаешь кому-то подобные предупреждения, то заранее признаешь в нем конкурента, которого опасаешься.
И он ускорил шаг до привычного, зная, что Пэнси останется позади и не сможет догнать.
Она прилично задержала его: уже доставили почту. Филин принес посылку со сладостями из дома, словно Нарцисса боялась, что в Хогвартсе с этого года плохо кормят. Усаживаясь на место между Блейзом и Теодором, Драко обнаружил, что попал как раз на начало дискуссии о процедуре распределения, о чем Леви обещала рассказать ему позже.
— Так вот, церемония, — продолжила она, поприветствовав прибывшего Драко легким кивком. — Вся эта идея деления всех людей на четыре определенных типа изначально не верна. Каждый человек уникален, и его черты характера и личностные задатки едва ли поддаются такой грубой дифференциации. Я уже не говорю о том, что одни уже имеют какую-то дошкольную подготовку, а другие до получения письма и знать не знали о существовании магии.
Теодор усмехнулся, посылая красноречивый взгляд на стол Гриффиндора.
— Хорошо, мы знаем, что для каждого факультета существует свой определенный набор качеств, на что, вероятно, и опирается Распределяющая шляпа при своем решении, — продолжала Леви. — Но даже внутри одного факультета мы все, что невероятно, — она подавила смешок, — различаемся. А еще в одном человеке вполне могут сочетаться разные качества, например, трусость и целеустремленность, трудолюбие и жестокость, а при разных обстоятельствах эти качества могут проявляться совершенно по-разному. Нет абсолютно никаких закономерностей, которые бы позволили задать Распределяющей шляпе определенный алгоритм, поэтому один первокурсник может подходить одновременно двум, трем или даже четырем факультетам, если содержит в себе все качества, искомые Основателями Хогвартса в своих учениках. По этой же причине студенты Когтеврана могут проявлять черты, характерные для гриффиндорцев, а пуффендуйцы могут вести себя как слизеринцы. Отсюда и возникают логичные вопросы: для чего создали эту церемонию и есть ли в ней смысл вообще? Ответ на первый мы получили еще вчера, когда нам сообщили, что факультет практически заменит нам семью на время учебы. А что это значит? Члены одной семьи начинают вражду, оказавшись на разных факультетах. Нас сталкивают лбами друг против друга, буквально призывают и натаскивают на соперничество, прикрывая это мотивацией к учебе, по-простому — зарабатыванием баллов для факультета, игрой за Кубок школы и Кубок по квиддичу. Ученики занимаются выяснением, чей факультет лучше, кто умнее, сильнее, доказывая это мыслимыми и немыслимыми способами, а преподаватели еще и поощряют баллами и создают благоприятную атмосферу, рассаживая нас за четыре стола. Отсюда же и рождаются предрассудки, которые я так ненавижу. Не знаю, слышали ли вы, а вот я наслышана! Пуффендуй — факультет слабохарактерных тупиц. Гриффиндор — факультет безрассудных дураков, Когтевран — факультет напыщенных зануд, и мое любимое: Слизерин — факультет будущих Пожирателей смерти. Понятия не имею, какой идиот это придумал, но…
— Вообще-то, — раздался позади важный голос, и все, кто до этого с интересом слушал монолог Леви, подняли глаза на Гермиону Грейнджер, возникшую за ее спиной, — статистическими данными подтверждено, что подавляющее большинство Пожирателей смерти — выходцы из Слизерина. Я вычитала это в «Самых знаменитых преступлениях двадцатого века», а еще нашла упоминание в книге о темных волшебниках древних лет и современности. Твои мысли очень интересные, но что ты на это скажешь?
Вопреки всеобщим ожиданиям, Леви даже не обернулась, укусив вместо этого тост с мармеладом, все это время томившийся в руке в ожидании своей очереди. Зато тут же ощетинился Теодор, словно раздраженный тем, что его отвлекли от интересного разговора.
— Стол дотошных заучек в другой стороне, Грейнджер, — он махнул на завтракающих гриффиндорских студентов. — И ты что, не запомнила мой совет в поезде?
Грейнджер подняла подбородок и гордо выдала:
— Я прекрасно поняла, что ты имел в виду. Ты, кстати, знаешь, что я могу совершенно обоснованно обвинить тебя в дискриминации по Статусу крови?
Теодор даже не оскалился, он презрительно скривился на такое замечание. Жаль, в пособии о волшебном мире для маглов не предупреждали, чем могут обернуться подобные заявления, адресованные истинно чистокровным волшебникам. Было бы полезно, если бы Грейнджер где-нибудь об этом прочитала, да и нервы Теодора остались бы целее.
На этот раз Грейнджер выглядела увереннее, и все предвкушали, как Теодор сейчас поставит выскочку на место. Но тут Леви, доев свой тост, развернулась лицом к новоиспеченной гриффиндорке и медленно и спокойно произнесла:
— Вот из-за таких как ты и рождаются предрассудки, Грейнджер. Говоришь, статистические данные? Я даже не буду просить тебя выйти, чтобы поговорить наедине, сама напросилась, пускай все видят твое невежество. Занимательная арифметика, Грейнджер: если девяносто процентов Пожирателей смерти — слизеринцы, то девяносто процентов слизеринцев — Пожиратели смерти? Это же совершенно точно работает наоборот, — с еле уловимым сарказмом произнесла она. — Сейчас ты все равно что утверждаешь, что если кровь красная, то все красное — это кровь. Если ты, являясь ста процентами грязнокровок, которых я знаю, мне не нравишься, то я могу полагать, что все остальные грязнокровки такие же, верно, Грейнджер?
Жаль, что Драко не мог видеть, с каким выражением Леви это говорит, потому что способность совершенно обычным тоном передать такую холодность поражала. Хоть говорила она это тихо, все свидетели этого разговора давно позабыли о завтраке, наблюдая.
