Земля осталась далеко внизу: там, в черноте, горели огни маггловских городов и тянулись тонкие светящиеся ниточки — шоссе. Наверху же была такая же чернота, только в ней висели мириады звёзд. Яркие и тусклые, далёкие и близкие, они перемигивались, мерцали, огромной широкой дорогой тянулись с востока на запад.
«Я спятил», — подумал Эйвери и снова спрятал лицо у Тора на груди. Тот хмыкнул, перехватил его поудобнее и вдруг взял на руки, как ребёнка. Эйдан поскорее прижался к нему и обнял за шею: он был далеко от своего мира и ощущал себя чудовищно одиноким. А ещё он не мог вспомнить, чтобы родители когда-нибудь носили его на руках.
Он осмелился снова взглянуть назад через плечо Тора и увидел, как удаляется от них Мидгард, лежащий как на ладони. Вскоре он превратился в одну очень яркую звёздочку, и Эйвери чуть не заплакал от горя и тоски, когда понял, что прожил на этой звёздочке всю жизнь, что все люди тоже жили и умерли именно на ней, вся история свершалась на ней, и другого дома у людей нет и не будет. От слёз его удержало лишь то, что он и в самом деле не хотел явиться на тинг заплаканным.
Тор уверенно шагал в пустоте; Эйдан сжался и решил больше не смотреть назад. Мерное покачивание успокаивало его, и наконец он решился спросить:
— А где Биврёст?
— Да вот же он, мы по нему идём! — засмеялся Тор.
— Где?! — вытаращился Эйвери. — А почему его не видно? Или это только мне?
— Ты где видел радугу ночью?
— А-а... — протянулЭйдан. — Теперь понятно...
Но чем дальше они шли, тем сильнее он начинал тревожиться.
— Тор! — позвал он. — А как асы будут меня слушать, если я их боюсь? Они, наверное, очень страшные? А Всеотец?
— Нет, не слишком, — успокоил его бог и, чтобы подбодрить, слегка встряхнул. — А он... он мудрый. Он поймёт.
— И меня? — удивился Эйвери. Он признавал, что Локи отчасти был прав, обзывая и унижая его. По сравнению с асами он в самом деле был ничтожеством. И зачем бы великому богу пытаться понять его?
— Всех, — коротко ответил Тор.
Эйвери и не заметил, как они вошли в Асгард. Он проводил взглядом удаляющиеся от них ворота, сообразил, в чём дело, и поскорее опустил глаза, чтобы своим взглядом не осквернить ничего святого. Поэтому он плохо запомнил, куда Тор несёт его. Была большая лестница, в конце её — дверь, а возле — вооружённая стража. Были высокие светлые коридоры и переходы. Не удержавшись, Эйвери подглядывал одним глазком.
В большой освещённый зал, где всё было погружено в молчание, Тор так и внёс его на руках.
* * *
Эйвери встретился взглядом с рослой женщиной в доспехах; её золотистые волосы были заплетены в две косы и спускались на грудь из-под массивного шлема. Эйвери так и обмер, когда прекрасная асинья вдруг приветливо улыбнулась ему. Если бы он стоял на ногах, точно шарахнулся бы. Впрочем, дело было ещё и в том, что он никогда не видел таких красивых женщин. «Это, наверное, золотоволосая Сиф, жена Тора», — сообразил он и, осторожно повернув голову, принялся кидать быстрые взгляды в сторону остальных собравшихся. Он тут же заметил среди них Локи в золотом рогатом шлеме: бог обмана держался особняком, а его изумрудные глаза обожгли Эйдана как огнём, напоминая и предупреждая.
В этот момент Тор спустил его с рук, и Эйвери почувствовал себя крохотным котёнком, которого принесли неведомо куда, окружённым огромными страшными незнакомцами, от которых не знаешь, чего ждать.
Эйвери сглотнул и уставился в пол. Превыше его сил было посмотреть вперёд, ведь там должен был стоять трон Одина. Больше всего он боялся, что Тор сейчас отойдёт от него и присоединится к остальным, а он останется посередине зала. Но покровитель Мидгарда и всего людского племени не спешил оставлять его. С облегчением Эйвери почувствовал его тяжёлые ладони у себя на плечах.
— Я привёл мальчика, — сказал Тор, и Эйвери задрожал, когда понял, к кому он обращается.
— Эйдан Эйвери, — задумчиво произнёс негромкий голос, в котором чувствовалась усталость. В зале сразу стихли шепотки, взлетевшие при появлении Тора с Эйданом на руках. — Отчего же ты не поднимаешь глаз? Тебе есть что скрывать? Знай же, что в моих чертогах не место лжи и притворству.
С той стороны, где стоял Локи, донёсся явственный смешок.
— Я не смею смотреть на тебя, о священный, — ответил Эйдан, едва слыша собственный голос. При мысли о том, где он находится, ему становилось дурно.
— Нет причин бояться, — заверил его тот же голос. — Если ты поможешь нам, я одарю тебя. Если нет — отпущу с миром.
Одину Эйвери не мог не поверить, а потому набрался храбрости и поднял глаза.
Всё оказалось так, как он и представлял, делая свой злосчастный перевод. У стены зала на возвышении стоял трон, к которому вело девять ступеней. По обеим сторонам от него, высунув красные языки, сидели два огромных волка и косились на Эйдана хитрющими глазами. На спинке трона чинно сидели два ворона и, казалось, спали, не обращая внимания на происходящее.
Один сидел, выпрямившись и держа в правой руке копье. Под его неприметной серой длинной хламидой явственно угадывались очертания кольчуги. Лицо его пересекала чёрная тряпка, которой была закрыта пустая глазница, а единственный глаз смотрел прямо на Эйвери.
В этот момент Эйдан с ужасом понял, что уже с минуту непочтительно таращится на верховного бога, забыв даже поклониться ему.
— Ничего, Эйдан, — произнёс тот и свободной рукой пригладил бороду. — Забудь о церемониях. Я вижу почтение в твоём сердце, и этого достаточно. Что же! — он возвысил голос, обращаясь уже ко всем собравшимся. — Вы все знаете, почему смертный вошёл в мои чертоги. Эйдан Эйвери, есть ли у тебя что сказать нам?
Эйвери, который только-только пришёл в себя, сообразил, что это конец. И в этот же момент весь перевод возник перед его мысленным взором так, будто он и в самом деле держал его в руках.
— О великие боги! — сказал он, дурея от собственной наглости. — Мне есть что вам сказать. И это будет долгий разговор.
— Раз так, пусть все сядут, — распорядился Один, и тут же в зале возникли длинные резные скамьи, по которым асы чинно расселись. Позади Эйдана же возник стул с высокой прямой спинкой, и он сел на него, отметив, что Тор уже присоединился к остальным. Прежде чем начать говорить, Эйвери оглядел всех. Асы и асиньи сидели по обе стороны от него, готовясь слушать. Локи для порядка окрысился на него и, готовясь слушать то, что уже знал, стащил с головы шлем. Тор подмигнул. Волк, который сидел слева от трона, облизнулся, наверное, хотел нагнать на Эйдана страху. Всеотец спокойно ждал.
Эйвери откашлялся, как на экзамене, и заговорил.
* * *
Сидя на стуле и робко сложив руки на коленях, он рассказывал о тех временах, когда не было ещё ни богов, ни течения времени, а была только страшная ледяная бездна Нифльхейм, в которой и зародилась жизнь.
Мало-помалу Эйдан и сам увлёкся своим рассказом, тем более, что никто не перебивал и не угрожал ему. В чертогах было тепло и спокойно, и Эйвери поддался этому спокойствию. Он уже не стеснялся жестикулировать и пояснять текст своими словами. Но чем больше он рассказывал, тем более странным ему казалось, что асы не помнят своего прошлого. Разве мог Один забыть, как убил своего прадеда Имира и основал Асгард?
Эйвери рассказал о расположении девяти миров, связанных стволом и ветвями Иггдрасиля, а упомянув о родном Мидгарде, подумал: вдруг здесь время течёт по-другому, и на земле уже прошло несколько лет?
— Всё ли на этом? — осведомился Один, когда Эйвери замолк, чтобы немного передохнуть.
— Нет, о великий, — хрипло ответил Эйдан. — Есть ещё многое, о чём я должен рассказать.
Чувствуя обжигающий взгляд Локи, который испепелил бы его на месте, если бы не несколько десятков свидетелей, Эйдан стал рассказывать о том, как строили Биврёст; среди асов поднялись недоверчивые смешки, а Локи сделался зелёным под цвет своего плаща, так что Эйвери догадался, что колдовство, нарушающее естественный порядок вещей, здесь не в чести.
Наконец он охрип и выдохся, сгорбился, пытаясь припомнить, всё ли рассказал. Кажется, да. Теперь оставалось самое главное.
— Всё ли на этом? — снова спросил Один.
Прежде чем ответить, Эйдан покосился в сторону бога огня, который сжимал рукоять кинжала так, что пальцы побелели. Каковы шансы, что Локи не утерпит и прикончит его на глазах у всех? Эйвери честно признался себе, что шансы велики. Он перевёл взгляд на Одина — тот ждал ответа. Эйдан облизнул губы, которые пересохли вовсе не от того, что он долго говорил, и решился:
— Нет, о повелитель, это не всё. Дело в том, что однажды Асгард и Мидгард погибнут.
В зале, против его ожидания, установилась такая тишина, что было слышно, как Локи на дюйм выдвинул свой кинжал из ножен.
— Погибнут? — переспросил Один так, будто речь шла о самых обыденных вещах. — Расскажи об этом.
Локи вскочил со своего места:
