— Эх, Ивасик, зря ставку сделал… Ну ты погляди на этого дылду! Какой из него боец, тощий как палка… — вслух размышлял один из зрителей.
— Ох, кровушки-то будет! Хе-хе, веселье… — забавлялся один из хранителей правопорядка.
Тем временем сердце Витуса замерло в напряжении, в голове юноша прокручивал наставления учителя.
Не рискуй. Двигайся быстро. Не спеши принимать удар, если не уверен, что выстоишь…
В одночасье слова унёс ветер, знакомым голосом прошептав:
— Погоня начинается…
Наваждение закончилось так же быстро, как и началось. Вовремя, потому как железные двери на противоположной стороне арены отворились, выпуская шестёрку молодцев в крепких гамбезонах и со сталью в руках. Витус тут же принялся изучать противников: двое с двуручными мечами, значит, являются основной силой; двое с круглыми щитами — эти привыкли прикрывать соратников; и ещё двое лучников — будут бить издалека. По их издёвкам, насмешливым улыбкам становилось понятно: противника они недооценивают. А зря.
— И это нечто сможет меня удивить? Верно говорят, семья Гальего уже давно сдулась, — слова тестя задели Гэвиуса, и тот хотел возразить, но не стал, боясь нагоняя от отца. Вместо этого молодой человек покинул ложу для важных гостей и, сев на одну из скамеек, прокричал слова поддержки, адресованные брату. Прозвучал гонг.
Витус сорвал с себя плащ, вынимая из-за пазухи нож. Воспользовавшись высокомерием своих противников, он сумел нанести первый удар и, напрыгнув на врага, вогнал лезвие в глазницу. Тут же пятёрка встрепенулась; щитовики двинулись в атаку, лучники заняли позиции, но стрелять не спешили; оставшийся двуручник закрутил клеймор.
От его удара лесной мальчик ловко увернулся и, повиснув на нём, точно коала на ветке, перерезал глотку. Публика была в восторге, а вот оставшиеся бойцы знавали злость.
— Чувствуешь, как рушатся стены разума?.. — прошептало дуновение ветра, едва слышимое, но юношу это не отвлекло.
— Убейте его! Курва, убейте! — подначивал один из лучников, отправляя стрелу. Он был искренне удивлён, когда снаряд попал в мёртвого товарища, которого Витус решил использовать как живой щит, а после, взвалив на плечи, кинул в двух щитовиков. Первый упал, обратно встать уже не смог; второй отошёл в сторону и кричал, чтобы тупоголовые кретины с луками начали стрелять.
Гость арены схватил щит, двинулся на лучников. Он стремительно сократил дистанцию, и, саданув одного по горлу, вогнал лезвие второму точно в сердце. Витусу пришлось вынимать оружие из плоти врага, воспользовавшись этим, противник подхватил клеймор и с криком двинулся на оппонента. В последнюю секунду отпрыску барону удалось нагнуть голову; лезвие меча задело ухо, в ответ нож пробил сталь лат, загнанный в плоть по самую рукоять. Толпа взорвалась аплодисментами, Мордекайзер многозначительно ухмыльнулся.
— У на-ас есть победитель! — кричал герольд, перекрикивая буйствующий народ, опьянённый жаждой зрелищ.
Он перевёл взгляд на своего господина, тот отрицательно покачал головой, а после перепрыгнул перила балкона и камнем приземлился вниз. Взгляд Витуса бегал от сломанного ножа к хозяину арены. Он потерял последнюю память об Овечке, что же Судьба предложит взамен?
— За мной, — басисто потребовал рыцарь, — Барашек…
***
Блоки лифта с трудом опускались, поднимая платформу вверх. На ней стояли персоны интересные, что называется, не от мира сего. Одним из них был Витус, следующий за владыкой замка, который держал ручного зверька на привязи; позади стоял телохранитель. Выходца из лесов очень заинтересовал этот зверёк, представляющий собой некое подобия кота, стоящего на двух (лапах?), с повисшей мордой и замученным видом. Заметив любознательность юноши, Мордекайзер протянул тому цепь, хрипло рассмеявшись, через тяжёлое забрало. Это было чертовски жутко!
Когда платформа достигла конечной точки, зала с высоким потолком, обставленного на манер музея, четвёрка сдвинулась с места, но лишь трое из них вошли в "Чертоги смерти"; телохранитель бдел у входа.
Хозяин всего и вся здесь имеющегося встал у окна, заложив руки за спину и задрав подбородок. Сейчас он казался Витусу ещё более зловещим чем прежде; от него дурно веяло — это был запах смерти. Молчание стало затяжным, и впору было бы привлечь внимание, а потому юноша завязал разговор:
— Зачем вам йордл?
— Они прекрасные маги, — слегка удивлённо ответил рыцарь, — и более того имеют нескончаемый запас магической энергии. Да, по его ничтожному виду не скажешь, что он способен разрушить город одним заклинанием. Однако жители Бандл Сити способны на удивительные вещи, особенно если их принудить.
— Он и правда способен на это?
— Может быть, ты сможешь узнать это, если лично поведёшь его в бою.
Снова повисло молчание, Витус разжал ладонь, и цепь мягко приземлилась на пол. Мордекайзер отметил это очередным взглядом за забралом шлема, украшенного венцом, а после сказал:
— Наш уговор с бароном всё ещё в силе. Ты получишь свой титул и место в моих рядах.
— Господин, при всём уважении я прибыл не для этого. Цель моего визита в ваши земли: получить свободу.
Казалось, время остановилось, а действующие лица замерли как восковые фигуры. Они смотрели друг на друга, и Витус мог лишь гадать, каким взглядом пожирает его местный владыка. Йордл пискнул, свернулся клубочком и боязно затрясся.
— Да будет так.
— Вы и правда расторгаете уговор с моим отцом? — воодушевлённо спросил Витус; сердце его ликовало.
— Я предлагаю тебе силу и власть, место капитана первого ранга и свою благосклонность. Тысячи воинов отдали свои жизни лишь для того, чтобы впечатлить меня. Но сегодня всё было иначе и я сам пригласил тебя на приватный разговор. Если ты мне отказываешь… я с уважением отнесусь к твоему решению. Пусть Матерь знает: её дети мне не враги.
Снова опустилась тишина, всё такая же гнетущая, липкими ладонями проходящая по спине. Перед тем как ответить, Витус прочистил горло и совершил поклон.
— Благодарю вас за разговор, господин. Это была великая честь для меня.
Мордекайзер отвернулся, как бы говоря, "разговор окончен". Юноша расценил это добрым знаком и уже намеревался покинуть помещение, но раздавшийся голос приковал ноги к полу.
— Ты точно уверен, что не хочешь примкнуть к моему легиону? Есть жизнь, есть смерть, а есть мы.
— Извините…
Шаг за шагом Витус продвигался к спасительной двери. Ещё несколько секунд, и этот кошмар закончится, — подбадривал себя юноша. Ему казалось, что рыцарь играет с ним и в любую секунду закуёт в кандалы и превратит в любимую зверюшку, как беднягу йордла. Но все опасения были напрасны, и Гальего-младший покинул высокий зал, ступая в лифт и ожидая отправки…
***
К родным Витус возвращался в смешанных чувствах. С одной стороны, он был рад получить желанную свободу, но с другой, ясно понимал, что выставляет отца в невыгодном свете. Громкие крики он услышал ещё до того, как сошёл с платформы. Голоса принадлежали барону и некой женщине, а диалог вёлся, переходя на личности.
— Запомни, голодранка драная, Витус никогда, — слышишь! — никогда не достанется тебе!
— Никак ты пропил свои последние извилины, Олус! Договор, заключённый между нами…
— В огонь этот договор! Теперь… — барон увидел своего отпрыска и, широко заулыбавшись, поманил к себе. — Хо-хо, теперь мой мальчик капитан первого ранга при армии Тёмного властелина.
Витус чувствовал на себе пылающий взгляд женщины, скрытый за тонкой тканью вуали; он будто бы пробирался в нутро, заставляя желудок неприятно сжиматься. Сглотнув, юноша поздоровался, но особа, стоящая перед ним, лишь взбесилась ещё больше. Она начала кричать про договор, поливать всё семейство Гальего отборной бранью и не пожалела сил на проклятья до пятого колена.
Возможно, барон привык к подобному, а Витус не мог изменить ситуацию, но вот Гэвиус не сумел сдержать гнева и, отделавшись от тестя (который обхаживал его как курица насест, старательно вымаливая прощения за дурные слова в сторону его брата), высказал даме всё, что он думает о её персоне. Слова эти позабавили отца, заставили покраснеть брата и, что самое главное, поставили в неловкое положение оппонента.
