В одно мгновение загадка, над которой мальчик ломал голову несколько дней, раскрылась сама собой.
Снейп порол Малфоя.
Совершенно так же, как порол Гарри на протяжении двух лет. И сейчас делал это так, словно ему было без разницы, кого наказывать подобным образом и кто лежал перед ним на столе без одежды - лишь бы проступок оказался достаточно серьезным для оправдания последующей жестокости.
Значит, Гарри никогда не был особенным для Снейпа. Даже в худшем из возможных представлений.
Значит, на его месте мог оказаться любой. И профессор так же приказывал бы обезличенному студенту раздеться, ласкал розгой гиперемированную вспухшую кожу и дотрагивался до чужого голого тела своими руками, продлевая и в то же время помогая перенести телесное страдание.
За свою недолгую яркую и сложную жизнь мальчик не раз испытывал душевную боль, граничащую с отчаянием. Но предательство (а по его мнению, это было именно оно) он переживал впервые, и само его осознание являлось для него чистым ничем не замутненным отчаянием.
Гарри никогда в жизни не ненавидел Малфоя так сильно, как в этот момент. Как только этому тщедушному трусливому хорьку могла только в голову прийти такая дерзкая тупость, которая в итоге обернулась тем, что Поттеру хочется сорваться с цепи и голыми руками передушить и избить до полусмерти добрую половину изумрудно-серебряного факультета! Гарри был близок к тому, чтобы разрушить свою репутацию в магическом мире, и все ради того, чтобы оказаться сейчас по другую сторону двери на месте этого светловолосого идиота, который даже не понимал, для чего он мучается.
От мысли, что отныне Драко, а не он на коленях целует теплые сухие руки, Поттер невероятным усилием воли заставил себя остаться на месте и не ворваться в ту же секунду в кабинет, наорав на Снейпа за то, что тот делал.
Он так и стоял возле стены в мантии-невидимке, недвижимый, безэмоциональный с остекленевшим взглядом, направленным безотрывно на запертую дверь, а внутри него серной кислотой растекалась боль от измены и прожигала насквозь ментальные язвы.
Мальчик просто стоял и ждал, чтобы увидеть, как все закончится.
Он не мог сказать, сколько времени прошло, когда на фоне черной стены появился неширокий проем света, разогнавший на мгновение темноту коридора, и оттуда неуверенно вышла стройная гибкая фигура, которая однако несмотря на полную идентичность с недавним насильником Гарри выглядела престранно: даже в темноте можно было различить, как нетвердо ступает и шатается тонкое тело с несвойственной ему сутулостью, которая выдавала некую сломленность и раздавленность, идущие изнутри.
Гарри понял, что это был далеко не первый день переносимой Малфоем пытки. Значит, с той встречи в душевой профессор каждый вечер проводил наедине с хорьком, приучая его быть покорным и испытывать благодарность за унижение. Поттер представил, какое прекрасное, должно быть, у слизеринца тело: белое нежное с тонкой полупрозрачной кожей и узкими изящными суставами, волос практически нет, ровная спина, длинные тонкие пальцы. Словом, было на что посмотреть. И это существо выгибается и стонет каждый вечер перед его профессором…
Большего вынести Гарри не мог. Малфой давно скрылся из виду, а дожидаться появления Снейпа и лицезреть его так опасно близко было выше всяческих сих.
Гарри рванул прочь из подземелий. Не беспокоясь больше ни на секунду, что он может налететь на кого-то и выдать себя, он бежал сломя голову, чувствуя, как от бессильной злости и отчаяния его сейчас порвет на части. В раскаленной голове била набатом единственная мысль “Малфой. Снейп. Малфой. Снейп…”
Гарри влетел в первый попавшийся класс, захлопнул за собой дверь с таким бешенством, что разбудил наверняка половину находящихся в этом крыле. Но сейчас ему было плевать.
Он рухнул на ближайшую парту и, уронив голову на руки, заплакал навзрыд от невыносимой чудовищной ревности, которая клыками рвала на части его юное, еще никогда не знавшее настоящей любви сердце.
***
- …Я уверена, с ним случилось что-то ужасное, - услышал Гарри громкий шепот Гермионы у себя за спиной.
При звуке мерного кипения и бульканья котлов друзья несильно заботились ограничением слышимости, полагая, что никто не разберет их болтовни и не обратит на нее внимания. Гарри навострил уши.
- Может это как раз то, о чем я еще раньше думал? - с ужасом пропыхтел Рон. - Вдруг он на днях признался ей?.. Ну, той, которая ему нравилась. А она что-то ему сказала или что-то у них пошло не так…
- Я уверена, Гарри нам рассказал бы! - с горячей уверенностью возразила Гермиона. - Я думаю, он что-то мог узнать у Дамблдора, а тот запретил об этом рассказывать!
- Сомневаюсь, - протянул Уизли. - Дамблдор всегда посвящал нас во все, что происходило с Гарри.
Рон был совершенно прав, подумал Поттер, прислушиваясь к следующим версиям, которые могли сгенерировать его друзья.
- Тогда, - послышался тяжелый вздох девушки, - я боюсь предположить самое худшее…
- В каком смысле? - настороженный шепот Рона.
Гарри напрягся.
- Ну, понимаешь, - мисс Гренджер явно колебалась, подбирая правильные слова, - случаются такие вещи… о которых нельзя рассказывать, потому что это тяжело и… возможно стыдно.
- Ты думаешь Гарри…
- Я не знаю, - оборвала девушка. - Просто что-то стало происходить с ним еще в прошлом году, когда… Когда Снейп занимался с ним окклюменцией.
Гарри замер с занесенной над котлом ложкой.
- Но они больше года не занимаются вместе! - возразил Рон.
- Да, но в этом году все усугубилось, несмотря на то что Гарри утверждает, что Сам-Знаешь-Кто больше не снится ему. Помнишь день, когда он проклял Малфоя темной магией? Он вернулся вечером с красными глазами, будто он плакал. А потом замкнулся в себе на несколько дней, словно сильно переживал из-за этого…
- Было бы из-за кого переживать, - хмыкнул Уизли.
- Не суть. А несколько дней назад случилось что-то, отчего он как будто… умер внутри. Как будто его поцеловал дементор. Я боюсь, Рон. Вдруг с Гарри сделали что-то очень плохое или…
- …или что-то плохое сделал сам Гарри.
Друзья замолчали, видимо рисуя в голове версии, которые не могли произносить вслух.
Гарри угрюмо помешал свое зелье и перевел взгляд в сторону.
Через пару столов от него над латунным котлом стоял Малфой, похожий больше на призрак, нежели на особь мужского пола шестнадцати лет. Он вновь начал посещать занятия и принимать пищу вместе со всеми в Большом зале, видимо смирившись со своей неизбежной ежедневной участью.
По тому, как тяжело он опирался на стол перед собой, как осторожно неловко двигался, как вздрагивал от любого прикосновения к спине, было ясно как день, что Снейп продолжал сдирать с него шкуру каждый вечер.
Не желая знать, что происходило между этими двумя наедине, он все равно испытывал к Малфою смесь отвращения и жалости, видя как быстро ломается юноша от такого давления и превращается в дерганную пугливую тень. Было тяжело представлять, насколько розга изуродовала тонкую нежную кожу: малиново-фиолетовые переливы, переходящие в желтизну, страшные багровые полосы и рубцы, которым не давали заживать до следующей порки. По тому, как Драко дрожал от боли, Гарри осознал, что Снейп не давал ему Заживляющее.
Через несколько дней вдоволь насмотревшись на страдания своего обидчика и поняв, что они не приносят должного мстительного удовлетворения, Гарри сам подошел к Снейпу после Защиты.
- Дайте ему Заживляющее, - бросил он без предисловий и отвернулся, собираясь уйти.
- Стоять, - угрожающе и удивленно притормозил его Снейп. - В каком это смысле?
- В таком, - огрызнулся Гарри. - Раз уж вы решили довести его до сумасшествия, то хотя бы лечите от ран. Оттого что вы его истязаете, мне не становится легче.
- Я наказываю Малфоя не ради вас, Поттер, - ледяным тоном отчеканил Снейп, - своим поступком он поставил под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь других людей. В то время как в вашем представлении все вертится вокруг вас, вы понятия не имеете, как обстоят дела на самом деле и не знаете всей правды… - профессор вдруг запнулся, осознав, что сболтнул лишнее. - Но это не ваше дело. Поклянитесь, что никому не передадите то, что я вам сказал!
