Чтобы прийти к нам под стены в скором будущем? Мы все равно ждем, что это произойдет. От года к году. И готовимся.
— Но на Севере могут увидеть повод, а причина им все равно не нужна. И то, что ты способен оторвать голову любому, задавшему лишний вопрос, ничего не изменит. Смотришься-то, словно вытащенный из рудников. Только отмытый. Прибавить к этому выпивку Морьо и ссоры с Младшими — и мы будем выглядеть, как готовая дичь для северной дряни.
Старший в свою очередь швырнул в брата яблоко. Очень быстро, очень внезапно. Попал.
— Буду рад их разубедить.
— Собрался демонстрировать наугрим свою меткость? — спросил Макалаурэ. — Мне-то не надо, я и так все знаю.
— А ты стал медлителен.
— Мне бывает не до занятий, Майтимо.
— Ты не поэтому стал их избегать. И не потому, что делаешь мое дело.
— Потому что когда я вижу тебя без кафтана, хочу не рубиться с тобой, а привязать к стулу и кормить насильно! — рявкнул Макалаурэ. — А хуже то, что это не поможет! Я даже на гномью отраву готов надеяться. Или вдруг ты напьешься, как Морьо, и это тебя отвлечет!
Руссандол выбрался из кресла, и они обнялись.
— Порадуй меня, беспокойся уж обо мне поменьше.
— Стараюсь, — фыркнул он.
— Как думаешь, Морьо проспится до полуночи, или отложим теплую встречу до завтра?
— Пусть его спит, — Макалаурэ развернул записи на столе, бросил взгляд на арфу, грустившую в углу. — Придем к нему с парой ведер воды с утра пораньше.
Как нередко бывало в последнее время, после разбора наугримских записей Старший заснул прямо здесь, в кресле у огня. Послушав его дыхание, Макалаурэ подбросил дров в камин, укрыл брата плащом и беззвучно вышел.
…Обещание про утро и холодную воду он выполнил. Халлан, ухмыляясь, принес ведра, и Макалаурэ сам вылил их на мутно спящего Карнистира. Послушал все, что средний брат ему высказал, маясь болью в голове, — а в сказанном причудливо смешались гномские и человечьи слова, включая пожелания быть сожранным драконом, с подробным перечислением, в каком порядке, цветистыми такими пожеланиями, на зависть знатокам словесности, — и ответил:
— Мы тоже скучали по тебе, Морьо. На стуле сухая одежда и полотенце, так что, будь добр, уважь Бреннина и покажись на пиру в честь вашего с ним прибытия. Последние несколько слов я раньше не знал, интересно.
— Как же бесит твоя невозмутимость! — огрызнулся Морьо из-под полотенца.
— Я ее нарочно упражняю, пока Нельо упражняет свои жилы. Сильно разлетелись сплетни про него?
— Еще не сильно, но вовсю ползут, — брат содрал с себя мокрые дорожные тряпки, обмотался пледом. — Оссириандцы наши даже с вопросами п-приходили. Да, з-заодно и умылся, счастье-то какое… Вот мара ты б-болотная! Х-холодно ведь! Эти, с юга, к-когда приехали, тоже з-зашлепали языками. Я подозреваю, они подпоили и разговорили атани из здешней стражи, кому случалось видеть приступы. По дороге сюда н-нарочно южан в хвосте каравана поставил, орки в тех местах нападают примерно одной манерой каждый раз, отрядец этот уполовинился, но купцы уцелели. С-сами решайте, что с ними д-делать.
— И кто тут болотная мара? — спросил Макалаурэ ошеломленно.
— Я, — хмыкнул Морьо. Он пытался одновременно кутаться в плед и надевать сухое, но получалось не слишком удачно, плед падал, и его потряхивало. Точность его движений с похмелья была не сильно лучше, чем у такого же страдальца из атани. Наконец, одежда поддалась ему. — Я теперь главная болотная мара нашей семьи, разве нет?
— Нет! — Макалаурэ схватил его за плечи и потряс. — Хоть ты и лучший в торговле, но сейчас ты просто болван, а не семейная мара! Хватит наговаривать. И прекращай такие выходки!
— Ну, пусть болван, — Морьо отмахнулся. Натянул верхний темно-красный кафтан, подпоясался. — Прими от болвана совет. Не пускай южан на пир вовсе. Хотите задавать вопросы — лучше сразу, еще до пира, отведи их к Нельо и припугните.
— Но ведь сам ты не припугнул.
— Пришибить опасался сгоряча, — брат развел руками. — Вдруг он что-то знает полезное.
— Я бы предпочел допустить их старшего и поговорить с ним потом. Ведь доказательств у тебя нет.
— Сделай, как я прошу, — повторил Средний настойчиво.
— Скажут, что мы их боимся.
— Поверь, хорошо не будет и так, и так, но ссоры на пиру избежим. Поверь, мнение наугрим Белегоста важнее любых атанийских сплетен. Не порти радости нашим последним сильным союзникам.
— Хорошо. Ты прав, Морьо.
Насколько именно Морьо был прав, поняли очень скоро — сразу после пира.
Пир вышел хорош для их положения, надо сказать. Возле лесов Оссирианда и Таур-им-Дуинат да возле вод Гелиона голодать было бы стыдно. Пусть зимы последних лет стали снежными и холодными во всем среднем течении реки, но звери и птицы приспособились, а эльдар и подавно. К столу подали рыбу нескольких видов, оленину в ягодном соусе, хлеб, выращенный на берегах Гелиона и столько лесных плодов и ягод, сколько уместилось на столе. Вина почти не осталось за последние годы, но атани варили пиво, а эльдар заваривали ароматные травы. Порой травы настаивали на гномьей перегонке и добавляли это в горячее питье.
«Если Карниненгво не успевал выпить», непременно вредничали Амбаруссар.
Но Морьо сейчас лишь отогнал несколькими глотками питья остатки головной боли.
Так что подарок для повелителя Белегоста Макалаурэ передал Бреннану самым достойным образом — под восхищенными взглядами и возгласами наугрим вынес к ним свою работу последнего времени. Он приложил немало усилий, чтобы закончить ее к прибытию каравана, несмотря на другие хлопоты.
Арфа с коваными рычажками-крючками для изменения высоты звучания струны — идея, которую незадолго до Битвы Слез обсуждали Макалаурэ и сын короля Азагхала, ныне повелитель Белегоста, — поразила гномов до корней бород. И притом, первая и единственная подобная арфа была сделана нарочно под рост и руки гнома!
Лишь украшений на ней не было, кроме скромной росписи. Она сама была драгоценностью.
— Так вот для чего ты измерял мои руки в тот раз! — Воскликнул Бреннин, не решаясь даже коснуться диковинного инструмента. — Я и подумать не мог, что окажу помощь в создании столь дивного дара! Поистине велик князь Макалаурэ, что в эти трудные времена способен на такую работу и такой дар!
— Поистине велик король Белегоста, наш
