Dark Jack - Игры в заботу

Зеленоглазый захотел выиграть немного времени.

Гарри понимал, что вряд ли победит Темного Лорда, раз ему оказался не по зубам Снейп. Поэтому его мозг подкинул, пожалуй, одну из самых трусливых, но умных идей. Какая это идея? Все просто. Гарри побежал.

— Не смей поворачиваться ко мне спиной. Я хочу видеть, как померкнет свет в твоих глазах, — шипит Волан–де–Морт, показывая уже не просто жутковатую улыбку, а настоящий оскал. Но Гарри все бежал. Зеленоглазый хотел добежать до Запретного Леса, а там уж будет что будет.

— И чего ты добиваешься? — насмешливо, но не без интереса спросил Темный Лорд, что уже почти настиг бегущего, хоть и неторопливо шел.

— Хочу, чтобы ты там потерялся, — усмехается Гарри, пытаясь бежать еще быстрее, но его планы накрываются медным тазом, когда он чувствует, как чьи–то холодные и скользкие пальцы хватают ворот его мантии и отбрасывают назад, к хижине Хагрида.

— Я хочу поиграть еще, Гарри Поттер, — смеется тот, кого нельзя называть. — Может тебе дать мотивацию?

Волан–де–Морту стоило только щелкнуть пальцами, чтобы перед Гарри оказались связанные Джек и Лилит, мычащие что–то непонятное, благодаря заклееным ртам. Вот в этот самый момент ему стало по–настоящему страшно.

POV ДЖЕК

Мы ведь не виноваты, что родились такими?

Совсем–совсем.

Да, порою мы испытываем отвращение сами к себе. Да, бывало, что к друг другу. Но мы ценили каждый недостаток, отделяющий нас от жестоких людей и их ужасного, сгнившего насквозь мира. Мы вставали на ноги каждый раз, когда понимали, что нам есть что защищать.

А сейчас ты дрожишь, пытаясь промычать что–то сквозь тряпку, которой грубо обмотали твой рот, и я свято верю, что мы опять поднимемся. Твои белые, как снег волосы, растрепались. Твои алые, как кровь, глаза, казалось, сейчас пустят слезу. Но ты держалась.

Я бы обнял, если бы мог. Но руки мои связаны еще крепче, чем твои. Я взываю от злости и боли, словно раненный волк, проклиная этого Волан–де–Морта и всех, кто вообще с ним связан, за то, что делает это с тобой.

Кое–как подползаю к тебе, пытаясь успокоить чуть–чуть. Но эта змееподобная тварь откидывает меня в сторону и злобно смеется. Смеется так, что я готов зубами впиться ему в глотку и раздирать до мяса, пока гнилая кровь хлещет.

Гарри хотел помочь, но был тут же сломлен. Круциатус. Кто вообще придумал эту магию? Многие скажут, что мечтают о ней. А нам она жизнь испортила.

— Так о чем это я? Ах, да, мотивация, Поттер! — шипящим, воистину змеиным голосом, сказал Темный Лорд.

Я ведь и подумать не мог о том, что он придумает в следующую секунду.

— Заткнись! — вопит Гарри, все еще корчась от боли в теле, но того, чье имя многие не называют, это не волновало. Этот змеиный подонок вальяжно расхаживал вокруг да около, улыбаясь своей мерзлотной улыбочкой.

От него страшно, жутко… Тошнит.

Лорд Волан–де–Морт любит себя и только себя. Голова его забита могуществом. Он алчен и эгоистичен, причем настолько, что готов был уничтожить весь мир к чертям ради себя любимого.

И мне тошно от одной только мысли, что, если бы не одна алоглазая особа, я бы, наверное, стал таким же ублюдком. Она вбила в меня одну истину.

Нет короля без народа.

Давай, Волан–де–Морт. Давай, великий и ужасный! Победа все равно за нами. Убей ты хоть все на этой планете, но, когда трон будет твой, ты поймешь, что править тебе, по сути, нечем. А если есть чем, то оно уже не то, что было раньше.

— Гарри, — змееподобный обратился к моему другу. — Я решил убивать по очереди каждого из твоих друзей в течении четырех часов. Ты последний. По одному на час, — подонок громко засмеялся. — Ты, конечно, можешь спасти их, если победишь.

Издевательский смех сего Темного Лорда проникал в глубины души, вытаскивая оттуда самое ужасное. Я беспокойно взглянул на Лилит, чьи глаза были полны ужаса.

Не могу. Бейте в меня хоть Авадой. Я к ней. Невозможно смотреть на ее страх.

— Нас трое, — начал Гарри осторожно. — Вы сказали по одному на час?

Как можно быть таким идиотом! Только что мы могли бы обойтись без одной жертвы, а Гарри решил подписать смертный приговор еще кому–то!

Мои кулаки сжались. Я был зол на зеленоглазого, но его вопрос позволял мне выиграть время, чтобы подползти к Лилит.

— Ах, да! — воскликнул Темный Лорд, скалясь. Его волшебная палочка нарисовала непонятную фигуру в воздухе, а белые губы произнесли заклинание. В ту же секунду рядом с Гарри появилась какая–то девчушка из факультета Гриффиндор.

Я не помню ее имени, однако точно знаю, что где–то ее уже видел. Бедная гриффиндорка. Пытается вырваться из пут, что сковали ее тело, но их не разорвать, поверь.

Пара метров. До беловолосой еще пара метров.

— Мобиликорпус! — я вновь слышу этот противный, отвратительный, шипящий голос. В ту же секунду ударяюсь головой о дерево, что находится далеко от моей девочки.

Ты не плачь. Сама ведь говорила, что не любишь слезы. Меня будут откидывать сотню раз, только, прошу, не надо плакать. Я буду терпеть все. Я буду ползти к тебе на коленях со связанными конечностями, но я доползу. Пусть это и будет унизительно.

Мы ведь и не такое терпели с тобой вместе, да?

— Что ты поешь? — спросил я у алоглазой девчушки когда–то давно. Еще до Хогвартса. Еще до Гарри. Еще до всей этой долбанной небылицы, что между нами случилась.

— Это кофыбельная! — улыбнулась она, мотнув своими белыми волосами. — Хофеф спою!

— Что у тебя случилось? — я ухмыльнулся, услышав подобные глупые возгласы и неестественные ошибки в произношении.

— У меня зуб шатается! — кивнула девочка. — Я репетирую то, как буду говорить, когда выпадет!

— А зачем это репетировать? — я удивился.

— Просто так! Ну, тебе спеть?

— Угу.

Маленькая девочка в розовом кружевном сарафанчике поудобнее устроилась в нашем с ней шалаше. Она еще немного поворчала по поводу неудобности стула, но после прекратила.

Я знал, что она увлекается книгами. Каждый раз я заставал ее, читающей. И каждый раз она все возвращалась к одной и той же сказке, которую я сам, поверьте, не очень любил.

Не хотелось, чтобы она останавливалась. Никогда. Настолько дольше, насколько было можно. Ее голос прекрасен. Будто соловьи поют хором в утреннем лесу, окруженные лишь шелестящей листвой.

Когда она допела, я еще долго не мог говорить. Глаза предательски защипали. Не знал я и то, почему мне хотелось плакать. Просто хотелось. В этой песне были мечты. Настолько детские, настолько желанные.

Но мое детство было уже разбито вдребезги. Как и ее. И поэтому песня была скорее грустной, чем прекрасной. Как бы странно и парадоксально это не звучало, но мы с Лилит мечтали иметь детство. Мы мечтали мечтать.

— Время вышло, Гарри Поттер! — воскликнул омерзительный голос, заставляя меня оторваться от размышлений и приковать взволнованный взгляд к моей напуганной до смерти алоглазой подруге. — Кто же будет первым?

Гарри испуганно оглядел нас. В зеленых глазах читался ужас. Ох, а ведь семь лет назад его там совсем не было. Что с нами сделал этот мир, а?

Моя девочка дрожала от каждого шороха. Она отчаянно пыталась храбриться, казаться не напуганной, но выглядела паршиво. Я зло зарычал, когда Волан–де–Морт усмехнулся так широко, будто он не людей убивает, а празднует день рождения.

— И кто же первый, а? Может… ты? Да, будешь ты! — он указал на меня палочкой.

Мне было совсем не страшно. Я готов к смерти с момента моего рождения. По правде говоря, в клане Теней человек, не готовый к смерти — даже не член семьи. Но на душе стало как–то гадко, когда я уловил на себе взгляд испуганных алых глаз.