— Только не вздумай снова реветь! Посмотри на меня, — он властно возвращает себе ее взгляд, поднимая рыжую голову пальцами за подбородок. — Ты ни в чем не виновата. Это просто случилось, ясно? И это нужно пережить. Тебе. Мне. Тору. Сиф с этим справится куда быстрее, я уверен.
— Ты не видел маму, — Сигюн хмыкает. — Она была в ярости.
— Не сомневаюсь, — надломленно улыбается Локи. Но его больше волнует другое: — А как отреагировал Тор?
— Даже не знаю… спокойно?..
Он поджимает губы с нервным смешком. Вот это его и пугает… Тор не умеет реагировать спокойно. Нужно будет успеть начать говорить до того, как секира снесет ему голову.
— Что теперь мы будем делать? — с опаской интересуется Сигюн, ненамеренно стискивая зеленый камзол на спине чуть сильнее.
— Ты — сидеть и не дергаться.
— В каком смысле? — она непонимающе переспрашивает.
Это она все начинает. Перекладывать всю ответственность на него — немыслимо!
— Тебя все равно никто сейчас не станет слушать, — точно читая ее мысли, парирует надвигающийся выпад Локи.
Сигюн ожидаемо поджимает губы.
— Я поговорю с твоими родителями один. Хотя с уверенностью могу сказать, что это мало что даст… И тебе, и мне придется залечь на дно до твоего совершеннолетия.
— А после? — надрывно спрашивает Сигюн. — Разве что-то изменится после? И есть ли смысл разговаривать с мамой и папой сейчас? Они на взводе.
— Если я не приду с повинной сейчас — будет только хуже, — усмехается Локи. — А после твоего совершеннолетия у тебя хотя бы будет право голоса. И, возможно, моя затея выгорит.
— Какая затея? — она хмурится, но встречается лишь с неопределенным прищуром. — Локи, скажи мне!
— Тебе не нужно забивать этим голову, милая…
Он медленно наклоняется, прижимаясь к искусанным от стресса губам. Таким желанным, точно с последней встречи прошло пару недель, а не часов. Но этот поцелуй больше полон не радости воссоединения, а прощания. Потому что каждый из них понимает: до совершеннолетия месяц. Месяц, который они вряд ли — точно — не увидятся. А потому они оба спешат друг другом насытиться.
Локи чувствует, как его затеянное мероприятие близится к опасной грани. Вся нервотрепка перерастает в возбуждение. Опасное возбуждение. Он мягко отстраняется и резко выдыхает.
— Не лучшая была идея…
Сигюн протестующе мотает головой с кроткой улыбкой.
— Нет. Лучшая.
Время поджимает. Слишком долгое наложение зацикленной иллюзии царевны Хеймдалль может заметить.
— Мне нужно идти, моя дорогая племянница, — Локи лукаво тянет улыбку. — Будь послушной девочкой и не зли лишний раз маму с папой. Я заберу тебя в день твоего рождения.
— Обещаешь, дядя? — принимает Сигюн его невеселую игру, которая, впрочем, заставляет уголки губ чуть подняться.
— Даю слово.
Он неожиданно порывисто прижимает ее к себе, почти делая больно. Впивается в тонкую шею мечущим поцелуем. Оставляет на нежной коже свое клеймо. Локи поднимает голову и страстно шепчет Сигюн на ухо, перед тем как отпрянуть и исчезнуть:
— Я вернусь. И ты снова будешь нагой. Чистой. Невинной. Моей.
***
Это с самого начала походит на самоубийство. Стража настолько в шоке от такой выдающейся дерзости, что даже не пытается что-то сделать, а просто провожает его скопом до тронного зала. Мда. Во времена правления Одина такой халатности не было. Будь ты хоть трижды на верхушке у власти — тебя бы повязали еще на попытке сделать первый шаг. Хела воистину вырезала самых лучших воинов Асгарда. Все, что остается после, — недоученные дети, спешно призванные из-за недостатка военнослужащих. Те дети, которые еще на своей шкуре помнили, как Локи бился за их жизни на мосту Биврёст. Вот у Тора реакция куда больше подходящая случаю…
Локи материализует свое настоящее тело, когда под всеобщий вздох ужаса старейшин через иллюзию в центре золотого зала проносится секира. Он чуть поодаль с усмешкой расставляет руки в стороны.
— Я тоже рад тебя видеть, Тор!
— Как у тебя только наглости хватило сюда явиться! — возмущенный бас отражается от высокого потолка и массивных стен, проносясь меж толстых колонн и членов Верховного совета Асгарда.
Локи морщится. Ну точно сын Одина… Аж тошно.
— Я верил тебе! Считал, что ты изменился! А ты!..
— Завел роман с твоей дочерью? — услужливо подсказывает он.
Члены Совета заходятся в пресловутых шепотках. Боги… Он, стараясь не обращать внимания, весело поджимает губы и продолжает:
— Согласен. Племянница — был не лучший выбор.
— «Не лучший»?! Да у тебя совести нет! Ты вышел за все существующие рамки, Локи! Не будет в этот раз тебе прощения! — Тор вздымает руку, призывая секиру обратно.
Локи хмурится. Ох, не хорошо…
— Угомонись, Тор! Я не биться с тобой пришел, — быстро проговаривает он. — Не в этот раз.
— Но битву ты получишь! — звонкий женский голос оглашает тронный зал в аккоомпанемент клинка, вынимаемого из ножен.
Локи усмехается, отступая на шаг назад. Он узнает этот воинственный тон из тысячи, даже не оборачиваясь. Сиф.
— Ты ответишь за содеянное головой!
— Давай поспорим, что ты не посмеешь меня даже тронуть, — змеиный шелест заставляет своей уверенностью всех вокруг передернуться.
Тор понимает, о чем идет речь, первым. Он невесело посмеивается.
— Вот почему я говорю, что ты не меняешься, брат. Чуть что — ты идешь на все крайности, только чтобы защитить свою шкуру. Принять трон Йотунхейма, чтобы ни я, ни Сиф не посмели тебя тронуть, — Тор останавливается в нескольких шагах от напряженно сжавшего челюсти Локи. — Отличный ход. В твоем стиле. Вот только плести интриги больше нет смысла. Никто больше не станет слушать тебя!
— Но послушать тебе все же придется… Я здесь…
— Довольно! — пресекает его громким выкриком брат. — Я изгоняю тебя из Асгарда! За… — он колеблется, — совершенное тобой преступление Совет вынес приговор смертной казни. Но так как ты теперь у нас царь, — едко выплевывает Тор, — то развязать междумировой конфликт мы не можем себе позволить. Отправляйся в Йотунхейм. Но если посмеешь…
— Да-да-да, можешь не продолжать… — закатывает Локи глаза. Так ожидаемо и предсказуемо, что даже скучно. — «Совершенное мной преступление»? Это какое же, не просветишь?
— Вздумал насмехаться?!
Тор опасно сжимает рукоять секиры в руке. Пара шальных молний проходится у него между пальцев. Но жесткая хватка миниатюрной руки на предплечье останавливает его от задуманного.
— Ты растлил мою дочь. Вот твое преступление.
Холодный тон царицы заставляет всех присутствующих обратить внимание на недовольно цокнувшего Локи. Отлично, Сиф! Так держать! Теперь у Тора появляется еще больший стимул стать братоубийцей.
— Не я сделал первый шаг к этому, — он искоса бросает взгляд на застывшего брата, не знающего: то ли вмазать посильнее предателю, то ли дослушать до конца.
— Что ты хочешь этим сказать?..
Локи скалится, почти ощущая кончиком языка неуверенные дрожащие нотки.
— О, ты прекрасно знаешь, Сиф, что я хочу сказать.
— Блеф? Не желаю слушать!..
— В чем дело, Ваше Величество?.. — он делает уверенный шаг вперед, понимая, что прочувствовал нужное русло беседы. Русло, которым может манипулировать. — Боитесь услышать правду? А что насчет тебя, Тор? Мне продолжать?
Задумчивое молчание дает немое согласие. Локи хмыкает.
— Первым, кто сделал первый шаг, была Сигюн, а не я. Я не соблазнял ее.
— А что ты сделал? — с желчью произносит Сиф. — Она с детства была чрезмерно лояльна к тебе. Скажешь, не твоих рук дело?! Не твоих манипуляций ею?! Она всего лишь наивная девочка… Пройдет время, и Сигюн поймет, что чувства к тебе были ошибкой!
— «Поймет, что это было ошибкой»?! Ой, да не мели чушь, Сиф! — кривится Локи. — Ты лучше меня знаешь, что это не так! Иначе зачем норнам нарекать ее Богиней Верности?! О, и… «чрезмерно лояльна»? — он взбешенно скалится. — И почему, как считаешь?! О-о-о, не нужно перекладывать всю вину на меня!.. Ты сама создала для нее этот запретный плод, пресекая общение со мной. Ну же, — он наступает, оттесняя ее назад, — скажи мне, что это не ты в детстве науськивала ее держаться от меня подальше. Не ты взращивала в ней ощущение контраста с россказнями и тем, что она видела на самом деле! Не ты ли подарила своей дочери желание узнать меня таким, каков я есть, а не таким, каким ты меня видишь?! — Локи нездорово посмеивается. — Забавно, что у тебя даже мысли не возникает, что я был искренним. Ты так любишь делать меня виноватым, дорогая! Но вот в чем ирония… Виновата здесь только ты.
