Конец очередного коридора встречает ее выходом в нечто похожее на прилегающий сад. Правда без какого-либо намека на ограждающие стены, растительность и украшения. В этом «саде» сплошь ледяные глыбы, срубленные колючими вьюгами колонны и камни. Выглядит до боли уныло.
Сигюн неожиданно привлекает внезапное копошение. Она с интересом склоняет голову вбок и огибает каменное возвышение. Взгляд голубых глаз натыкается на суженный синий с желтым белком. Нечто похожее на кошку встает на дыбы и выбрасывает вверх хвост-льдину с характерным предостерегающим шипением.
— Эй, я тебя не трону…
Она тихо садится с поднятыми руками и протягивает одну вперед в попытке погладить невиданного зверя. Но синяя шерсть только больше вздымается. Сигюн затаивает дыхание, почти не шевелясь. И это работает. Зверь лапами-льдинками ступает на шаг вперед и тянет морду в попытке по запаху разузнать о неизвестном живом создании. Холодный нос почти утыкается в кончик пальца, а саму руку обдает фыркающим дыханием. Зверь заинтересованно делает еще один осторожный шаг вперед, подбираясь ближе. И Сигюн довольно улыбается, невесомо кладя ладонь ему на голову. Мохнатую холодную голову. По округлившимся глазам животного становится ясно, что никто ранее не проделывал с ним подобного. Не пытался приласкать и одомашнить йотунхеймскую кошку. Только вот реакция у той, как у обычных кошачьих. Сигюн улыбается шире, когда до ушей доходит приглушенное урчание.
— А на руки себя взять позволишь?
Она осторожно подхватывает зверя и прижимает к груди. Поднимается в полный рост, продолжая свои нехитрые махинации. Поглаживает шерсть на макушке и старается не задевать уши-кисточки с отростками льдинок на конце. Это довольно интересно на самом деле. Во всем в этом мире, даже в животных, присутствует лед.
— И почему я не удивлен, что ты не сидишь послушно на месте, — хмыкает саркастический баритон за спиной.
Сигюн оборачивается с горящими от внезапной идеи глазами. Она восторженно спрашивает:
— Можно его оставить?
— Шутишь? — скептически вскидывает брови Локи. Он смеется. — Это тебе не кошечка из Асгарда.
— Ну так и мы не в Асгарде.
— Это Ксилвра{?}[Ксилвра — название фамильяра из браузерной отоме «Элдария». Внешность я описывала с него же (https://vk.com/photo-125307130_457240247). ], Сигюн, — усмехается он. — И это только детеныш.
— О, правда?.. — она с удивлением заглядывает тяжеленному зверю, еле убирающемуся у нее в руках, в глаза. — Я думала, он взрослый.
— Взрослым будет, когда в холке дорастет тебе до груди, — голос уже над самым ухом сходит на какие-то неопределенные нотки. Локи ловит вопросительный взгляд. — Но ты права, мы не в Асгарде. Так что можешь его оставить.
В конце концов, этот мир слишком пуст для такой как она. Для такой живой девочки, сияющей и спешащей подарить свет всему и вся во Вселенной. Пусть у нее будет хотя бы один друг среди снежных пустынь.
— Но сейчас его лучше все же отпустить. — Локи кивает Сигюн через плечо. На взрослую особь с явно воинственным настроем. — Его матери, кажется, не совсем по душе, что ты отобрала у нее детеныша.
— Я не отбирала…
Она обиженно фыркает, бережно ставя зверька на четыре лапы и провожая, скачущего по снегу, взглядом. Сигюн искренне надеется, что это их не последняя встреча. Ее мысли точно читают.
— Ксилвры живут здесь неподалеку, так что ты еще сможешь его приручить.
Локи легонько прижимает к себе новоявленную супругу за талию. И ее миниатюрные пальчики тут же ложатся ему на грудь.
— Йотуны довольно смиренно приняли тот факт, что у них теперь не только новый царь, но и царица. Я даже удивлен.
Он, конечно, слегка лукавит. Учитывая, сколько раз его звали принять трон, ледяные великаны согласятся сейчас со всеми его решениями. Тем более, что выбор жены никак их самих не затрагивает.
— Забавно, что я ни одного из них еще даже не видела, — Сигюн заминается. — Ну… не разговаривала…
— А как же я? — насмехается Локи. — Ты забыла, что пару часов назад стала женой йотуна?
— Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, — кривится она со смешком. — Не придирайся к словам.
— Я не…
Фразу прерывает неожиданная вспышка в небе. Характерная вспышка в небе, которую Локи, признаться, даже заждался. Он хмыкает.
— Кажется, твой отец прибыл поздравить нас со вступлением в брак, — добавляет он немного помедлив: — Хорошо хоть, один.
— Откуда ты знаешь?
Сигюн обеспокоенно поджимает губы, заглядывая в изумрудные глаза. Изумрудные глаза, полные уверенности, совсем не подходящей ситуации.
— Скажем так, с восшествием на престол Йотунхейм дал мне некоторые привилегии. Теперь я могу чувствовать всех прибывших чужеземцев. Ты тоже научишься.
Так вот, как он так быстро нашел ее и пустился навстречу.
— И сейчас я чувствую лишь одного… Ты довольно быстро, брат.
Сигюн дергается, инстинктивно прячась у Локи за спиной. Вцепляется в его локоть двумя руками. Ее отец выглядит хмуро и как-то… устало? Она впервые видит его таким. Всегда веселый и бодрый царь Асгарда похож на утомленного битвами воина. Битвами с самим собой.
— Брунгильда сказала, что ты сама пожелала уйти, — подает голос Тор, обращаясь к дочери. Но через секунду сменяет адресат своего обращения взглядом: — Но и дураку ясно, что без твоих фокусов с тропами она бы сюда не попала. Я предупреждал тебя, Локи! Сунешься в Асгард!..
— А я там и не был, — с усмешкой парирует он. — Твоя дочь тоже магией обладает, если ты не забыл.
Тор недоверчиво щурится, но строго и ясно проговаривает:
— Я забираю ее обратно в Асгард.
— Не имеешь права.
Локи насладился бы растерянностью и духовным падением брата, если бы не сама ситуация. Ситуация противная самому Богу Коварства.
— Ты бы не посмел!..
Тор только жестче сжимает секиру, понимая, что уже в заведомом проигрыше. Впервые. Полностью и бесповоротно.
— Но я посмел, — как-то невесело хмыкает Локи. — Сигюн больше не царевна Асгарда. И не является его подданной. С сегодняшнего дня она подданная Йотунхейма. Его царица.
— Зачем, Локи?.. — непонимающе глухо вопрошает Тор. — Зачем ты доходишь до таких крайностей?
— Крайностей?.. Вот как ты это видишь, брат? — он делает паузу. — С нашей стороны это был единственный выход. Уж прости… но уже поздно что-то менять.
Поздно. Тор понимает, что, действительно поздно. Он проглядел тот момент, когда еще мог пойти навстречу этим двоим. Сохранить и дочь, и брата. Пусть и крайне неприятным ему способом. Они с Сиф считали, что Локи ведом лишь целью заполучить трон Асгарда через их дочь. Куда ведь еще проще сесть на трон, чем не через женитьбу на наследнице? Но вопреки, казалось бы, здравому смыслу (смыслу, который всегда подтверждал своими действиями его брат) то, что Тор увидел неделю назад в тронном зале… Какого брата он увидел неделю назад в тронном зале. Какого брата он видит сейчас. Все говорит об обратном. О совершенно других целях, которые тот преследует. И с таким Локи Тор почти незнаком. Этот Локи знает, чего хочет, до самого конца. Этот Локи ведом чувством, доселе в нем не играющим. Прекрасно знакомым чувством. Чувством, что зовется «любовью» и погружает тебя в эту любовь с головой. Заставляет делать совершенно сумасшедшие и смелые поступки, на которые бывший ты никогда не был бы способен пойти.
Тор прочищает горло и говорит. Говорит ко внезапному удивлению царской четы Йотунхейма:
— Вы же понимаете, что даже я уже ничего не смогу для вас сделать? Вы сами обрекли себя на изгнание из Асгарда.
— Мы ли? — с усмешкой вздергивает брови Локи.
Он стирает издевательство с губ, стоит Сигюн дернуть его за рукав. И этот жест, естественно, не остается обделенным взором одного глаза. Этот жест и ответная реакция приводят все на свои места.
— Прости, дочь моя… я был неправ, — Тор рывком втыкает секиру в промерзлую землю и призывно простирает руку. — Позволишь?
Сигюн бросает украдкой взгляд на Локи, как бы спрашивая разрешения. И он едва заметно кивает. Она впечатывается в отеческую грудь порывисто и со всей хранимой любовью. Шепчет почти неслышимо:
