ловко отбивался, и его длинные волосы вились по ветру. Полой плаща он хлестнул по лицу одного нападавшего и выбил меч, перехватил другого и одной рукой выдернул его из седла…
Негодующий вопль перешел в смех.
Лошадка, лишившаяся всадника, возмущенно фыркнула и потрусила следом. Похищенный доехал до самых костров на крупе лошади похитителя. Третий прямо с седла подобрал оброненные деревянные мечи и догнал их.
— Отлично, — сказал Макалаурэ, глаза его смеялись. — Элероссэ, почти получилось, завтра повторим еще раз. Элерондо, ты выиграл. Выбирай подарок.
— Я взял малую арфу, — скромно сказал тот, спрыгивая с крупа лошади Макалаурэ. — Она в моих седельных мешках…
— Нет!! — возопил Элрос. — Опять будете бренчать??
— Ну, хочешь, я сыграю тебе марш наугрим? — примирительно сказал Элронд.
— И вастакский танец с саблями!
— Нет! Что-то одно!
Амбарто взмахом руки прервал их.
— Передали письма с острова, — сказал он и тут же бросил в братьев тугой бумажный свиток. Мелькнули концы кожаного шнурка-перетяжки. Элрос перехватил его на лету и умчался к кострам, Элронд кинулся следом.
На несколько шагов отступил и сам Рыжий, разворачивая лист лекарской бумаги. Сумеречный свет превратил ее из серой в бледно-лиловую.
— Вот снова случай отослать их на Балар, — Руссандол отвернулся от шутливой ссоры близнецов. Макалаурэ вздохнул.
— Не стану их уговаривать. И не проси.
— Я не хочу, чтобы они погибли при следующей осаде, — процедил Руссандол. — Окажись штурм удачным…
— Мы отбились, и хватит.
— Балар подарит им хоть сотню лет жизни! Если повезет, даже спокойной.
— Когда нас вытеснят на этот берег, — Макалаурэ сжал кулаки, — я сам посажу их в любую лодку вместе с Амбарто и прикрою отход!
— Ты понимаешь, что нам пришлось бы сделать зимой? Понимаешь, что в плен им нельзя? За что им будут мстить?
Макалаурэ глянул пронзительно, Руссандол в ответ раздраженно вскинул голову.
— Рублю и плачу, да уж, — усмешка Макалаурэ была неожиданно и непривычно злой. — Такими трясущимися руками головы не рубят. Хватит! Зима была и прошла, новая будет нескоро. Мы уже решили, как быть! Оставь драугову зиму в прошлом!
— Что!?
Руссандол вскочил, взмахнул кулаком, целясь брату в челюсть, но тот увернулся.
— Повторяю, это был только сон, не больше, — продолжал Макалаурэ. — Если его кто и наслал, то северный ветер, будь он неладен.
— Третий раз подряд!?
— Я тебе, наконец, колыбельную спою, от плохих снов. Ты слишком громко думал.
— Умолкни!!
Выдохнув несколько раз, Руссандол заставил себя пусть не успокоиться, но хоть не брать ножны от меча и не гонять бессовестного братца по всему берегу. И ведь Макалаурэ может быть прав…
Снова отогнал воспоминание о назойливом кошмаре. Машинально вскинул руку, поймал брошенную братом кожаную флягу. Раздраженно швырнул обратно.
— Обойдусь без этой отравы. Зачем с собой таскаешь?
— Чтобы греться.
— Когда Карнистир ухитрился тебя приучить? Идем к огню. Как Элерондо выиграл?
— Подрезал меня ножом, когда я выдернул его из седла.
Для князей развели отдельный костер, расставили вокруг выброшенные морем бревна, накрыли попонами. Фаньо и Этьяро разложили на расстеленном плаще ржаной хлеб и вастакский сыр, расставили кружки. Оглядев берег еще раз и приметив стражей на своих местах, Руссандол, наконец, снял меч с пояса и сел, откинувшись на выбеленную морской водой корягу. Протянул руку к огню.
В сумерках пламя казалось особенно теплым и ясным.
— Я уже понял, что добрых вестей с востока нет, — Макалаурэ смешал горячий травяной отвар с настойкой, разлил по кружкам. — А с Балара?
— Учат морскому делу всех, до кого дотянутся, — Амбарто тоже вздохнул и придвинулся к огню. — Люди от детей до стариков строят лодки и ткут паруса. К лету приплывут рубить лес для кораблей в Оссирианд. Может, и нам пора учиться снова?
От соседних костров потянуло запахом жареной рыбы. Эльдар и атани передавали друг другу кружки с горячим питьем.
— Знания лишними не будут, даже если учителями станут атани. Вряд ли дождемся такой любезности от фалатрим.
— Море не любит нас… А, неважно.
Ветер менялся, с воды потянуло теплом. Отбрасывая волосы с лица, Руссандол задел повязку на глазу, поправил ее раздраженно. Все не мог привыкнуть к ней. Порой бесился, повязывая поутру. Да еще метка темной твари повадилась болеть на холода и резкую перемену погоды.
Тишина у костров насторожила, сперва он схватился за меч и только потом спросил:
— Что случилось?
Они замерли все. Элрос и Элронд, которые несли жареную рыбу к их огню. Воины и слуги у соседних костров. Фаньо и Этьяро с охапками дров в руках.
…Амбарто застыл как статуя. Макалаурэ смотрел в небо с какой-то отчаянной радостью, и в глазах его отразился слабый свет…
Руссандол сжал рукоять меча, обернулся.
Незнакомая звезда разгоралась на западе все ярче, прямо в последних отсветах ушедшего солнца. Настолько ярко, что вскоре скалы и деревья отбросили едва заметные тени.
Этот свет он узнал.
От невольной улыбки дернулся и заныл ожог, но Руссандол забыл о том через пару мгновений.
Обнимая мальчишек за плечи, Макалаурэ встал рядом. Элрос смотрел с радостью и почти с ужасом. Элронд растерянно улыбался.
Сердце глухо стукнуло. Кажется, и вправду хотя бы драугова повязка на пол-лица была не напрасна.
«Неужели ей это удалось? Взлететь высоко, как только можно, чтобы свет видели все?..»
— Не знаю. Но теперь его видят все. И никакой Моргот туда не дотянется, — отозвался Макалаурэ вслух.
«И мы тоже», — с усмешкой подумал Амбарто.
«Да. И мы тоже».
Руссандол прикрыл глаз, но казалось, он и так безошибочно знает, откуда льется этот свет.
Пожалуй, сегодня он спокойно уснет и без обещанной колыбельной.
От черного отряда отделились трое всадников без шлемов и устремились навстречу Арафинвэ.
Трое. Всего трое, думал он, не отрывая глаз от уцелевших сыновей брата. И целых трое.
Рассказы фалатрим он уже слышал. Но глазам все равно верил с трудом.
...Майтимо он даже не сразу узнал в этом жутком эльда. Нет, назвать его искалеченным не поворачивался язык. Он был просто страшен. Шрамы от ожогов пересекали правую сторону лица наискось. Правый глаз закрывала темная повязка, но шрамы расползались из-под нее
