— Расскажи мне о своем доме.
— О моем доме? — Мне понадобилось мгновение, чтобы понять, что он имел в виду не это место. Когда я начала воспринимать это место как свой дом? Я едва пришла в себя. — О Даунингтоне?
Он кивнул и продолжил работу.
— На самом деле он мало отличается от Пратер Джанкшена.
— Я думаю, ты скучаешь по своим друзьям там.
— Друзьям?
Он придвинулся еще ближе ко мне, корзина с бельем стояла в самом начале бельевой веревки.
Продвинувшись в сторону крыльца, я села на ступеньку, оставив Френку развесить несколько последних вещей.
— У меня не было там особо близких друзей.
— Правда? Я думал, ты была в самом центре общества.
— У нас в обществе блистала мама, не я. — Я вздохнула. — Я думала, что, если, возможно, перееду в большой город, где больше людей и занятий, жизнь станет более увлекательной. Без мамы, которая всем управляет. Но, похоже, этому не суждено сбыться.
— Я уверен, что ты умеешь ценить любое место, где находишься. — Его глаза встретились с моими, и он не отвел от меня взгляда, даже нагнувшись за корзиной.
На крыльцо выбежал Дэн.
— Мы проголодались! Ребекка, а обед скоро?
Я вскочила на ноги.
— Да, сейчас приготовлю.
Френк стал между мной и сыном.
— Но сначала Дэн вежливо попросит. Ведь правда, Дэн?
Ребенок вздохнул всем телом, его голова, плечи и руки поникли.
— Да, сэр. — Он повернулся ко мне. — Бекка, мы можем, пожалуйста, скоро пообедать? У меня страшно урчит в животе.
Я обошла Френка, подняла Дэна так, чтобы мы могли посмотреть друг другу в лицо.
— Давай подогреем немного кофе для папы, а затем накроем на стол.
Дэн заулыбался. По всему моему телу разлилось тепло. Ах, если бы только я могла убедить себя в том, что это благодаря улыбке Дэна, а не близости его отца.
* * *
В последующие несколько дней Френк часто отлучался из дома по разным делам. Сначала я чувствовала себя более комфортно. Но вслед за этим приходило ощущение одиночества. И страх. Я думала о том, когда Френк намеревается сказать детям, что я уезжаю. Я была уверена, что у него есть какой-то план.
Погода была скорее весенней, чем зимней, хотя по календарю еще царствовал февраль. На моем же собственном календаре осталось всего тридцать четыре дня.
Я вытерла рукой вспотевший от раскаленной печи лоб. Дженни покряхтывала в углу, ее лицо пламенело жаром. Мальчики и Френк, работающие на полях, тоже наверняка вспотели и хотели пить. Холодная вода будет кстати. Затем я увидела два лимона, которые Френк привез из магазина Криншоу. Он говорил, что очень неравнодушен к лимонаду. Я засмеялась — лимонад в феврале? Но в такой теплый день, как сегодня, это казалось вполне приемлемым.
Его приготовление не займет много времени. Вода из цистерны достаточно холодна и безо льда. Я за минуту смешала все ингредиенты. Затем посадила Дженни на одну руку, другой рукой взяла кувшин с лимонадом, а ковшик для питья положила в карман фартука.
Пока мы шли мимо хозяйственных построек к полям, Дженни хлопала в ладоши и смеялась. Ей уже почти год, а она все еще не говорит членораздельно ни одного слова.
— Птичка! Видишь птичку, малышка?
— Ба-ба-ба. — Она показывала пальчиком, еще что-то лепетала, а я делала вид, что все понимаю.
— Папочка, мы идем к твоему папочке.
В ответ опять ничего, малышка лишь покачивалась у меня на руках, и от этого колыхания я с трудом сохраняла равновесие. Я сжала кувшин сильнее, намеренная донести его до цели, не пролив ни капли.
Поля теперь действительно казались к чему-то подготовленными. Совсем не такими, какими я увидела их впервые, когда урожай только был собран. У меня внутри все сжалось от осознания: Френк — фермер. И вел жизнь фермера. Ту жизнь, от которой мне так хотелось убежать.
Я поставила Дженни на землю, но держала ее за руку. Френк и мальчики стояли впереди, нагнув спины, чем-то увлеченные. Задрав подбородок, я пошла вперед. У Френка не было никаких намерений по отношению ко мне, он сказал это до того, как приехали мои родители, и повторил во время их визита.
Френк обернулся и распрямил спину. От его медленной улыбки мне захотелось все бросить и убежать. Я не буду привязана к земле. Я найду жизнь, которая будет иметь значение, жизнь, которая откроет двери приключениям и переменам.
— Кто это пришел! — Френк поднял дочку в воздух, ее смех раздавался вокруг, сжимая мне сердце.
Если Френк не видит в своей жизни места для меня, то я лишусь этих детей.
Я протянула кувшин, лимонад немного пролился на землю.
— Я подумала, может быть, вы все захотите чего-то прохладного попить.
Френк посадил Дженни себе на плечи, позволив ей ниже надвинуть шляпу ему на лоб.
Я протянула ему ковшик. Он пил и удивлялся:
— Лимонад! И отличный на вкус! — Затем отдал половину Джеймсу.
Мальчики выпили свою долю, затем я угостила Дженни. Когда мой кувшин опустел, я взяла девочку за крохотную ручку и сказала:
— Мы пойдем обратно и приготовим обед.
Френк кивнул, эта чуть кривая мальчишеская улыбка почти никогда не покидала его лица. Я закусила губу, уставилась в землю, умоляя свое сердце успокоиться, быть благоразумным, понять, что я не могу желать этого мужчину, не могу хотеть такой жизни. Но, как непослушный ребенок, сердце отказывалось повиноваться. Раздражение, вызванное непослушанием, очень быстро, как слишком много ожидающая от ребенка мать, переросло в гнев.
К тому времени как мы закончили обедать и Френк с мальчиками вновь ушли, я все еще пыталась унять свое волнение. И я знала отличный способ добиться этого — драить полы.
* * *
Олли пришла домой из школы, бросила книги в коридоре и медленно вошла в гостиную.
— Олли?
Ответа не последовало. У меня не было сил бороться с ней. Я положила книги на место и пошла тереть дальний угол столовой. Последняя комната. Я встала на колени и начала оттирать грязь, хотя плечи и руки уже ломило. Но усталость не позволяла моему мозгу думать о других вещах. Например, о мужчине, который любил свою ферму и детей.
Я села на пол, раздумывая, где найти силы приготовить ужин. Может быть, мне поможет Олли?
Дэн появился на пороге, мое сердце обрадовалось малышу, несмотря на всю усталость. Он, казалось, заметно вырос с того времени, как я впервые переступила порог этого дома, четыре месяца назад. Разве это возможно? Я прошла через столовую и обняла мальчика. Шрам на голове уже не был виден под отросшими волосами.
— Олли вся дрожит, Бекка.
— Дрожит? — Я не заметила, чтобы похолодало, хотя сама заработалась и сильно вспотела.
Он вырвался из моих объятий.
— Дрожит под тремя одеялами!
Он протянул ручку с тремя пальцами.
Я потерла лоб. Слава Богу, испанка больше не грозит. Я положу девочку отдельно от всех и намажу ее бальзамом «звездочка». Жаль, что у меня больше не было лимона, чтобы сделать чай с медом и лимоном.
Совершенно бесконтрольно я опять начала грызть ноготь.
— Где папа, Дэн?
Он пожал плечами.
— Сказал, что ему с братом Лэтхэмом нужно куда-то пойти и что он вернется до ужина.
Как раз тогда, когда мне был нужен Френк, его не было! Ладно. Пусть Олли отдыхает. Она скоро поправится.
— Иди с Джеймсом на кухню и поиграйте с Дженни. После того как я позабочусь об Олли, я приготовлю ужин.
Дэн кивнул с торжественностью старика, перед тем как убежать прочь, выкрикивая имена Джеймса и Дженни.
Я нашла Олли в гостиной, на диване, под грудой одеял, ее усталые глаза смотрели сквозь меня. Я приложила руки к ее щекам. Ее кожа пылала, как штамповочная кузница, у меня все сжалось внутри. Я перетащила ее вместе со всеми одеялами в комнату ее матери.
Когда я постелила чистое белье, глаза девочки расширились:
— Я что, умираю?
Я села возле нее на кровати, ругая себя за то, что напугала ее.
— Нет, дорогая. — Я откинула назад волосы, вившиеся надо лбом, и сильнее натянула одеяло. — Я просто хотела уложить тебя в теплую постель как можно удобнее. И подальше от остальных. Мы же не хотим, чтобы они тоже заболели, ведь правда?
