В ответ на удивленный взгляд Танкмара Исаак продемонстрировал подкладку своего красного плаща, в которой что-то звенело:
– Богатые люди умеют обращаться с иголкой и ниткой, – сказал еврей с улыбкой.
Плот и река должны были доставить их на юг – таким был план Исаака. В Аахене им больше нечего было искать. Надо найти императора, а тот отправился на юг.
Танкмар запротестовал. Почему бы им не поискать Абула Аббаса? И что будет с Гислой?
– Может быть, они вместе блуждают где-то там наверху среди скал, умирая с голоду, или на них напали дикие звери?
Упоминание о медведе и смерти крестьянки придали веса его словам.
Исаак покачал головой и с серьезным выражением лица стал искать объяснения. Миссия мира потерпела неудачу, в Аахене они встретят лишь жирных герцогов. И Берту. Сам же император отправился на юг, чтобы потушить тлеющую сосновую лучину, прежде чем она разгорится и превратится в настоящий лесной пожар. Причем, возьмет Карл Великий ситуацию на юге под контроль или нет, его, Исаака, задачу можно выполнить лишь там.
Танкмар старался выдумать аргументы в пользу своего плана, однако иудей не позволил смягчить себя. Он приказал саксу приготовить фазана и удалился, чтобы промыть свои раны в реке.
Плот был настоящей развалиной. Утром Танкмар с одного взгляда определил, что десяток кое-как связанных между собой березовых стволов не стоили ни единого золотого солидуса.
Связки были перетерты, придававшие плоту плавучесть бурдюки из кожи животных были старыми и дырявыми. Эта развалина ни единого дня не сможет нести на себе по реке двоих мужчин.
Пока сакс ругал плот, осматривая то дерево, то веревки, Исаак молча поглядывал на него, скрестив руки на груди. На вопрос, сможет ли он отремонтировать плот, Танкмар отреагировал так несдержанно, что даже речные птицы прервали утренний концерт. «Даже свинец мог бы плавать лучше, чем это гнилое дерево. Из него невозможно сделать приличный костер», – так он ругался еще некоторое время, бегая туда-сюда, запустив руки в волосы и пиная ногой плот, который упорно отказывался развалиться на отдельные бревна.
– Тыквы, – в конце концов сказал Исаак.
На расстоянии меньше часа пути они нашли поле, на котором росли огромные светло-зеленые тыквы, вызревавшие на осеннем солнце. Они срезали пять штук и вынули из них сердцевину. Вскоре тыквы уже плавали в воде, привязанные к плоту из березового дерева, придавая шаткой конструкции плавучесть.
Танкмар стоял по пояс в холодной воде Роны и хлопал в ладоши. Он с довольным видом посмотрел на Исаака, стоявшего на берегу, и получил от него благодарственный кивок. Раб еще раз проверил все узлы.
– На этом плоту мы сможем продержаться два, а то и три дня. Давай, старик, оседлаем речной поток и будем плыть, пока наш плот не развалится совсем.
Исаак сделал вид, что пропустил мимо ушей такое обращение к себе, и забрался на плот.
– Давай, паромщик, отталкивайся от берега! – крикнул он, и Танкмар вывел плот на течение.
Сначала они беспомощно перемещались от берега к берегу, однако, набравшись некоторого опыта, научились отталкиваться шестами достаточно хорошо, чтобы держаться на середине потока, где скорость движения была выше, а препятствия встречались редко. Река омывала им ноги, доходя при медленной скорости даже до лодыжек, однако благодаря тыквам они буквально покорили Рону.
В пути они молчали, прислушиваясь к реке. Танкмар понимал язык воды. Плеск и бульканье, шорохи и звук падающей воды имели здесь такое же значение, как и на ручьях и реках севера. Он переводил Исааку звуки водяного потока в короткие приказы, которые иудей выполнял беспрекословно.
Осень окрасила черную воду листьями бронзового, красного и золотистого цвета. С севера вдоль речной долины дул порывистый ветер, крепкий, срывающий последние листья с деревьев. Танкмару захотелось, чтобы у его плота был парус.
Исаак не упускал ни единой возможности, чтобы опросить тех немногих людей, чьи дома стояли вдоль реки. Группа закованных в латы всадников? Бои или пожары поблизости? Беженцы, спасающиеся от войны и попавшие сюда с юга? Однако никто не заметил ничего необычного.
Время от времени Танкмар настаивал на том, чтобы прекратить бесполезные поиски и наконец поискать Абула Аббаса и Гислу.
– Ну ладно, – в конце концов недовольно буркнул Исаак. – Мы немедленно поворачиваем обратно. Искать императора кажется тебе непосильной задачей – значит, попытаемся найти слона. Откуда начнем?
Танкмар этого не знал, и плот поплыл дальше на юг.
Ночи на суше были холодными, и даже среди зарослей высокого тростника Исаак и Танкамар не находили защиты. Хотя ветер нес дождевые облака мимо них, однако его порывы трепали волосы и одежду путешественников, унося прочь даже слова, сорвавшиеся с их губ. Каждое утро Танкмар с удивлением убеждался, что шторм не разорвал плот на части.
На третий вечер на реке Исаак вдруг вскочил, уронив из рук судака, которого поймал Танкмар, и, казалось, наугад пошел в ночь от их слабого костра. Танкмар даже не успел удивиться, как еврей снова появился, тяжело дыша, и отошел в сторону, чтобы тут же вернуться назад. В конце концов он остановился и провел дрожащими руками по своему белому как лунь венчику волос.
– Господин? – От страха у Танкмара перехватило горло.
Исаак молчал. Словно призрак, он переместился к берегу и опустился на утес, чтобы всмотреться в темноту. Танкмар не пошел за ним.
Проснувшись на следующее утро от неглубокого сна, он заметил, что старик все еще сидит на берегу, серый, словно остывший пепел. Лишь когда Танкмар потряс его за плечи, Исаак пришел в себя. Он посмотрел на своего раба так, словно пытался вспомнить, кто он такой.
– Ветер приносит чужие воспоминания. – С этими словами еврей взял в руки шест и ступил на плот. Это были единственные слова, которые в тот день услышал от него Танкмар.
Танкмар опасался задавать ему вопросы, и уже на следующее утро его терпение было вознаграждено. Исаак стоял на плоту, широко расставив ноги, и наконец сказал то, что вчера не решался. Старик говорил и говорил, и его лицо при этом разгорелось, словно лицо девушки, которая специально для своего любимого щиплет себя за щеки, чтобы они порозовели.
Он показал на спельту, которую поднимал с запущенных полей сильный ветер и которая, словно снег, носилась в воздухе. При кваканье, издаваемом огромными речными лягушками-быками, ему вспомнилась история о короле, который привязывал к своему половому члену лягушку, потому что верил, что это увеличивает потенцию. Затем он поведал историю о принцессе и конюхе, которые каждую ночь тайно занимались любовью в комнате девушки. Когда однажды ночью выпал снег, юноша утром не мог покинуть замок незамеченным, поскольку следы на снегу выдали бы его. И тогда дочь короля из благодарности за его любовные услуги вынесла его на своей спине из замка. А в снегу позже были видны только отпечатки ее изящных ног.
– Если я тебе завтра подарю свободу, что ты с ней будешь делать? – Поток в этом месте был бурным, и Исааку пришлось кричать, чтобы перекрыть шум воды.
– Я даже как вольноотпущенник буду сопровождать вас, пока вы не достигнете своей цели. – Танкмар при этом спросил себя, не исказил ли бурный пенящийся поток слова старика или даже не смутил ли его разум.
– Нет, – крикнул Исаак, – я хочу услышать от тебя более разумный ответ.
Танкмар задумался. С одной стороны, ему было весело, с другой – он пребывал в недоумении.
– Я бы нашел Абула Аббаса и Гислу и отправился с ними к себе на родину.
Исаак знаком указал ему, чтобы они направились к берегу. Причалив, они разбили скромный лагерь. До конца дня еще было далеко. Танкмар молчал. В первый раз с тех пор, как он отправился в путешествие вместе с Исааком, Танкмар заметил, что еврей перестал торопиться и даже не настаивал на том, чтобы ускорить приближение к цели хотя бы на двести футов. Танкмар принялся искать ягоды ежевики и лесные орехи, а также подбирать буковые орешки, которых не заметили белки. Однако Исаак позвал его к себе и чуть ли не силой усадил на землю.
