Танкмар хотел убежать, догнать Исаака, но не мог оторвать глаз от этих четверых мужчин. В этот момент, казалось, они о чем-то заспорили. Руки Грифо все время то поднимались, то опускались, словно он злился. Халид и Хубаиш, казалось, уговаривали Масрука аль-Атара, который кричал на своих земляков. Отрывки злобных арабских фраз доносились до Танкмара, и он подвинулся вперед, до вершины земляного вала. Если бы только он мог понять, о чем спорят там, внизу! Мужчины дискутировали все ожесточеннее и не скупились на угрожающие жесты. В конце концов Хубаиш положил конец раздору. Он поднял свое парадное копье, крикнул что-то непонятное и бросился вперед.
На миг Танкмар поверил, что достиг своей цели. Его враги убьют друг друга. Однако он тут же понял, что ошибся. Хубаиш бросился не на Грифо, Халида и Масрука. Его целью был слон.
Сообразив это, Танкмар вскочил на ноги. Широкими прыжками, как мог, он побежал вниз по склону, волоча больную ногу. Быстрее, быстрее. Боль терзала его, но он упорно наступал на ногу. Однако Танкмар бежал недостаточно быстро. Человек с копьем добежит до животного быстрее, чем он.
– Исаак! – закричал Танкмар. – Исаак!
Паника придала силы его голосу.
Хубаиш резко остановился. Его желтозубый лошадиный оскал словно приветствовал сакса. Затем он повернулся к своей новой жертве.
Хубаиш, эта горячая голова, должно быть, приведет их всех к погибели. Ничего не понимая, Халид смотрел вслед своему товарищу, который с поднятым копьем бросился на слона. Хотя Халид тоже считал, что им придется убить Абула Аббаса, однако хотел убедить Масрука и Грифо словами. И вдруг посреди жаркой дискуссии Хубаиш вскочил.
– Как обстоят дела с вашей торговлей, меня не интересует, Грифо, – сказал Халид жирному работорговцу. Он сидел на деревянной колоде в тени перед полуразвалившимся домом, в котором они остановились на отдых, и ложкой черпал пшенную кашу из миски.
Жильцы дома ждали возле двери внутри, склонив головы. Халид с отвращением выпятил верхнюю губу. Худой старик был до синевы избит работорговцем. Его толстая жена, дрожа, сидела на корточках рядом с ним, наверное, испытывая страх, что к ней тоже применят силу.
Халид швырнул миску под ноги старухе и снова повернулся к Грифо.
– Увидеть вас снова было большим счастьем для нас. Я благодарю Аллаха за это, его пути неисповедимы. Это он послал нам слона, чтобы тот привел нас к вам. И вот мы здесь, а эта бестия стала нашей проблемой. Я еще раз повторяю: слон должен умереть.
Он оглянулся по сторонам, ища подтверждения своим словам, однако лишь Хубаиш задумчиво кивнул куда-то в свою кружку, из которой беспрерывно что-то пил.
– Райское пойло. Пиво. Мы обязательно должны раздобыть его рецепт и дать попробовать халифу, когда вернемся домой. Я готов поменять его на всех девственниц рая с черными глазами и бессмертными прелестями. И я согласен, если ты меня спрашиваешь, слона мы должны убить.
Чей-то кулак выбил у него кружку из рук. Ошарашенный Хубаиш с пеной на бороде уставился в искаженную от злобы физиономию Масрука аль-Атара.
– Безбожная жаба! Неужели тебе мало, что ты при любой возможности прикладываешься к вину? А теперь ты лакаешь даже этот яд франков! Судя по цвету, приготовление этого напитка так же просто, как и отвратительно. Ха! Скорее я убью себя собственноручно, чем буду пить это пойло!
Хубаиш поднялся и угрожающе встал перед Масруком, который был меньше его ростом.
– Слон останется жить, – сказал Масрук. – До тех пор пока мы не выследим еврея и сакса, животное будет находиться под моей защитой. Они начнут искать его и найдут, а тем самым и свою смерть от моей руки. После этого, если захотите, вы можете сделать из Абула Аббаса жаркое в меду на вертеле.
Халид сказал то, что вертелось на языке у пурпурного от гнева Хубаиша:
– С тех пор как мы несколько дней назад нашли Абула Аббаса, он лишь сеял смерть и разрушения. Я не знаю, что так изменило слона. Он превратился в бешеное чудовище. Вы посмотрите на него! Он целый день бегает вокруг дерева. Ему не нужна пища, он не ищет воды. Он хочет только бежать, бежать, бежать. За нами тянется след разрушений. Он растоптал две хижины рыбаков, зацепил барский двор, разметал караван паломников и здесь, в этом селе, где мы хотели появиться как мирные путешественники, разрушил дом, и тот загорелся. Нет, я не беспокоюсь о франках, которые погибли при этом. Однако на след, который мы оставляем, наткнется даже слепой император. А затем – да поможет нам Аллах!
– Будь уверен, поможет. А еврей со своим саксом тоже наткнется на этот след. – Голос Масрука стал поласковее. – Твои аргументы – правда, брат Халид. Однако не забудь, что именно наш друг Грифо – тот человек, который снова нашел слона. Ты ведь, конечно, понял, что добрый Грифо ожидает заполучить огромнейшую сумму от продажи животного. Неужели ты хочешь лишить его заработка?
Халид подавил в себе желание искоса посмотреть на работорговца.
– Грифо сам себя разоряет. Двое его рабов при попытке посадить Абула Аббаса на цепь были растоптаны и насажены на бивни. Это плохая сделка, если ты меня спросишь.
– Однако я тебя не спрашиваю. Слон… – Масрук замолчал, потому что Хубаиш внезапно схватил копье, прислоненное к стене, и бросился куда-то.
– Чего он хочет? Чего он хочет? – Грифо вскочил. Хотя он ничего не понял из спора, происходившего на арабском языке, но, казалось, заподозрил, что именно было поставлено на карту.
Мужчины во главе с Масруком бросились вслед за Хубаишем.
Танкмар знал, что ему не удастся убежать от напавшего на него араба. Нагнув голову, он бросился на Хубаиша, поднырнул под копье и головой ударил его в грудь. Хубаиш зашатался и попятился назад. Прежде чем он смог выпрямиться, Танкмар был уже на пути к своей новой цели – Абулу Аббасу.
Слон все еще бегал вокруг дуба, закручивая цепь вокруг ствола, чтобы через три круга снова развернуть ее. Танкмар закричал на животное, но оно не реагировало. Он поковылял следом за великаном, задыхаясь и пытаясь схватить его за хвост, готовый пусть даже силой обратить на себя внимание.
Что-то ударило его в голову сзади. Он споткнулся и упал, кровь залила его глаза. Левая сторона его головы онемела, а затем оттуда по всему телу разлилась колющая боль. Дрожащими руками он вытер глаза. Перед ним в луже крови плавало ухо, в его крови, которая лилась из его головы. Он не сразу понял, что это его собственное ухо.
Чей-то смех, похожий на ржание, заставил его резко обернуться. Над ним стоял Хубаиш, оскаливший лошадиные зубы в дьявольской улыбке и держащий копье на вытянутых руках, полностью уверенный в победе. Танкмару не нужно было переводить весь поток арабских слов, чтобы понять замысел мусульманина. Хубаиш медленно поднял руки вверх и наконец замер, словно наслаждаясь моментом. Стальное острие зависло над головой Танкмара, словно топор палача.
Сакс пополз назад. Он снова проклинал свою судьбу. Всего лишь несколько мгновений назад он отдал амулет, силой которого мог бы призвать на помощь Абула Аббаса. Он все еще чувствовал гладкую поверхность альмандина на кончиках своих пальцев. Слишком поздно. Волшебная птица улетела вместе с Исааком.
Он отползал задом, пока его плечи не уперлись в ствол дуба. Здесь он и остался лежать, словно жук, ожидающий, что его сейчас растопчут. Там, где когда-то было его ухо, осталась мучительная жгучая боль, и кровь лилась из раны на его шею, плечи и грудь. Стоящий над ним Хубаиш еще раз глубоко втянул в себя воздух. Пальцы Танкмара старались найти опору в мокрой земле. Однако Хубаиш нес смерть на острие копья, которое называл канах.
Оглушительно топая ногами, словно гром, мимо пронесся слон, все еще бегающий по кругу, слепой и глухой для всего мира. Танкмар покрепче прижался к стволу, чтобы увернуться от огромных ног. Хубаиш умелым прыжком, словно в танце, тоже выскочил за пределы досягаемости великана. Однако едва Абул Аббас пробежал мимо, цепь позади него натянулась, ударила араба в спину и подтолкнула к дереву. Хубаиш уронил копье и попытался проскочить под стальной цепью, однако ее натяжение было слишком сильным. Цепь прижала его к коре дуба, обернулась вокруг дерева и сильно натянулась. Араб еще раз судорожно глотнул воздух, а затем его разорвало на две части.
