Йожика еще весьма мало развит. Почему ты не произвел на свет ребенка, который со знанием дела мог бы разъяснить противоречия нашего времени и складывающиеся новые условия?.. Ты замечаешь, что Йожика топчется на одном месте? Может быть, ему надо куда-то зайти?.. Где я остановился? А-а, да! У Йожики, конечно, есть и достоинства: строение головы у него складное, он ведет себя прилично, улыбка у него приятная. Но все же, чтобы ты снова не совершил подобной ошибки, в твоих интересах, в интересах твоего развития я должен сказать: Йожика малокровен, ноги у него слишком длинны и скучны. Ну и еще: этот ребенок двадцать пять — сорок лет назад был бы таким же ребенком… Дорогой друг, я не хочу долго разглагольствовать, но мы от тебя ждали большего! Ждали мудрого, ироничного, старого, по современного дедушку или бабушку или воина зрелых лет в полном теоретическом вооружении. Но ты не впадай в отчаяние! Не так уж уродлив этот ребенок. Мы в тебя верим, быть может, и тебя ожидает удача… В дальнейшем… Только будь плодовитым!
Театральный критик, бледный, ошеломленный, с разинутым ртом слушал драматурга, Который с удовлетворением думал о том, что теперь наконец отплатил ему сполна. Критик написал то же самое о его последнему дорогом его сердцу детище — пьесе под названием «Банди».
Маленький томик, который сейчас находится в руках читателя, содержит избранные произведения бергенгоцского писателя Эдмунда X. Лирса. Мы не включили в книгу юношеское рифмоплетство автора, которым он занимался до девяноста семи лет.
Биографические данные: родился без четверти шесть вечера семнадцатого августа тысяча восемьсот пятидесятого года в Лахории. Отец его занимался изготовлением свечей и руководил добровольным обществом пожарных. После окончания школы Лирс изучал право. В двадцать лет он решил не продолжать учебу дальше, а посвятить остаток жизни литературе. В тридцать два года он женился, но брак не был счастливым. Он написал шестьдесят два романа, девятьсот тридцать рассказов и тысячи стихотворений. Вырвать перо из его рук смогла только смерть. Умер он в Лахории, на чердаке, в ужасной нищете.
Эдмунд X. Лирс не принадлежит к числу великих мастеров мировой литературы, но сегодня никто уже не может отрицать, что он писал, пописывал, исписывал бумагу такими произведениями, как эти скверные рассказишки, которые теперь наконец — наконец-то! — читатель может прочесть па венгерском языке. Лирс мог бы выделиться среди самых крупных представителей мировой литературы, из него мог бы выйти новый Свифт, новый Бальзак, если бы он понимал противоречия своего времени, не впадал бы в мистицизм, если бы его душа не была заражена теософией, если бы он не заблудился в джунглях мелкобуржуазной философии, если бы он, наконец, научился писать, ибо бедняга писать не умел. Об этом можно судить и по помещенным в данном томе рассказам, публикацией которых наше книжное издательство погасило свой давний долг перед читателями.
Самыми блестящими годами литературной деятельности Лирса были пятидесятые годы девятнадцатого столетия, когда он не написал ни строчки. Начиная с этого времени талант его постоянно хирел. Он не создал значительных произведений, писал только мелкие поделки, как, например, эти рассказы, которые, несомненно, доставят много радости взрослым и детям. К сожалению, до сих пор литературная деятельность Лирса была неизвестна венгерскому читателю. Читатель не знал его произведений, его халтурных творений, но надеемся, что теперь, после выхода в свет этой книги, он сможет ознакомиться со всем творчеством писателя. В рассказах Лирса мы напрасно стали бы искать юмор, лирику, подлежащие, сказуемые, запятые, но, несмотря на это, произведения его очень скучны, запутанны, бестолковы.
В лице Эдмунда X. Лирса венгерская читающая публика познакомится с новым весьма незначительным писателем, который, как нам кажется, быстро завоюет сердца любящего литературу читателя.
Желаем приятного чтения!
— Мы будем ставить «Гамлета». — сообщил мне директор театра Бедени. — Ты напишешь пьесу!
— Шекспир ее уже написал!
— Это не помеха. Ты напишешь, я переведу на чешский, а Лаци— с чешского на английский.
— А зачем нужен английский перевод?
— Как зачем? Чтобы Эрнэ перевел на венгерский.
— Ничего не выйдет. Эрнэ не знает английского.
— Но он знает немецкий. Сначала Гажи переведет на немецкий, а Эрнэ — с немецкого на венгерский.
— Эрнэ и венгерского-то не знает!
— Не беда, он знает эсперанто. Переведет текст с немецкого на эсперанто. Банди — с эсперанто на венгерский. Не правда ли, просто?
— А кто будет писать стихи?
— Мано.
— Мано не умеет слагать стихи.
— Не беда, Золи переработает. Потом Денци переработает Золи, а Пети — Денци.
— А что будет, когда закончат окончательную переработку?
— Все будет в порядке. Элемер приспособит пьесу к венгерской сцене.
— И тогда вы будете ставить моего «Гамлета»?
— Хо-хо! Не так то просто! После этого Деже сравнит шекспировского «Гамлета» с твоим. Если твой окажется лучше, будем ставить твой, если Шекспира, то поставим его в переводе Яноша Араня. Конечно, в кое-каких местах перевод подправим. Йенэ за это берется.
— Йенэ будет исправлять Яноша Араня?
— Не надо пугаться! Феликс потом выбросит все поправки, и мы поставим шекспировского «Гамлета» так, как его перевел Янош Арань.
— Не понимаю, зачем тогда вся эта канитель?
— Дорогой друг, и нам ведь надо что-то заработать!
Между нами все кончено.
Как это началось? Густи Хаммермайер представил меня Хедике двенадцатого апреля в семь часов вечера. В пять минут восьмого я уже чувствовал, что не могу без нее жить. Три дня спустя на берегу Дуная я ее поцеловал. С половины девятого до без четверти двенадцать мы целовались, не переводя дыхания. Мировой рекорд! Начиная с этого вечера мы стали встречаться ежедневно и с каждым днем любили друг друга все сильнее.
И вот вчера — не знаю, что мне в голову ударило, — я захотел сделать Хедике маленький сюрприз. Я решил зайти к ней в магазин, зайти,
