инженерно-физическом институте, нынешний министр образования и науки А.А. Фурсенко год назад изумил собравшихся заявлением, что из 3000 вузов с филиалами надо оставить 200, из которых не более 40 университетов. И строго пожурил вверенную ему систему образования и недалеких администраторов, которые ею руководят. Вот ведь как бывает.
Кроме того, по мысли министра, нам надо побольше рабочих и квалифицированных юзеров (пользователей) и поменьше ученых, инженеров, творцов. Высшая математика убивает в школе креатив (так же, как «гламур», «готичненько» и «круто», это непереводимо на русский). И тогда, понятно, систему образования надо модернизировать и готовить побольше мерчендайзеров (продавцов), менеджеров (приказчиков), бизнесменов (спекулянтов по большой части).
Впрочем, есть и другая картина реальности. В соответствии с ней 2/3 территории России находится в зоне вечной мерзлоты. Наша страна находится в экстремальных геоэкономических условиях. Поэтому в производстве продукции, которая может быть сделана в теплых и более благоприятных странах, мы неизбежно будем проигрывать. У нас дорогое капитальное строительство и очень дорогая рабочая сила (ее надо сытно кормить, обогревать и тепло одевать). Кроме того, наша историческая траектория не позволила ограбить колонии и выйти в постиндустриальную реальность. Поэтому знаменитая фраза Маргарет Тэтчер о том, что на территории России в условиях глобализации экономически оправдано проживание 15 миллионов человек, имеет под собой все основания. Нефти и газа у нас тоже немного — на всех не хватит. Вклад России в мировой энергетический бюджет составляет всего лишь около 7 %. Мы не можем даже пошевелить мировые цены на нефть и газ. Поэтому, говоря об «энергетических гигантах», «энергетических гарантах», не стоит обманывать себя — к нам это не относится.
Отсюда следует, что естественный выбор России — высокие технологии, умение делать то, что не умеют другие. И, конечно, лечить, защищать, кормить, обогревать, учить и обустраивать страну мы должны сами. Не получится у нас вести жизнь рантье, да и на рабский труд мигрантов не стоит надеяться (проигрыш, судя по опыту других стран, тут оказывается намного больше выигрыша). Да и, по-моему, кроме Белоруссии, не осталось сопредельных стран, которые не имели бы территориальных и финансовых претензий к России.
Поэтому, если считать, что Россия — «наша страна», а не «эта страна», и рассчитывать, что детям придется жить здесь, работать и учиться придется по-настоящему. И тогда обществу и стране предстоит изменить траекторию — пойти вверх, а не вниз.
Диагноз и прогноз
Самый непобедимый человек — это тот, кому не страшно быть глупым.
В.О. Ключевский
В середине 1990-х Институт прикладной математики имени М.В. Келдыша и Ярославский университет имени П.Г. Демидова по поручению Министерства образования РФ занимались системным анализом, математическим моделированием и прогнозом развития высшей школы при различных вариантах управляющих воздействий. Эти работы, которые широко обсуждались, показывали, что сохранение потенциала высшей школы и работа на будущее потребуют радикальных мер и увеличения финансирования в разы. Иначе деградация по различным траекториям. И главное — распад системы, утрата целостности, развития и институализация образования первой, второй и третьей «свежести». Нас благодарили, издавали, но предпринимали усилия в направлении, противоположном рекомендованному.
К сожалению, прогноз оправдался. В еще более жестком, чем ожидали, варианте. Может быть, именно с этим связана шумиха вокруг ЕГЭ — в общем-то, второстепенного вопроса.
Может быть, и нужна она для того, чтобы отвлечь внимание от истинного положения дел и того тупика, в котором оказалось российское образование. Давайте зададим простые вопросы. Буду рад, если ответы на них изменятся или уже изменились в ходе последних реформ.
Сколько лет учатся наши студенты? Могу судить по ряду естественных факультетов МГУ, МФТИ, МИФИ — будущей инновационной элите России. Родители и чиновники полагают, что 5 или 6 лет, в зависимости от вуза. На самом деле в массе своей — 2–2,5 года. За это время они получают знания компьютерных наук, позволяющих им устроиться на работу, на неполную рабочую неделю (800 — 1000 долларов в месяц). Сами студенты называют свою квалификацию — «слесарь-программист». 30 лет назад в этих вузах студенты очень интенсивно учились и на старших курсах немного подрабатывали. Сейчас они после 2-го курса работают и немного, в большинстве своем, подучиваются.
Куда идут работать выпускники престижных вузов? В никуда. Даже во внешне благополучной докризисной ситуации. Они зачастую оказываются просто не нужны. Трудоустройство на работу по специальности, в какой-то мере адекватно оплачиваемую, представляет собой сложную творческую задачу, к решению которой приходится привлекать семью, родственников, знакомых. Простой пример, связанный с элитным факультетом МГУ имени М.В. Ломоносова — факультетом наук о материалах. Тут готовят специалистов по нанотехнологиям, о которых сейчас так часто говорят. Многие их них во время учебы проходят стажировку в Англии, Франции, Германии, Бельгии, на Тайване, и эти лаборатории обычно готовы их взять. Окончили, пора работать. Но негде. Нет у нас крупных фирм, высокотехнологичных гигантов, занимающихся тем, что в мире называется нанотехнологиями. Поэтому нет и средних, и мелких, которые бы в конечном итоге работали на эти крупные. В академических институтах, многие из которых дышат на ладан, ставок нет. Один путь — за границу. Ну, а там свои проблемы. Да и ориентировать свою талантливую молодежь на отъезд на чужбину как-то странно и накладно.
Мне довелось познакомиться с жизненными и профессиональными траекториями выпускников физического факультета МГУ и факультета управления и прикладной математики МФТИ, кончившими вузы 30 лет назад. Делом, которому их учили, сейчас занимаются 1–2 %. Учили неплохо. Так что проблема эта не системы образования, а всей социально-экономической конструкции, в которую эта система оказалась вписана. Но от этого не легче. Здесь речь шла о людях, действительно получивших качественное полноценное образование. Ну, а если вместо него только бумажка и 5 весело проведенных лет?
Почему студенты и их родители должны оплачивать учебу? Плата за учебу для многих семей становится тяжелым, а иногда и неподъемным грузом. В МГУ на многие факультеты плата в 2009 году будет находиться в интервале от 200 до 360 тысяч рублей за год. Согласитесь, что это немало. Почти по 1000 рублей за день, включая каникулы. Около 70 % студентов России учатся на платной основе. Вместе с тем в Финляндии, во многих других странах, продвинувшихся в высоких технологиях, обучение и своих, и иностранных студентов бесплатное. В США, которые нам приводят в качестве образца, множество фондов берут на себя оплату талантливых бедных студентов в самых престижных университетах. И это естественно. Эксперты в сфере образования утверждают, что эффект от вложения в образование, если специалист будет использовать полученную квалификацию (ох, это
