Ознакомительная версия.
Как и намечалось по планам, у Поклонной горы построили мототрек и велотрек. Севернее Поклонной горы, на берегу 1-го озера, отводилось место для детской спортивной школы с закрытым плавательным бассейном и детским стадионом, который намечалось построить на осушенной территории между озером и обрывом Поклонной горы. А центром всех спортивных сооружений, как указывалось в газетной публикации, станет величественный комплекс построек Института физической культуры им. П.Ф. Лесгафта – его перевод из центра Ленинграда уже был включен в перспективный план застройки района Поклонной горы.
Увы, проект перевода института им. П.Ф. Лесгафта на Поклонную гору так и остался на бумаге. Точно так же, как оказалось нереализованным и другое любопытное предложение: возвести здесь здания Ленинградского университета – наподобие МГУ на Ленинских (Воробьевых) горах.
Недостроенное здание ДК «Светлана» перед сносом. Фото автора, октябрь 2007 г.
Последний этап сноса. Фото автора, сентябрь 2008 г.
Поклонная гора оставалась любимым местом, куда горожане зимой ездили кататься на лыжах с гор. Потом постепенно сюда пришел город, и с начала 1970-х гг. Поклонная гора оказалась в районе ново строек.
Увы, как верно подметил историк Юрий Пирютко, современная застройка сделала Поклонную гору практически незаметной. От себя хотелось бы добавить еще одну печальную деталь: нынешний облик Поклонной горы является примером упущенных уже в последние годы градостроительных возможностей. Казалось бы, именно здесь равнинный рельеф Петербурга дарил архитекторам огромный подарок – возможность построить современный шедевр, претендующий на роль центрального сооружения северных районов. Однако же вместо этого восточный склон Поклонной горы заполнили совершенно невыразительные жилые корпуса с башнями, увенчанные вместо прекрасных петербургских шпилей подобиями каких-то несуразных сараев, напоминающих то ли парники-теплицы, то ли голубятни…
Впрочем, на самом деле еще не все потеряно.
У южного склона Поклонной горы долгое время находился недострой советских времен – будущий Дворец культуры объединения «Светлана» (пр. Мориса Тореза, 118). Необычное круглое здание огромных размеров начали строить в 1975 г., продолжили в 1985-м, но достроить к началу 1990-х гг. так и не успели. Большая часть здания почти два десятилетия стояла пустой. Завод «Светлана» пытался найти инвесторов, но это не удалось, после чего осталось единственное решение – продать территорию и строение.
Памятник Сергею Есенину у пересечения Северного проспекта и улицы Есенина. Фото автора, октябрь 2009 г.
Казалось бы, следовало завершить начатое дело, и северные районы города получили бы великолепный культурный очаг, которого здесь до сих пор не хватает. Тем не менее было принято другое решение: недострой снесли, дабы расчистить место под новое строительство. В 2007 г. строительная корпорация «Элис» объявила о своих планах возвести здесь 90-этажный небоскреб высотой в триста метров. Снос недостроенного ДК «Светлана» занял около года и завершился к концу 2008 г. Грянувший мировой финансовый кризис, особенно больно затронувший строительный комплекс, пока остановил дальнейшую реализацию наполеоновских замыслов…
Осенью 2009 г. Поклонная гора пополнилась еще одной достопримечательностью: на ее восточном склоне появился бронзовый памятник Сергею Есенину – у пересечения улицы, названной в честь поэта Есенина, и Северного проспекта. Автор памятника – скульптор Альберт Чаркин.
Сельцо Покровское располагалось в начале XIX в. за Невской заставой, между Александровским и Фарфоровым заводами. Оно принадлежало Николаю Назарьевичу Муравьеву, поэтому и звалось иногда Муравьево-Покровское. Летом 1809 г. в семье Муравьевых родился сын Николай, ставший впоследствии выдающимся государственным деятелем. Значительную часть детства он провел в имении отца, где временами обитала вся семья. Николай Муравьев-младший окончил Пажеский корпус. «Карьера его была долгой и яркой, а венцом ее стала служба в Восточной Сибири, – отмечает Дмитрий Шерих. – Именно Николай Николаевич Муравьев присоединил к России Приамурье, Хабаровский и Приморский края, увеличив территорию страны на миллион квадратных верст, за что был возведен в графское достоинство с прибавлением к фамилии приставки „Амурский“. Доныне граф Муравьев-Амурский – одна из самых легендарных исторических фигур русского Дальнего Востока. Его имя носит главная улица Хабаровска, в этом же городе на берегу Амура стоит памятник Николаю Николаевичу… Как человек Муравьев-Амурский во многом был похож на отца: не случайно современники почти единодушно наряду с талантами отмечали господствовавшие в нем честолюбие и деспотизм».
Что же касается Николая Муравьева-старшего, то через несколько лет после кончины супруги он женился вторично – на юной Елизавете фон Моллер, дочери адмирала Антона Васильевича фон Моллера, морского министра в царствование Николая I. Муравьев-старший достиг серьезных успехов в карьере, получив пост статс-секретаря при Николае I. Однако затем он чуть не разорился, а за грубое нарушение служебного этикета получил отставку от государственной службы. После этого в 1832 г. поселился в своем имении за Невской заставой.
Бывший усадебный дом Муравьевых, вид со стороны двора (пр. Обуховской Обороны, 143). Фото автора, февраль 2010 г.
Здесь Николай Муравьев-старший активно занялся сельским хозяйством. Он выращивал удивительных размеров картофель и капусту, выводил новые сорта злаков (в том числе получившую большую популярность рожь «Муравьевка»), придумывал кулинарные рецепты. О своих достижениях Николай Назарьевич регулярно оповещал общественность на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей», «Северной пчелы» и других газет.
Занимался Муравьев и литературным творчеством, однако современники относились к его трудам с изрядной долей скепсиса. Тем не менее сам Муравьев был уверен в своем литературном даре, он высоко оценивал свои стихи, переводы, повести и исторические изыскания. В 1839 г. на страницах «Северной пчелы» появился огромный очерк о сельце Покровском, который отразил стремление Муравьева основать на своих землях крупное предприятие. Возможно, автором неумеренно восторженной статьи был сам Николай Назарьевич.
В начале этой статьи рассказчик описывал, как по кишащему заводами и фабриками Шлиссельбургскому тракту добрался до «сельца Покровского при возвышенном и крутом берегу Невы, с ее радостными видами и великих зданий, и деятельного смышления образованного человечества». Затем, наконец, как райское видение, его глазам представало сельцо Покровское: «Главный дом Покровского останавливает на себе ваше внимание. Он милой архитектуры, довольно велик и завлекает к себе глаз, особенно если глядишь на него с Невы. Вы хотите и в нем искать мануфактуру: так много вы их видели и видите вокруг себя. Но их в нем нет еще. Сад сельца Покровского вас занимает, он открыт для всех и каждого. Десять лет перед сим на землях Покровского почти все было дико и бесплодно. Нагулявшись по множеству тропин и излучин на пространстве 50 десятин и не видя конца землям Покровского, вы садитесь отдохнуть.
Пораженные этою отменностью села Покровского посреди, так сказать, молодого мануфактурного города, вы вопрошаете первого встречного: почему нет и здесь какого-нибудь издельственного заведения? Потому, что еще не успели этого сделать, отвечает вам встречный. А местность Покровского удивительно для того выгодна; можно сказать, необыкновенно выгодна и по положению ее побережных земель на пространстве десятков десятин, и по тесной смежности ее с Литейным заводом и с заводом богатых станков прядильных и ткацких. Покровское имеет 200 десятин земли, обработанной и самой плодородной. Это единственное место для устройства жилищ нескольких тысяч ремесленников мануфактурных. А побережные его десятки десятин могут принять на себя сорок и более фабрик, каких угодно званий, когда проведется из Невы в это пространство неширокий сплавной канал…
Трактир «Бережки». Открытка начала ХХ в.
Вы, наконец, встречаетесь и с самим хозяином села Покровского, знакомитесь с ним и узнаете от него, сверх всего слышанного, что Покровскими фабриками прядения и тканья может быть спрядена и соткана бо́льшая часть русских льнов и пеньки, ныне сплавляемых изнутри России к торговой пристани Петербурга, что ими же может быть спрядена вся хлопчатая бумага, ныне ввозимая из Америки к этой пристани…»
«Что тут скажешь – маниловщина в чистом виде! – считает историк Дмитрий Шерих. – Еще и фабрик никаких нет, а Николай Назарьевич уже предрекает отказ от импорта из Америки и прочие великолепные перспективы. Увы, никто на столь заманчивые предложения не откликнулся: Муравьеву пришлось и дальше биться в одиночку. Он устроил сахарный завод, где по своему собственному способу вываривал сахар. Пытался даже завести свою текстильную мануфактуру, но успеха в этом деле не имел».
Ознакомительная версия.
