Ознакомительная версия.
Площадь Метафизика
Тени проспекта – 2
Если двигаться дальше, от площади Метафизика на восток, то, миновав еще несколько дворцов для народа и какой-то хмурый без вывески неизвестный дворец с передатчиками на крыше, вы попадаете в зону райских садов Города Солнца. Это его зеленая ось, которая тянется с юга на север, образуя с проспектом солярный крест. На ней вереницей, один за другим, расположились огромные парки. Проспект пересекает их двумя длинными балюстрадами. Через каждые двадцать шагов на них возвышаются белые, высотой в человеческий рост античные вазы. По правую руку от балюстрад располагается «колизей» для детей Города Солнца – круглое в плане здание цирка, обернутое колоннадой коринфского ордера. В этом месте проспект пересекает реку, которая, в наброшенном на нее ожерелье озер, течет через парки. Ближе к следующей площади она делает поворот, открываясь к проспекту. Там, на изгибе реки, вы увидите в глубине обитель Мощи – величественный Дворец генерального штаба. Чуть левее мрачным замком возвышается Опера. Это так и недостроенный до войны Большой театр, чем-то напоминающий увеличенный замок Святого Ангела в Риме. Пройдя мост через Свислочь, вы приблизитесь к другой важнейшей площади Города Солнца – Виктории. С запада ее окружают парки, с востока огибают дворцы для народа. В центре возвышается монумент в честь Победы – величественный четырехгранный обелиск, в основание которого вмурованы бронзовые барельефы с изображениями богов и героев последней войны. У обелиска пылает огонь во славу павших героев. Рядом с площадью расположен еще один важный символ Города Солнца: в ее глубине, ближе к парку, находится маленький домик, в котором в конце позапрошлого века прошел Первый съезд партии. В империи Счастья эта невзрачная хатка имела статус сакрального места, ведь именно тут родился младенец, совершивший через двадцать лет революцию. Если двигаться от площади Виктории дальше, то справа и слева от вас снова потянутся вереницы дворцов для народа. Это особые сооружения Города Солнца. Внешне они напоминают дворцы, но, по сути, не являются ими. Скорее, это маски, которые специально для вас, путника, нечаянно забредшего в солнечный Город, держат чьи-то незримые руки. За каждым дворцом раскинулся маленький парк. Раньше в них размещались скульптуры, фонтаны и эстрадные сцены, которых сейчас уже нет.
Мальчик, который едет на роликах по Городу Солнца
В детстве я мог недолюбливать площади и улицы, но уж точно любил дворы Города Солнца. В нем почти не встречалось колодцев, замкнутых каменных мешков, которые так распространены в Европе. Дворовая часть идеального Города не являлась замкнутой территорией, предназначенной только для обитателей дома, но, скорее, пространством, открытым для всех, местом, где протекала большая часть жизни Города. Каждый двор Города Солнца был спасительной заводью, где можно укрыться от палящего солнца его площадей, от его с укором взиравшей на тебя имперской архитектуры, от геометрии, в которой учли золотое сечение, но почему-то забыли принять в расчет тебя. Дворы Города были маленькими парками, ограниченными прямоугольниками кварталов. В каком-то смысле они являли собой протестные диагонали Города Солнца, альтернативу его жесткой правильной геометрии. Если нужно пройти из точки А в точку В, нет смысла добираться туда прямыми углами улиц. Зная, что каждый квартал – это полый прямоугольник, в который ведут несколько арок, можно войти с одного угла, пересечь двор по диагонали и выйти на другой стороне. Все обитатели Города пользовались таким способом преодоления его пространства. Дворы становились продолжением улиц, иногда настолько, что казались оживленнее, чем было задумано создателями Города. В Городе Солнца не могло существовать закрытого, приватного пространства. Частная жизнь не имела права на уединение и изоляцию. Любой уход от коллектива вызывал подозрение. Временами и посещение туалета не являлось частным делом. В больших коммунальных муравейниках – армии и пионерских лагерях, через которые проходили все граждане страны Счастья, – даже туалеты строились без индивидуальных кабинок. Правда, еще сохранялось разделение на женские и мужские. В моем детстве во дворах Города Солнца еще оставались фрагменты сценических декораций, поставленных, когда строился этот Город. Я помню эти странные гипсовые скульптуры, которые стояли среди цветочных клумб и зарослей придворцовых парков. Эти парки сильно отличались от больших парков Города Солнца, где правила геометрия аккуратно постриженной зелени, рассеченной аллеями и установленными в правильных местах фонтанами. В этих же сохранялась какая-то природная дикость, словно тот, кто их создал, вдруг о них забыл, оставив жить своей неправильной негеометрической жизнью. И они жили, обрастали кустами, сорняками, случайными сараями, непонятными заборами и гаражами. В окружении полудиких кустов и сараев гипсовые скульптуры медведей с бочонками меда, оленей, маленьких мальчиков с книжкой в руках, женщин, ведущих за руку детей, выглядели по-особому трогательно. В них звучала какая-то душевная мелодия, совсем не похожая на солнечные пассионарные марши Города Солнца. В заросших придворцовых парках зависало состояние безвременья очеловеченных руин. Их псевдоантичные вазы, окруженные лопухами и зарослями сирени, словно попадали в неизвестное время из неизвестного места. Из-за высоких тополей на них смотрели суровые изнанки дворцов, глазницы редких ренессансных окон, прораставших прямо из неоштукатуренных кирпичных стен, модульоны оборванных на полуслове карнизов, проваленные крыши сараев, коринфские пилястры арок, ведущих на площадь. Вокруг них бегали дети с деревянными автоматами, ходили красноносые мужики с бутылками в руках, домохозяйки развешивали свежевыстиранное белье. Создавалось ощущение вечности и безвременья, руин цивилизации, время которой раскололось на фрагменты, и эти фрагменты стеклышками калейдоскопа собирались в причудливые узоры. Узоры эти были одновременно реальны и призрачны. К вазе можно было подойти, потрогать ее выбеленную шершавую поверхность, но она была иллюзорна, нереальна в своем явлении здесь, закинутая в одиночество этого странного Города из безымянной культуры неизвестного века. Из Цивилизации, которой нет, во Времени, которого нет.
Обороты дворцов. Башни площади Ворот
Долгой зимой жизнь во дворах затихала, становилась полусонным монохромным кино с черными фигурками людей, бредущих по белому снегу к массивным аркам. Она пробуждалась весной вместе с дурманящим запахом майской сирени и цвела, переливаясь на солнце, до первых хлопьев снега, прилетавших накануне Дня революции. Постоянных обитателей дворов можно было разделить на несколько групп. Первая – старухи Города Солнца. Они отличались от старух из пролетарских предместий, большинство из которых приехало после войны из деревень в город, который так быстро рос, что за десятилетие удваивал свое население. Эти же в основном были из местных, помнили времена Первого съезда и то время, когда трамваи еще ездили, запряженные в конские повозки. Старухи Города Солнца обычно сидели у подъездов на лавках и были такой же важной частью дворов, как античные вазы. С восходом солнца они уже занимали места в партере и, конечно, видели все, про всех все знали и, если попадался внимательный слушатель, охотно с ним делились. Время от времени места в партере пустели. Кого-то из зрителей выносили из черного проема подъезда в неправильном тетраэдре под фальшиво сыгранного Шопена. Однако на это место вскоре приходила другая старуха, и ничто в жизни двора не менялось. Другой группой были мамаши с колясками. Детей в то время в Городе Солнца рождалось немало, и мамаши с колясками еще не стали такой редкостью, как в наши дни. Они часами ходили вокруг ваз, о чем-то между собой шептались и исчезали в ранних сумерках. Следующая за мамашами группа – дети, которые шныряли в дворовых зарослях, лазали по крышам сараев, обстреливали из рогаток прохожих и портили вазы неприличными словами. Затем шли прохожие, которые через двор направлялись по своим делам, диагонально сокращая расстояния Города Солнца. К вазам, они обычно были равнодушны. Следующей разновидностью завсегдатаев были пьяницы. С открытием винных отделов они занимали скамейки с беседками, незанятые старухами и мамашами, и вели задушевные беседы о вечности и безвременье, о счастье и смысле, о справедливости и уважении, об острове, которого нет, во времени, которого нет. Вазы они уважали, но, если те стояли в правильном месте, охотно пользовались ими для отправления малой нужды. Последней группой были работяги дворов – дворники, сантехники, милиционеры, сборщики пустых бутылок. Эта группа всегда была неравнодушно настроена к пьяницам, вступая с ними то в союз, то в открытый конфликт. Милиционеры время от времени устраивали на пьяниц охоту и, если те не успевали спрятать бутылки, портили им культурный отдых среди ваз и сирени. Сборщики бутылок зарабатывали на пьяницах деньги. В Городе Солнца это был большой бизнес. Между сборщиками шла борьба за дворы и зоны влияния. Вторжение чужака могло закончиться дракой. В огромном дворе на улице Ленина, в котором жил мой приятель, было два сборщика бутылок. Одну половину двора обслуживал Яшка-король бутылок, вторую – внучка Ленина. Неясно, почему внучка Ленина так себя величала, ведь Ленин детей не имел, но в спорах с милицией и конкурентами она всегда кричала: «Я – внучка Ленина!», что, наверное, должно было действовать на них устрашающе. В самом центре двора прямо на границе двух территорий стояла беседка, которая получалась как бы ничейной, но пользовалась особой популярностью уместных пьяниц. За включение ее в свою зону влияния между Яшкой-королем бутылок и внучкой Ленина шла настоящая война. Когда в беседке шел очередной разговор о справедливости и уважении, они, спрятавшись в кустах, выжидали нужный момент, чтобы завладеть оставшимися после трофеями. Часто это заканчивалось потасовкой. Не знаю, много ли они зарабатывали. Пустая бутылка тогда стоила двенадцать копеек, а буханка черного хлеба восемнадцать. Но через несколько лет труп Яшки-короля бутылок выловили в Свислочи. Говорили, он скопил огромное состояние. На улицах Города не встречалось бездомных и нищих. Если они появлялись, их забирали. Но стать богатым в Городе Солнца также было небезопасно.
Ознакомительная версия.
