ПЕЙЗАЖ ШАТЕНЭ-МАЛАБРИ
Уже в 1735 году началось в Со весьма серьезное производство керамических изделий. На здешней фаянсовой мануфактуре уже тогда было занято 90 рабочих (чуть не каждый десятый житель местечка). Позднее производство переместилось в Бур-ла-Рен и существовало там долго. Но для прекрасного замка Со и для его парка наступили тяжелые времена. В эпоху Директории замок был продан, разобран, да и парк сведен на нет. Герцог Тревизский построил новый замок, якобы в стиле Людовика XIII, и вот уж только в XX веке департамент Верхней Сены занялся парком и тем, что осталось от замков.
Ну а что же там все-таки осталось? Остались решетка, скульптурные группы Куазевокса у входа, остались конюшни, павильон Гановра, построенный в 1757 году, ну и, конечно, новый замок, в котором разместилось чуть не полсотни залов Музея Французского Острова, Иль-де-Франс. Залы эти отражают наследие различных районов (уездов) и городов Иль-де-Франс, а в архиве музея собрана обширная документация по Французскому Острову, не говоря уж о коллекции произведений искусства, которая растет год от года.
Ну и конечно, был восстановлен знаменитый парк Ле Нотра. Парк распланирован с учетом рельефа, главная ось его проходит от замкового Двора Почета через партеры и Зеленый Ковер лужайки, пересекаясь с перпендикулярной осью, которая ведет от водопада и Аллеи Герцогини к Восьмиугольнику. Сохранилась еще старинная система акведуков между Ольне и Плесси-Пике.
В Павильоне Авроры можно еще любоваться росписями Ле Брена, а севернее замка – группами скульптур. Шумят Большие каскады, журчит вода в Большом канале, Гановрский павильон вспоминает «балы узников Революции», Терраса Индеек демонстрирует окружающие красоты.
Утешительно, что, выйдя за ограду парка в Со, ты не попадаешь в безобразные кварталы хрущоб, а неторопливо шествуешь по какой-нибудь авеню Ле Нотра мимо роскошных вилл, где живут «более равные». Те, кого мало интересует людское «равенство и братство», могут блаженно дойти до устроенного некогда энергичной герцогиней дю Мен зверинца. Иные из его былых обитателей захоронены в парке под надгробьями с трогательными надписями, вроде «Здесь лежит Мурламэн, лучший из зверей». Революция, конечно, разделалась со зверинцем в меру присущих ей зверских инстинктов, но зато позднее здесь проходили танцы, подробно описанные Бальзаком в рассказе «Бал в Со». В начале Лицейской улицы поклонники Эктора Гимара (я из их числа) могут полюбоваться построенным им Белым шале. А улица Удан приведет любителей кладбищ (я из их числа тоже) на местный некрополь, где рядом со знаменитыми Пьером и Мари Кюри похоронены их дочка Ирен и ее муж Фредерик Жолио-Кюри. Фредерик Жолио-Кюри был ученый-атомщик, так что для увеличения своего научного престижа он добавил к своей фамилии фамилию великого тестя. Вдобавок он был активистом компартии и очень был озабочен тем, как бы ему передать все французские атомные секреты товарищам из Москвы. Его полные пролетарского энтузиазма письма на этот предмет ныне преданы гласности историком К. Бартошеком, а изданные в Москве мемуары генерала КГБ Судоплатова подтверждают, что хлопоты этого верного сына Франции (он возглавлял во Франции Комиссию по атомной энергии) увенчались успехом и секреты дошли куда нужно…
Уже упомянутый нами в связи с керамикой соседний с Со городок Бур-ла-Рен сохранял керамические мастерские до самого XIX века. Кроме того, милый этот городок любили за его покой, тишину и незначительную удаленность от Парижа очень многие французские литераторы, среди которых можно назвать Лафонтена, Вольтера, Пеги, Леона Блуа, Марселину Деборд-Вальмор… Впрочем, ни один из названных здесь авторов не сочинил настоящего бестселлера. Однако жил в Бур-ла-Рене русский сочинитель, тайный автор-компилятор знаменитейшего бестселлера XX века. Его звали Матвей Головинский. Произведение, которое он скомпилировал и переписал из чужих художественных и публицистических французских сочинений, называлось «Протоколы сионских мудрецов». Оно было создано по заданию начальника парижского отделения русской тайной полиции П.И. Рачковского давным-давно, но настоящая слава лучшего антисемитского шедевра планеты пришла к нему только в 1920 году. Как и многие великие авторы, Головинский не дожил до этих дней славы (и последующего разоблачения его плагиата, нисколько, впрочем, не уменьшившего популярности этого «полезного» произведения) – он умер буквально за несколько недель до возрождения и взлета своего литературного детища (до публикации в лондонской «Таймс» его перевода). В последние, более или менее сытые годы своей жизни (1917–1920) Головинский (как и многие другие тайные агенты полиции, чьи досье, увы, «случайно» сгорели) объявил себя ярым большевиком-медиком и усердно работал над созданием санитарной службы Красной армии, Института физкультуры, пионерской организации и еще бог знает чего, о чем не только мирный Бур-ла-Рен, но и мятежный Петербург уже давно позабыли. Работал он не один – в компании Троцкого, Зиновьева, Каменева, Семашко, Свердлова и других ленинцев. И похоже, что этот профессиональный агент тайной полиции и автор главного антисемитского труда XX века им всем понравился. Во всяком случае, он без труда вписался в эту компанию…
Вдоль речки Ивет по долине Шеврёз
Леви-Сен-Ном Дампьер • Шеврёз • Сен-Реми-ле-Шеврёз • Сен-Ламбер-де-Буа • Пор-Руаяль-де-Шан • Блез Паскаль • Мениль-Сен-Дени • Сен-Форже • Мовьер • Сирано де Бержерак • Бретёй • Бюр-сюр-Ивет • Лев Мочан • Концевич • Лонжюмо • Инесса
Южнее Бьевра, огибая с юга то же плато, что Бьевр огибает с севера, и точно желая встретиться с ним возле Палэзо и Верьер-ле-Бюиссона прежде, чем он навек уйдет под землю близ Антони, течет милая речка Ивет. Впрочем, незадолго до их встречи и ухода Бьевра во мрак речушка эта с чисто женским непостоянством (может, навеянным ее женским именем) вдруг поворачивает к югу, куда-то к ленинскому Лонжюмо (тоже мне Инесса Арманд…).
Долина речки Ивет (часть которой по прихоти судьбы называется долиной Шеврёз) являет путнику немало любопытного, хотя и лежит поблизости от столицы. Об этой опасной для нее близости надо сказать для начала несколько слов.
Ныне в долину Шеврёз бегут поезда скоростного метро, и чтобы спасти этот уголок Иль-де-Франс от неумолимых туристических толп и бурной застройки, которой не избежали ни окраины самого Парижа, ни соседний Сен-Кентен, жители двух десятков здешних сельских коммун объединились и объявили территорию природным парком Верхней долины Шеврёз. Это не дает прав и ограничений заповедника и даже заповедной зоны отдыха, но все же помогает избежать анархической застройки, появления гигантских отелей и индустриальных построек, позволяет населению худо-бедно продолжать свои прежние хозяйственные занятия. Тем более что тут ведь, в прелестной этой долине, не только холмы, леса, обрывистые берега в излучинах реки, но и многочисленные замки, остатки старых аббатств и монастырей, усадьбы, освященные звучными именами французской истории.
Начнем, как водится, от истоков. Речка берет начало на плато Ивлин, близ местечка Эссар-ле-Руа, течет мимо замка Жируар и местечка Леви-Сен-Ном (Lévis-Saint-Nom), родового гнезда знаменитых Леви-Мирпуа (Lévis-Mirepoix), притязающих на родство с самой Богородицей через род Леви (моему московскому другу-писателю Володе Леви, может, приятно будет узнать об этом).
Живописная прибрежная дорога приводит нас в Дампьер (Dampierre), близ которого в Ивет впадает речушка-ручей Сернэ (Cernay). Красот и памятников здесь тоже в избытке: и замок Кур-Санлис (Cour-Senlisse), и старинная церковь в Санлисе с каменной статуей Богородицы XV века и с «Поклонением волхвов» XVI века.
Южнее Санлиса на 306-й дороге стоит деревня Сернэ-ла-Виль (Cernay-la-Ville), которую в XIX веке обожали французские художники-пейзажисты. Здесь бывали и Коро, и Ашар, и Пелуз, и Брентон, и Франсэ, и Данерон, и Рапэн, и Сисери. Недаром один из здешних постоялых дворов назывался «Отель пейзажистов». Художники бродили по окрестностям, и наименее ленивые из странников бредут нынче по их следам – к развалинам аббатства Во-де-Сернэ (Vaux-de-Cernay): по холмам, поросшим дубами, по берегу речки, мимо скал и водопадов… Аббатство было основано в 1118 году, сильно пострадало в конце XII века во время войны короля с англичанами, потом было отстроено и расширено настоятелем Тибо де Марли (будущим святым Тибо) к середине XIII века. Столетняя война и Религиозные войны принесли новые разрушения, но трудами новых настоятелей, среди которых были и поэт Депорт, и внебрачный сын Генриха IV Анри де Бурбон де Вернёй, и польский король Казимир, и аббат де Рансе, аббатство было восстановлено. Впрочем, позднее над строениями натешились вдоволь не только Революция, но и новый владелец этих мест генерал Кристоф, который развлекал гостей пиротехническими забавами в руинах аббатства. Взгляду нынешних посетителей предстают руины монастырской церкви XII века, надгробные камни (среди них – надгробья Тибо де Марли и Симона де Рошфора, здешнего семнадцатого настоятеля, 1320–1327 гг.). В XVI веке были достроены ренессансные аркады южной части галереи прогулочного двора. Цел еще зал братского корпуса (XIII века, времен святого Тибо), как считают, один из самых красивых во Франции. Уцелели некоторые части строения второй половины XII века, а также постройки XV века и более поздние части ансамбля. Есть здесь также постройки времен королей Людовика XIII и Людовика XV…
