Безучастный к шуму огня и языкам пламени, подбирающимся к кровати, он продолжал сжимать горло своей жертвы. Умоляющие вскрики бьющейся, извивающейся в его руках женщины не ослабляли его хватки. В этот момент Джеффри Морхауз выглядел исчадием ада, выбравшимся на землю, чтобы сеять разрушения и смерть.
— Джеффри, не смей! — Джудит бросилась на него, забыв про собственный страх, забарабанила по широкой спине.
Откуда-то снизу, из объятых огнем этажей донесся пронзительный крик. Мод. Несчастная сумасшедшая, запертая в комнате. Пламя пожара добиралось до нее, угрожая превратить в горстку пепла. Тайна Челси-Саут исчезнет в яростном вихре.
— Джеффри, опомнись! Внизу Мод…
— Нет! — его громовой голос напоминал рычание Преисподней. — Я должен уничтожить все до последнего камня!
Тонкие пальцы Оливии конвульсивно сжались на его запястье; от напряжения побелели фаланги — секунда, и жизнь покинула их. Изящные, аристократические руки бессильно упали поверх одеяла.
— Боже, что ты наделал! — Джудит в ужасе отшатнулась. Комната закружилась перед глазами, покачнулся пол. Джудит с трудом удержалась на ногах, начала отступать к двери. Кошмар, преследовавший ее с первого дня, как она ступила на порог Челси-Саут, теперь угрожал ее жизни. Вокруг зловеще смыкалась пурпурная темнота, прорезываемая вспышками пламени. Джеффри Морхауз медленно поднимался с постели.
— О Боже, Джеффри… ты ничем не искупишь вины…
— Мне не нужно искупление! — хриплый, срывающийся голос был голосом обреченного. Стоном, исшедшим из холодной могилы. Джеффри Морхауз приблизился к краю бездны и с безумной усмешкой смотрел вниз, глухой к мольбам Джудит. Яркие сполохи огня оттеняли его громоздкую фигуру, тускло мерцали серебряные пуговицы вицмундира. В коридоре за спиной трещали обугливающиеся половицы.
Протянув руки, он двинулся к Джудит, и в этот миг произошло невероятное. Неведомая сила оттолкнула ее, и черная тень преградила дорогу Джеффри Морхаузу. Хозяин особняка с рычанием бросился на непрошеного противника. Жесткие пальцы схватили воротник незнакомца, рванули, разворачивая и подтягивая его к себе. Перед изумленными глазами Джудит мелькнуло загорелое лицо Джеймса Денема. Молодой адвокат поднял локоть, обороняясь; уклонившись от прямого удара, выбросил вперед сжатый кулак. Застигнутый неожиданным ударом, Морхауз пошатнулся и разжал пальцы, но уже через мгновение два темных силуэта вновь кружили по комнате, сражаясь с невероятным ожесточением, словно от исхода схватки зависела судьба вселенной. Джудит Рейли, ошеломленная, попятилась в затянутый дымом коридор; запнувшись, переступила порог и потеряла сознание в море огня и серы. Она уже не видела, как противники клубком катались по комнате, разбивая в щепки жалкие остатки мебели, падая и ударяясь о стены. Она не видела, как взметнулся и опустился кулак Джеймса Денема, и Джеффри Морхауз, раскинув руки, исчез в клубах огня, занимавшегося в спальне. С приглушенным вскриком он растворился в багровом сиянии, ставшем его надгробием и могилой.
Все, что сохранила ее память — две сильные руки, приподнимающие ее с пола; головокружительное ощущение, что ее куда-то несут; тихий шепот Джеймса Денема, склонившегося над ней. Потом был долгий переход задымленными коридорами, грохот обваливающихся позади балок и обугленные перила винтовой лестницы. Словно сквозь волшебный туман из прихожей долетел звон часов, отбивающих время. Фантасмагорический мир «Алисы в Стране Чудес» ожил в готовых обрушиться стенах.
Последнее, что видела Джудит, был перевернутый овальный портрет в прихожей, переливающийся в сверкании пламени. Прекрасные черты за стеклом принадлежали Мод Далль. Картина Торелли, о которой говорил Джеффри Морхауз, была обманом, как и многое из его слов… Портрет и его безумный оригинал остались внутри дома. Свежий, пьянящий воздух проник в легкие. Джудит закашлялась, тяжело переводя дыхание. Откуда-то издалека слышался взволнованный голос Джеймса Денема:
— Джудит, ответь мне… Джудит.
Она не могла говорить. Надвигалась темнота, заслоняя все чувства, отключая их одно за другим. Не осталось ни дыма, ни пламени, ни ужасов покинутого кошмара. Усталость неодолимо овладевала телом, обещая блаженные сновидения.
— Джудит, пожалуйста!.. — хриплые, умоляющие просьбы не задерживались в сознании. Спасительная мгла поглотила ее, оберегая от новых потрясений. Она не видела озабоченного лица Джеймса, стоящего на коленях рядом с ней, на сырой от росы траве. Не видела Диккенс, украдкой осеняющую ее крестным знамением.
На месте, где когда-то находился 77, Челси-Саут, теперь высился столб пламени. Яркие языки выбивались из черных провалов окон, раскрытых дверей. Дождь искр сыпался в темнеющее над пожарищем небо. Ландшафт озаряли сумеречные, зыбкие сполохи.
— О, Джеймс… — всхлипнула Диккенс, поглаживая золотистые волосы Джудит Рейли, лежащей на руках племянника. — Небеса прокляли этот дом… к утру не останется даже пепла…
Джеймс Денем внимательно всматривался в лицо потерявшей сознание девушки.
— Пусть горит, — проворчал он. — Прибежище дьявола. Кто мог подумать, что старина Морхауз потеряет рассудок. Если бы ты не послала за мной… — он передернул плечами.
Диккенс печально опустила глаза.
— Хозяин… и мисс Оливия… — она не смогла продолжать.
Джеймс Денем повернулся в сторону пылающего особняка. Пламя озаряло мужественные черты его лица. Он медленно покачал головой, ничего не ответив пожилой женщине, застывшей рядом.
На фоне холмистой равнины догорали останки вековой крепости. В языках пламени умирали эпохи. С грохотом рушились балки и потолочные перекрытия, проваливались старинные стены. Ночной бриз разносил по траве седые хлопья пепла.
Джеффри Морхауз разделил судьбу своего жилища, и силы мрака торжествовали победу.
Холодный, сырой туман за окнами и бледное мерцание уличных фонарей действовали успокаивающе. Ночь еще не кончилась, и ужасы последних часов не окончательно покинули Джудит. Полный покой после мучительных переживаний был сладок и невыразимо приятен. Пылающие воспоминания о Челси-Саут остались глубоко в подсознании, когда она очнулась в кабриолете Джеймса Денема. Молодой адвокат перевез ее в свою квартиру на Харли-стрит, где также находился и его офис. Невероятным наслаждением было вновь видеть его лицо. И Диккенс, заботливо поправлявшую теплый плед и шепчущую слова утешения. Челси-Саут был обречен. Лондонские пожарные, как всегда, опоздали. Из соседей же никто не проявил интереса к полночному зареву на горизонте: не появился даже загадочный Элберт со своим громадным псом. Она пыталась не думать о внезапном сумасшествии Джеффри Морхауза и трагической гибели его жены. Что до бедной Мод Далль, оставалось надеяться, что безумие помешало ей понять собственный ужасный конец. Труднее было заглушить в памяти жуткое эхо криков из ее комнаты. Джеймс Денем решил отложить до утра встречу с полицией и разговор о странных событиях в 77, Челси-Саут.
Его квартира на Харли-стрит — в вымощенном камнем квартале, безмолвном в этот глухой час, — была пристанищем в бурю. С помощью Диккенс Джудит поднялась по гранитным ступеням в прихожую, удивительно уютную в отличие от Челси-Саут. Все трое почти не разговаривали, пока, не расположились в гостиной с окнами на затянутую туманом улицу. Джеймс Денем включил свет, и взгляду предстала удобная обстановка просторной комнаты, бумажные обои на стенах, мягкие кресла. Джудит с наслаждением села, вытянула ноги и закрыла глаза. Это было восхитительное, пьянящее чувство. Страхи и тайны остались за порогом.
— Тетушка Би, — послышался мягкий голос Джеймса Денема.
— Да, Джеймс?
— Я думаю, нам всем не помешало бы немного чаю. Хотя, может быть, лучше подойдет бренди…
Джудит открыла глаза и слабо улыбнулась. Джеймс выжидающе смотрел на нее.
— Чашка чая звучит замечательно, — проговорила она.
— Отлично. Что ты скажешь, тетушка Би?
— Дайте мне десять минут, — радостно отозвалась Диккенс, — и все будет готово. Должна заметить, что вы оба, молодые люди, выглядите как трубочисты. — Она заторопилась из комнаты, оставив полуоткрытой дверь.
Джудит и Джеймс с улыбкой переглянулись. Слова Диккенс были правдой. Их лица покрывала сажа, а халат Джудит был измят и выпачкан травой, словно ее волоком тащили по полю. Твидовый костюм Денема постигла не менее печальная участь: от левого рукава остались одни лохмотья, недоставало пуговиц. Правая штанина болталась, порванная до колена. Вид пришедшей в негодность одежды нисколько не смутил его, напротив, вызвал новый приступ смеха. Улыбаясь, он весело подмигнул ей, хотя его глаза продолжали сохранять серьезное выражение.
