Дрожа всем телом, Джудит откинулась на подушки, подтянула одеяло к подбородку. Ужас держал сердце влажными, цепкими пальцами. Ощущение беспомощности нагнетала пришедшая на смену возбуждению неподвижность. Она стиснула зубы, пытаясь унять неприятную дрожь. Угрюмая тишина… о Боже! Что происходит в доме, если живое существо обречено рыданием изливать безысходность?
Вновь, помимо воли, в памяти возникло прелестное лицо, отразившееся в темном стекле возле входа. Может быть, это была она? Оливия Морхауз? Но его уверения…
«…поверьте, без посторонней помощи она не может спуститься по лестнице…»
Слова, образы, ужасающие предположения лавиной проносились в мозгу, бесчувственные к рождаемой ими боли. Как несправедливо устроен мир, если прекрасный вечер обречен на такое завершение…
Внезапно, перестав дрожать, она насторожилась. Отвратительное, отупляющее ощущение нового, большего страха червем проползло по спине. На губах замер готовый сорваться крик. Кто-то или что-то стояло возле кровати. Непонятный шорох, движение встревожили ее? Или всего лишь шелест ветра за стеной? Медленно, едва осмеливаясь дышать, Джудит выглянула из-под спасительного одеяла. Повернула голову, отыскивая глазами источник шума.
И словно заглянула на дно адской бездны. На нее смотрел призрак. Жуткое, невероятное видение. Вскрик, начавшийся в горле и готовый слететь воплем ужаса, прервался, остановленный стремительным взмахом руки, которая зажала ей рот и отбросила обратно на подушку. Глядя перед собой расширившимися глазами, Джудит не сделала даже попытки сопротивляться. Страх отнял последние силы. Тонкое, бледное лицо над ее изголовьем, болезненно озаряемое высоко поднятой свечой, принадлежало женщине, которая встретила ее на пороге дома.
Рука, зажимавшая рот, была теплой и влажной. Джудит не шевелилась, лишь глаза мерцали, излучая крик боли и ужаса. Прекрасное, странно застывшее лицо гостьи приблизилось; длинные черные волосы заплясали в призрачном освещении. Широкие, полные губы раскрылись. Словно сквозь туман донеслись слова:
«…не сделаю тебе ничего плохого… только не позволяли им убить меня…»
Прекрасное лицо принадлежало безумице. Об этом говорили глаза. Их обжигающая пронзительность. И лишенный живых интонаций, бесцветный голос.
«Они убьют… если никто их не остановит. Они больше никогда не услышат ее…»
Бледная маска почти касалась лица Джудит. В огромных зрачках плясали безумные огоньки, ожившие в свечном пламени.
Беспамятство, такое желанное, не приходило — напрасно Джудит молила о нем. Кошмар продолжался.
«…ты была в Ковент-Гардене в тот вечер? — тихий, мелодичный голос, поражающий странным отсутствием интонаций, зазвенел в ушах Джудит. — Помнишь ариозо Лакме…[14] ты должна была слышать ее… ты прекрасна… прекрасна, но ты умрешь… красота смертна, как и уродство…»
Безжалостная рука сдавила горло. Джудит встрепенулась, открывая глаза: дремавший инстинкт вырвался из оков испуга. Она попыталась перекатиться, подтянуть колени, чтобы ударить безумное лицо, искаженное тихим, радостным смехом. Пальцы призрака обрели невероятную мощь, словно тисками сжав горло. Комната, мерцающий сумрак, бледная свеча закружились в беспорядочном танце, клонясь и опрокидываясь навстречу стремительно надвигавшемуся беспамятству.
«…нет-нет, не бойся… только не позволяй им убить меня, как это было с ней… Обещай мне…»
С поразительной быстротой рука отпустила горло. Послышался неясный звук, шепот, и пламя свечи погасло. Комната погрузилась в темноту, и стал отчетливо слышен шум шагов в коридоре. Не испытывая ничего, кроме радости избавления, Джудит скатилась по противоположную сторону кровати; приникла к стене, укрываясь от призрачной гостьи.
Стук в дверь заставил затрепетать в надежде сердце, однако ужасы ночи еще не кончились. Властный голос Джеффри Морхауза требовал отворить. Но если он находился за дверью… куда могла скрыться женщина? Он должен был встретить ее, и в этом случае дверь была бы открыта…
Не обращая внимания на окружающий беспорядок, Джудит подбежала к двери, сдвинула засов и столкнулась лицом к лицу с хозяином дома, одетым в парчовый халат поверх полосатой пижамы. Казалось невероятным, что она не бросилась ему в объятия — таким облегчением было видеть его. Тайна и ужас продолжали витать в воздухе даже после ухода полночной гостьи. Куда она могла скрыться? В комнате не осталось никаких следов ее пребывания.
Мужественное лицо Джеффри Морхауза несло на себе отпечаток прерванного сна. Возможно, этим обстоятельством объяснялась грубость его тона.
— Кто у вас в комнате? — раздраженно потребовал он. — Если вы провели в дом мужчину, да поможет вам Бог, но не я, мисс Рейли!
Джудит была слишком испугана, чтобы возмутиться несправедливостью обвинения. Страх остаться одной в комнате оказался сильнее чувства стыда.
— Пожалуйста… входите… зажгите свечу.
— Я слышал чей-то голос, — он прошел в комнату. — От ваших криков проснулся бы и мертвый. К счастью, Диккенс не разбудить и пушечным выстрелом, а миссис Морхауз приняла снотворное… Черт, что здесь произошло? — он остановился возле кровати.
Пламя свечи открыло беспорядок, царивший в комнате, и мертвенную бледность лица его новой секретарши, ее непослушно подрагивающие губы. Изумленно оглядевшись, он, казалось, утратил часть прежней суровости. Взгляд темных глаз потеплел, но лишь на мгновение. Привычка властвовать во всем одержала верх над чувствами.
— Вы выглядите так, словно увидели призрак, мисс Рейли.
— Я видела женщину, мистер Морхауз. В этой комнате. Она подошла к моей постели, когда я спала. Со свечой в руке. Не знаю, как и зачем она пришла. И вышла отсюда, не замеченной вами…
Невероятно, но в комнате отсутствовал даже намек на вторую дверь. Казалось, ночная гостья прошла сквозь стену. Джудит почувствовала, что не может сдержать приступа смеха — безрадостного, на грани истерики. По всей видимости, Джеффри Морхауз не был новичком в обращении с людьми, пережившими сильное потрясение.
— Ну-ну, здесь никого нет. Успокойтесь, мисс Рейли. Все позади. Думаю, небольшой разговор рассеет вас.
— Наверное, вы правы…
— Садитесь в это кресло, пожалуйста. Я с интересом выслушаю вашу потустороннюю историю. Обещаю не делать никаких выводов или предположений, пока вы не закончите рассказывать.
Последнее замечание прозвучало снисходительно.
— Я действительно видела эту женщину, — Джудит вспыхнула от возмущения. — Мое нервное состояние тут ни при чем, если вы полагаете…
— Нет-нет, что вы, — он выглядел удивленным, однако продолжал сохранять доброжелательный тон. — Я намерен внимательно слушать. Хотя виной всему может оказаться поварское искусство Диккенс. Поздний ужин тяжело сказывается на пищеварении и способен порождать, так скажем, неприятные сновидения.
— Это был не сон, — коротко отрезала Джудит.
— Тогда кошмар. Прошу вас, продолжайте.
Он остановился возле шифоньера, облокотившись на него левой рукой. Джудит присела на постель. Стараясь унять дрожь в голосе, она пересказала все, что случилось. Таинственный плач, доносившийся с верхнего этажа, затем из-за стены и совсем рядом, когда в комнате появилась безумная женщина со свечой. Упоминание о странных предостережениях гостьи заставило Джеффри Морхауза удивленно приподнять брови.
Закончив рассказывать, Джудит неуверенно взглянула в лицо стоявшего напротив человека. Ни тени сочувствия невозможно было прочесть в ответном взгляде. Хозяин особняка казался настроенным весьма скептически.
— Вы не верите, — глухо проговорила она.
— Вашему объяснению, не более.
— Вы полагаете, что все это мне приснилось?
Пожатие плеч было красноречивее всяких слов.
— Вы можете предположить что-то другое? «Рыдания за стеной; прекрасное существо, — я цитирую ваши слова, — со свечой в руке проникшее в вашу комнату; бессвязные бормотания о каком-то заговоре» — все это звучит, как бред сумасшедшего, мисс Рейли. До сих пор я очень рассчитывал на ясность вашего мышления, равно как и на превосходное знание английской истории. Что мне прикажете думать теперь?
Джудит медленно покачала головой. Мелькнувший образ был еще слишком ярким и ужасающе живым, чтобы представляться вымыслом. Но тогда… куда она могла исчезнуть? Это казалось необъяснимым.
Она попыталась разобраться в собственных мыслях.
— Мне не хотелось бы задевать ваших чувств, но возможно ли, чтобы миссис Морхауз спустилась вниз под влиянием какого-нибудь кошмара…
Джеффри Морхауз выпрямился, заложив руки в карманы халата. Его брови гневно сошлись на переносице, взгляд темных глаз похолодел. Тем не менее, когда он заговорил, голос звучал спокойно и взвешенно.
