Минаев потер припухшие от недосыпания глаза.
— Ладно, об этом еще поговорим. Сейчас на очереди новая программа. Как у литейщиков — третью смену придется создавать? Кстати, там молодежь недовольна Зуевым. Надо их разделить. Не знаю только, кого бригадиром назначить. Андрей молод и мягковат для такого дела, у Егорова опыта мало.
Петр Антонович заступился за Вадима:
— Опыт — дело наживное. Буду помогать, учить. Парень серьезный и к литейному делу от души привержен.
— Ну, ладно, зови его. А ты, Федор Федорович, займись пресс-формами для новых деталей. Хоть ты и враг спешки, а все же советую помнить: дело срочное.
Нилов и Бережков ушли. Минаев встал, прошелся по кабинету, радуясь минутной передышке. Вдруг почувствовал, что очень голоден, засосало под ложечкой, когда вспомнил о бутербродах с колбасой и сыром. Сходить в столовую редко удается, все некогда, жена знает это и дает завтрак из дома с непременным наказом съесть. Минаев чаще всего ест бутерброды на обратном пути домой. Видно, и сегодня придется так: вон, уже стучат.
Вошел Вадим с каким-то незнакомым парнем.
— А, это о тебе звонили? — догадался Минаев.
— Обо мне, — подтвердил Аркадий, располагающе улыбнувшись.
— Мой школьный товарищ, думает к нам в цех поступать.
Минаев критически оглядел узкие брюки, модную вельветовую куртку, пестрый галстук Аркадия.
— Нету у нас такой чистенькой работы, — сказал он, сразу угадав, что рабочего из этого парня не получится.
— Я и на грязную согласен, — ответил Аркадий.
— Трудкнижка с собой?
Минаев чересчур долго рассматривал трудовую книжку Аркадия, выгадывая время для размышлений. Не нравился ему этот франт, но не хотелось отказывать Вадиму.
— Ты, Егоров, ручаешься за него? — спросил Минаев.
— Ручаюсь.
— Ну, что же, бери его в свою бригаду, — решил Минаев. — Назначаем тебя бригадиром комсомольско-молодежной бригады.
— Меня? Бригадиром?
— О-о, наш Вадим растет, — покровительственно заметил Аркадий.
— Рад?
— Нет. Я не согласен.
— А, ты не согласен, — иронически повторил Минаев. — Тебя надо уговаривать, убеждать. Это не ты голосовал на комсомольском собрании за то, чтобы молодежь во всем шла впереди? С Зуевым работать не хочешь, — Минаев вдруг повысил голос, — без Зуева не хочешь. Чего ты хочешь?
— Трудно мне будет, Иван Васильевич, — уже без прежней непреклонности проговорил Вадим.
Минаев подошел к нему, положил руку на плечо.
— А кому легко? — Он вздохнул. — И мне трудно. И директору завода, небось, не легче.
«Ну, директору-то, положим», — подумал Аркадий.
А Вадим близко глянул Минаеву в глаза. И что-то такое без слов сказали они один другому, что-то такое почувствовали, чего Аркадий не понял. Как будто были они — начальник цеха в широком пиджаке с обтрепанными полами и литейщик с заткнутыми за пояс рукавицами — очень близки и нужны друг другу. Аркадий повернулся и вышел, не отдавая себе отчета, почему он это сделал.
Почти тотчас вышел и Вадим.
— Ну, что? Согласился? — жестко спросил Аркадий.
Вадим не заметил его тона.
— А что ж… Раз надо, — просто ответил он.
Огненного цвета металл, жаркая струя которого покорила когда-то Вадима, теперь многое говорил молодому бригадиру на своем особом, только литейщикам понятном языке. Вот сталь булькает у краев, крупно пузырится — значит, металл еще не готов, в глубине печи расплавляются последние кусочки. Вот она успокоилась. Вадим ложкой снимает шлак. На ровном зеркале металла от середины к краям едва заметно расходятся плавные круги. Пора вводить присадки. Несколько раз Вадиму эту минуту подсказывал Петр Антонович, а теперь он безошибочно улавливает ее сам.
Вадим бросает в сталь кусочки графита, над металлом прыгают красные искорки — это сгорает в воздухе графитная пыль. Кремний и марганец тают как сахар. Снова подогрев. Вот и все. Сталь покрывается тонкой белой пленкой и совсем успокаивается, будто удовлетворенная заботами бригадира. Над нею поднимается бурый дымок. Пора разливать.
— Давай, Андрей.
Андрей подходит с ковшом, Вадим плавно наклоняет печь. Худощавое лицо его кажется спокойным, и только в напряженно-пристальном взгляде светлокарих глаз чувствуется затаенная тревога.
Аркадий расслабленно сидит на табурете возле столика пирометристки. Пока идет заливка, он может отдохнуть, но этот отдых едва ли не тяжелее работы. Именно в такие минуты, когда можно оглядеться и подумать, Аркадию становится особенно жаль себя. Куда он попал? Чего ради он должен торчать в этом мрачном цехе, где от печей и опок пышет жаром, а от дверей несет холодом, где пахнет парафином и еще какой-то дрянью? Целый день живешь по указке этого длинноногого и не слишком-то умного Вадима…
— У черта в аду и то, наверное, прохладнее, — говорит Аркадий.
— Ну и иди туда, — мрачно шутит Вадим, которому уже надоело вечное ворчание Аркадия.
Сдвинув на лоб синие очки, Вадим зорко следит за заливщиками.
Разливка кончилась. Аркадий клеймит отливки, потом вместе со всеми устанавливает новые опоки в прокалочную печь. Ему жарко, руки едва удерживают тяжесть, ноет спина.
— Надо побыстрее, Аркаша, — поторапливает Вадим. — Вот, смотри: когда работаешь четко, размеренно — легче, а начинаешь тянуть резину — самому противно.
«Еще поучает!» — злясь на Вадима, на себя, на весь белый свет, думает Аркадий, но вслух ничего не говорит. «Нет, долго я здесь не выдержу, надо придумывать что-то другое. С месяц хоть бы протянуть».
Иногда на литейный участок заходит Соня. Аркадию кажется, что она не без любопытства присматривается к нему. Не удивительно. Она видела его дома в приличной обстановке и вдруг встречает простым чернорабочим. Но только ли в этом причина? А вдруг… Аркадий умеет нравиться девчатам. Положим, не всегда победа бывает за ним, но не так уж и редко.
Жених и невеста. Весь цех знает, что через месяц Вадим женится на Соне. В Сонином взгляде, в походке, в движениях заметна какая-то особенная мягкость. Как будто она стала немножко слабее и беспомощнее, чем прежде. Больше не может одна, ей нужна опора. И опора эта у нее есть — Вадим.
Они разговаривают, открыто и спокойно глядя друг на друга. Еще не совсем близкие, но уже не чужие. После работы вместе выходят из цеха. Вадим бережно поддерживает Соню под руку. Кто-то радуется, глядя на них: вот дружная пара. А кто-то завидует: живут же люди, а тут…
И Аркадий… Нет, он не то что завидует. Свадьба-женитьба! Пусть этим прельщаются дураки, которые не были женаты. Но почему-то растет неприязнь к Вадиму. Дьявол долговязый, какую девчонку завлек!
К своей работе Аркадий не только не привыкал, но, наоборот, все более тяготился ею. Он все делал через силу, лениво, и Андрей и другой заливщик, Саша Большов, изменивший прежней профессии слесаря, покрикивали на него, называли волынщиком.
«Это невозможно! — в отчаянии думал Аркадий, томясь от усталости и унижения. — Работаешь как дьявол, и всякий еще на тебя кричит. Так дальше нельзя!»
Но первая зарплата несколько примирила его с судьбой — за полмесяца он получил более пятисот рублей. А через несколько дней Аркадию совсем повезло: Надя Королева, пирометристка, работавшая теперь в бригаде Вадима, подала заявление об уходе.
— Трудно очень, — объяснила она Вадиму. — Двое малышей, заботы требуют. Ходила к Минаеву — некем, говорит, заменить. Обещал подыскать человека.
Аркадий, слышавший этот разговор, заволновался и, смяв недокуренную папиросу, поспешил к Вадиму.
— Будь другом, Вадя: похлопочи, чтобы взяли меня пирометристом, — заговорил он, преданно заглядывая в лицо Вадима. — Не могу я ворочать эти проклятые опоки. Ну, нет физической закалки, не виноват же я!
— Тут от тебя проку действительно мало, — согласился Вадим, — но пирометристом…
— Я научусь, Вадим! — горячо убеждал Аркадий. — Сходи, поговори с Минаевым, ты ведь бригадир. Одно дело — если я сам пойду, а если ты… Я, конечно, тоже попрошу.
— Ну, а здесь не подведешь? — строго спросил Вадим. — А то, знаешь, натерпелся я из-за тебя, сыт по горло.
— Что ты! — воскликнул Аркадий. — Это я только физически слабоват, а пирометристом буду работать не хуже Нади.
— Ну, ладно, — согласился Вадим. — Но сначала надо с Петром Антоновичем поговорить.
И мастер, и начальник цеха, успевшие уже узнать Рогачева, выслушали его и Вадима без воодушевления. Но подходящего человека в этот момент не было, и Аркадия перевели на должность пирометриста, пообещав Наде отпустить ее, как только подучит своего преемника.
Надя усердно передавала Аркадию свои знания.
— Работа пирометриста очень важная, — тоном учительницы говорила она. — От управления пультом зависит скорость плавки и расход электроэнергии. Главное, надо следить за показаниями прибора по косинусу «фи», чтобы полнее использовать мощность генератора. Регулируется это…
