— Ага, ловите женихов, оставайтесь. Мне надоело всё здесь. Надоел источник, надоели ухажёры-отдыхающие. Надоели квартиранты. Вы все — женатые, неженатые. Что вы лезете со своими разговорами? Женатый он! Да у вас у всех на лицах написано: хочу развлечься. На три дня приехал, а туда же, в серьёзные ухаживания играет. Ну что, будем повышать процент деторождаемости? Вы уже пили воду из источника или так попробуем?
— У вас истерика!
— Да, истерика, — она всхлипывала часто-часто. — Надоело, надоели разговоры об этой деторождаемости. Слово-то какое!
— Значит, вот что я вам скажу. Только сначала… — Я дал ей таблетку валидола. Она покорно положила её под язык и засопела. — Да, так вот. Что это вам всё надоело? Ну, источник. Радуйтесь, что он есть. Вы ведь в школу за десять километров ходили, когда его не было. Что ещё-то? Койки сдаёте. Не сдавайте, ходите в одном платье, а не в пяти. Ну что ещё? Ухаживания надоели? Да нет. Нравиться вам никогда не надоест. Приставания — понимаю. Но, по-моему, вы умеете отшивать нахалов. А сейчас вы просто манекенщице позавидовали. Она более раскованна. Ну так что ж? Я тоже должен завидовать журналистам-международникам? Они там по заграницам ездят, а я по дырам с источниками, извините, что оскорбил ваш замечательный город. А полресторана вам завидовало: красивая, стройная, молодая, здоровая. Что вас не устраивает?
— Враньё меня не устраивает.
— А что, вы так часто врёте?
— Всё время, мы все здесь будто сговорились.
— О чём сговорились?
— Э, да вы всё равно не поймёте. Пишите свою статейку. Кропайте. Отмечайте наши успехи. Давайте спать…
Было уже часа два. Я ещё немного поворочался. Всё-таки что-то я не мог вспомнить. Перебирал снова и снова: гостиница, огород, скважина у соседа, институт, десять лет, праздник, речи. Что они там говорили? Нет, ничего особенного. Потом тётя Паша, потом ресторан.
— А что, Анастасия?
— Я сплю, — сказала Анастасия.
— Всё. Спокойной ночи.
Проснулся я от гудка. Длинный, пронзительный гудок. Я понял. Именно его я и вспоминал.
Два тёмных глаза глядели на меня в упор.
— Давно?
— Всю жизнь.
— И всегда засыпаешь?
— Не всегда.
— И всегда в пять?
— Экспресс.
— А не пробовали?
— Зачем же, — усмехнулась она.
Наконец-то я понял, что меня всё время мучило. Этот гудок. Ведь он будит весь город. Люди просыпаются, а до работы ещё часа три. И делать просто нечего, И всё так легко. Ну как же я не догадался ещё вчера!
— Значит, все сговорились?
— О чём это вы? — Она смотрела так, будто и не говорила никогда этих слов.
Попробуем заснуть. Нет, заснуть просто невозможно. Я еле дождался восьми. Бежал по улицам. Звонил к Трофиму Егоровичу в дверь его трёхкомнатной квартиры.
Он, привыкший вставать в пять, был свеж, выбрит, умыт и уже навеселе.
Мы сели.
— Ну что я могу сказать, — начал он скороговоркой. — С детства, понимаешь, хотел стать первооткрывателем, хотел стать моряком. Открыть, понимаешь, какую-нибудь землю, а открыл воду. Но я не жалею, — И дальше всё, что было на митинге, что я уже слышал.
— Знаю, — сказал я, — это я сам вам писал.
Кто-то же наверняка это писал, не сам же он мучился.
— Иди ты, — сказал Трофим Егорович.
— Уже пришёл, — ответил я.
— Милый! — закричал первооткрыватель. — Всю жизнь тебя благодарить буду. Как же складно! Словечко к словечку. Веришь, каждый раз говорю, и сердце радуется и наполняется большим чувством… — Он, видно, опять попал на накатанный текст. Закончив, он полез обниматься.
— Дед, — сказал я, — я о тебе, видно, книгу писать буду. Но какие-то вопросы у меня всё же есть. Ты мне скажи по совести: вода-то минеральная?
— А как же! — испугался первооткрыватель. — Вся как есть минеральная.
— Ну а на соседнем огороде она ведь тоже митральная была.
— У Прасковьи-то? Так ведь у неё же холодная. А у меня до километра бурили, я ж им четвертной дал. Она и пошла тёплая.
— А если б у неё до километра бурили, так тёплая была бы?
— А это уж я не знаю. Тут ведь кто смел, тот и съел. Она ведь, эта магма, не разбирает, чей огород. Она ведь вулканическая. Она греет, и всё тут. У нас здесь, я те так скажу, куда ни кинь, везде магма.
— Ну для первого раза достаточно, — сказал я. — Ещё приду. Ещё поговорим.
Он пытался меня удержать. Но я убежал.
Я быстрым шагом направился в НИИ курортологии.
— Сам у себя? — спросил я секретаршу, которая разглядывала свои большие глаза в маленьком зеркале и готовила тушь, чтобы сделать их ещё больше.
Не дождавшись ответа, я вошёл в кабинет.
— Здравствуйте, Иван Иванович, — уверенно произнёс я. Имя и отчество успел прочесть на двери.
— А-а, приветствую вас, — отозвался Иван Иванович, наверняка пытаясь вспомнить, кто этот наглец. — Чем обязан в такую рань?
— Да знаете, уезжать пора. А мне интервью у вас надо подписать. Так положено.
Я положил перед ним два листочка, написанные от руки.
— Здесь, сами понимаете, машинки у меня нет.
Теперь он, похоже, вспомнил меня.
Он чуть было не расписался, даже занёс руку, но что-то его заинтересовало. Он вчитался.
— Постойте, — осторожно заверещал он. — Что это?
— Где? — наивно спросил я.
— Да вот же, здесь написано. — Он зачитал: — «Большое значение для повышения процента рождаемости имеет пятичасовой экспресс, ежедневно проходящий через наш город. Его гудок звучит как сигнал… Готовится диссертация по теме влияния пятичасового экспресса…» Что это такое?
— Что-нибудь не так?
— Постойте! Когда вы у меня брали интервью?
— Сразу после банкета. А что, разве что-нибудь не так? — И позволил себе поиграться. Даже если бы он расписался, я бы не стал использовать его подпись: мне нужна была его реакция, только она. — А что, — продолжал я простодушно, — разве этот экспресс не имеет никакого значения?
— Вы что, с ума сошли?! Я не мог вам этого сказать. — Он был не на шутку встревожен. — Вы что, собираетесь это печатать?
— А как же!
— Послушайте, это же немыслимо!
— Давайте поговорим подробнее. Вы вчера несколько раз коснулись проблемы подтверждения гипотез, но ни разу не упомянули о процессе их выдвижения. Как я понял, основу всех выдвинутых гипотез составляет предположение о том, что источник целебный.
— А как же! Так оно и есть. Вода улучшает перистальтику, обмен веществ, общий тонус.
— То есть лечит в основном болезни желудочно-кишечного тракта.
— У нас шесть диссертаций по рождаемости, и всё на основании этой гипотезы, проверенной нами.
— Ну а если взять за гипотезу экспресс? Если проверить эту гипотезу?
— Да что вам дался этот экспресс? Скоро вообще кончатся эти гудки: уже писали о них. Курортная зона — и такой гудок.
— А что, если после этого упадёт ваш знаменитый процент?
— Ну знаете, батенька, как же это он упадёт, если уже многократно доказано, что всё идёт от источника? Теперь уж ему никак не упасть.
— А может, всё-таки стоит проверить мою гипотезу?
— Видите ли, наш институт не занимается бесплодными исследованиями. Сами посудите: если бы дело в гудке было, как всё было бы просто. В любом городе устанавливай гудок, сажай дежурного с будильником. Гудок гудит в пять утра, и город превращается в курорт мирового значения. Верно?
— Верно, — сказал я. — Как это не догадались!
— Чувствуется, я вас не убедил.
Он стал уговаривать меня не печатать свою гипотезу. Потом он сказал, что я могу в любое время приезжать к ним отдыхать. Потом он стал угрожать мне. Затем я вышел из его кабинета.
Конечно, логика в его словах была, но чего он так встревожился, чего он так испугался?
Я пошёл к председателю. Секретарша, узнав мою фамилию, сказала, что Семён Петрович ждёт меня. Значит, директор НИИ уже звонил.
Семён Петрович смотрел на меня ясными, умными глазами. Я изложил суть проблемы,
— Думаю, — сказал он мне, — что всё это плод вашего больного воображения. Бывает, у человека неприятности, спад нервный, всё выглядит в чёрном цвете, вам надо отдохнуть, успокоиться. Не надо в своих неприятностях винить других. Раздражительность — плохой советчик.
— Но экспресс существует, и гудок действительно будит всех.
— Но источник тоже существует, и в нём на самом деле — и это подтверждено компетентными комиссиями — повышенный процент нужных элементов. И все диссертации подкреплены опытными данными, подкреплены письмами благодарных нам людей.
— Медицина — это на пятьдесят процентов внушение, психотерапия. Если все они верят в то, что поможет, оно и помогает.
— Что ж тут плохого? Кому-то помогает вода, кому-то воздух, и всем, кто верит, психотерапия.
— Ну а если гудок отменят?
— Обязательно отменят. Мы давно этого добиваемся. Ну посудите сами, зачем нам гудок? Будит людей, спать мешает. Хотя, с другой стороны, вы, наверное, не в курсе дела, но у нас всё под этот гудок подлажено.
