Моника однобоко и с грустью улыбается, кладет локти на стойку и наклоняется.
— Вообще-то, — почти таинственно шепчет сексуальная барменша, — у меня есть брат. И он против того, чтобы я работала здесь. Питер запретил мне переезжать сюда, но я ослушалась его, и…— Моника всплескивает руками, улыбается шире. Не понимаю, чему она радуется. — Я в Дайморт-Бич!
Я изгибаю бровь и бормочу, приближая стакан ко рту:
— Да уж. Ужасный город.
— Неправда. Чем это для тебя определяется? Количеством полученных на работе денег?
Я немного разоткровенничался с красоткой, рассказав, что не очень-то доволен своей зарплатой, но, разумеется, она и не догадывается, чем я занимаюсь. И никогда не узнает. А, если быть совсем точным, то это уже, наверное, не имеет значения, поскольку я больше не являюсь Ангелом Смерти. Ни я, ни Эйден. В этом городе из-за какой-то непонятной хрени у нас больше нет работы. Внеплановый отпуск. Ха-ха.
Может, Монике придется подвинуться, чтобы я встал рядом? Буду улыбаться посетительницам и зарабатывать чаевые.
— Прекрати-и, — протяжно стону я в отчаянии. Не хочу слушать эти глупости. — Мне только не хватало философии от барменши под конец этого треклятого дня!
— Ты не любишь этот мир, — качнув головой, выносит вердикт девчонка.
Я делаю гримасу отвращения.
— У меня есть на то причины.
— Малыш, тебе не идет быть пессимистом, — Моника начинает протирать бокалы.
— Ага.
А что я должен делать? Забраться на радугу, потому что мы с Эйденом стремительно несемся в глубь беспросветной задницы?
— Оу, надо же, кто пришел, — изумленный голос брюнетки возвращает меня из размышлений.
Я поднимаю голову от плещущегося в моем стакане виски, чтобы проследить за взглядом Моники. Ее глаза фокусируются на ком-то, я оборачиваюсь через плечо.
Да-да.
Я не ожидал увидеть здесь девушку со светлыми волосами в обтягивающих джинсах, но она идет к бару и присаживается за стойку, даже не посмотрев на меня. Хм. Что это значит? Анна обиделась на меня?
Моника бросает в мою сторону многозначительный взгляд. Она открывает рот, но говорить начинает не сразу.
— У вас что, разлад?
Я ничего не отвечаю, продолжая сверлить дыру в виске Анны, потому что она сидит ко мне боком и не собирается, по всей видимости, здороваться. Блондинка подзывает Монику и заказывает ей напиток.
Ладно. Я все-таки мужчина. Это моя обязанность — делать первый шаг. Нас с Анной разделяет один пустой барный стул, и поэтому я занимаю его, сокращая расстояние между нами. Кладу один локоть на стойку, разглядывая лицо девушки, не сильно накрашенное, от того и более привлекательное.
— Пытаешься сказать мне, что я полный говнюк? — спрашиваю, усмехаясь. — Хорошо, я понял.
Моника подает Анне напиток, и, приняв в ладонь стакан джина, она хмурится, посмотрев на меня.
О, Боже! Я заслужил такой чести с ее стороны!
Следующее, что она произносит, слегка выбивает меня из колеи. Всего на минуту.
— Простите?
Что?
Простите? Это все, что она говорит мне после того, когда мы не виделись несколько дней? Вау. Анна игнорировала мои звонки, и это чертовски бесило. Я переступил через свое эго двадцать шесть раз за девяносто семь часов.
Ух-ты. Просто немыслимо.
Я сиплю смеюсь в голос.
— Этой прикол такой? Хорошо. Допустим, мне нравится.
— О чем вы? — Анна сводит брови вместе. — Мы знакомы?
— Ха-ха… — я перестаю улыбаться, становясь серьезным. — Уже не смешно.
— Похоже, что я смеюсь? — отвернувшись от меня, девушка отпивает джин.
Я не могу перестать пялиться на нее, потому что она однозначно меня разыгрывает.
Я раздраженно разворачиваюсь к ней всем туловищем, сокращая расстояние между нашими стульями, и наклоняюсь к утомленному тонкоскулому лицу блондинки.
— Знаешь, Анна, я совершенно не в духе, чтобы играть в твои дурацкие игры, — это сказано немного грубо, да? Но, черт возьми, эта девчонка не вовремя что-то затеяла.
Она отвечает мне с тем же нескрываемым неудовольствием.
— Знаешь, незнакомый парень, я тоже совсем не в духе, чтобы разгадывать твои шарады! Так что отвали, окей? Ты обознался.
А вот это уже в стиле Анны.
— Ты принимала наркотики, или что-то вроде того? — я наклоняюсь к ней еще ближе, между нашими носами остается буквально несколько миллиметров.
Анна открывает рот в беззвучном: «Ооо» и толкает меня в плечо. Я почти падаю с барного стула, но в последний момент успеваю схватиться за край стойки.
— Ты что себе позволяешь, придурок? — звереет блондинка.
У нее явно очень плохое настроение.
— Я не принимаю колеса. Идиот.
— Слишком много оскорблений для одной минуты, не находишь? — я пытаюсь отшутиться, присаживаясь обратно.
В ее взгляде слишком много презрения. Ни нотки хамства, ни издевательской интонации, которую она так любит.
— У тебя хреновая тактика подкатов, знаешь?
Ого. Даже так.
— Интересно, — опираясь локтем о стойку, я растягиваю губы в дразнящей улыбке. — Раньше тебя все устраивало.
— Послушайте, мистер…
Я обрываю ее громким смешком.
— Мистер?
— Послушайте, мистер Самодовольный Кретин, — сжимая руки в кулаки, Анна делает глубокий вдох с гневным выражением. — Я понятия не имею, откуда вам известно мое имя. Но, клянусь, если еще хоть раз ты попытаешься не так оригинально подкатить, то огребешь проблем по самое не хочу. Надеюсь, я понятно изъясняюсь?
Я не успеваю и рта раскрыть. Анна соскакивает со стула и, бросая десятку баксов за джин, уходит.
ШЕСТНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Джейн
До аварии у меня была бурная личная жизнь... Кажется.
Вторую ночь подряд, как только мои веки наливаются свинцом и тяжелым занавесом обрушиваются на глаза, я вижу что-то из ряда вон выходящее. В хорошем смысле, я имею в виду.
Эротические сны настолько детальны и ярки, что у меня сразу отпали всякие сомнения. Это мои воспоминания. Насыщенные обилием пестрых, незабываемых ощущений, пронизывающие мою плоть. Просыпаясь, я чувствую себя утомленной и довольной, чувствую желание ощутить увиденное вновь.
И мне так жаль, что это всего лишь сны.
Сны, в которых мое тело динамично двигается в унисон с телом Росса.
Я что-то к нему чувствую и не могу совладать с собой. Такое странное ощущение, как будто он всегда нравился мне. Но я даже не помню, когда именно это произошло: когда я увидела его, когда мы впервые поцеловались (кроме того поцелуя, который произошел пару дней назад здесь). Черт, это была моя инициатива! А что, если Росс не разделяет моих чувств? Что, если ему плевать на меня? Это вполне реально.
Ноги почему-то дрожат, я откидываю одеяло, чтобы подняться, но, несмотря на то, что я ощущаю себя хорошо, мне трудно вставать. Еле дохожу до двери в ванную комнату, которой оснащена эта палата. Дергаю выключатель вверх, и свет еще несколько секунд моргает, прежде чем включиться основательно. Это мое отражение. Это я.
Меня зовут Джейн Мортис. И я люблю Росса Картера.
Я подхожу к умывальнику и включаю воду. Подставляю ладонь под напор и блаженно закрываю глаза. Вода холодная, она гасит зуд, который минуту назад казался мне не угасающим пламенем. Я делаю глубокий вдох и наклоняюсь, чтобы умыться.
В мыслях царит хаос.
Нет. Не только в мыслях.
Вглядываясь в свое отражение, я наблюдаю, как капли воды стекают по лицу. Щеки окрасил ярко-алый румянец, я прикладываю к ним руки и чувствую неистовый жар под пальцами.
Влага мгновенно испаряется на губах. Вот где сосредоточена сила пламени.
Я провожу пальцами по губам, и колени мгновенно подкашиваются. Это просто немыслимо, но в голове вспыхивают обрывки сна, словно я вспоминаю его по кусочкам. Росс наклоняется, чтобы облизнуть мой сосок, он проделывает то же самое с другой грудью. Мне приходится схватиться за раковину, поскольку я чуть было не упала.
Это было в действительности или это, правда, просто сон? Мы занимались сексом с Россом?
Я снова закрываю глаза и вижу перед собой большое окно — от потолка до пола. На мгновение оно занимает все поле моего зрения, но стремительно уменьшается. Сквозь него в просторную гостиную с белыми стенами и черной мебелью прорывается ослепительный дневной свет. Солнца нет, и я отдаленно слышу барабанную дробь дождя. Но звук становится совсем глухим, его поглощают хриплые гортанные стоны. От них меня бросает в лихорадочный жар. Я впиваюсь ногтями в широкие мускулистые плечи и плавно двигаюсь навстречу упругим мужским бедрам.
Это Росс.
Мы занимаемся любовью на кухонной стойке. Я в белой расстегнутой рубашке, в которой тону, потому что вещь велика.
Это его рубашка?
Пахнет великолепно. Выраженный, строгий запах, но не навязчивый и легкий с ароматом розы и пряной корицы.
