– Будь молодцом, сынок. Увидишь, все будет хорошо. Нужно просто захотеть. И захотеть прямо сейчас. Решайся! Все равно когда-нибудь тебе придется плыть, и ты еще скажешь мне спасибо. Запомни эти простые слова: «Тот, кто не захотел, когда мог… не сможет, когда захочет».
Жак с трудом перенес прикосновение ледяной воды к плавкам, даже кулаки сжал. Дети поблизости смеялись над ним: разве это нормально – в его возрасте бояться плавать!
В голове сталкивались противоречивые мысли. Желание угодить отцу боролось с внутренним убеждением, что это жидкое вещество, вполне вероятно, несет в себе страшную опасность.
Когда вода достигла уровня груди, он заорал, привлекая внимание плававших поблизости людей:
– Я НЕ ХОЧУ ТУДА! Я НИКОГДА НЕ ЗАХОЧУ ТУДА. Я НЕ ЛЮБЛЮ ВОДУ! В ГЛУБИНЕ МОГУТ ТАИТЬСЯ АКУЛЫ!
Франсис схватил сына и, перехватив грудь, погрузил в воду.
– СПАСИТЕ! Я ТОНУ! – вырвался Жак.
К ним приблизился мужчина и окликнул Франсиса:
– Вы чересчур жестоки с ребенком, не нужно было его заставлять.
– Я его отец и знаю, что делаю. Лучше займитесь своей задницей.
– Ой, я вас узнал: вы знаменитый мореплаватель Кляйн! Вам бы стоило…
– Не лезьте не в свое дело.
Не зная, как реагировать, мужчина сделал злобное лицо. Довольный произведенным эффектом, Жак продолжил в том же духе, крича в сторону:
– НА ПОМОЩЬ! ПАПА ХОЧЕТ МЕНЯ УТОПИТЬ!
Вокруг них собралась небольшая толпа. Взрослые с неодобрением наблюдали за происходящим, будучи готовыми в случае необходимости вмешаться в ситуацию.
В конце концов Франсис Кляйн сдался и, избегая победоносного взгляда сына, повел его к раздевалке.
Уходя из бассейна, Жак подумал:
«Я хочу плавать во сне, но не в реальности».
9
Самое сложное мгновение дня – это миг пробуждения, те несколько секунд, когда ты открываешь глаза, с трудом припоминая, кто ты и в какой момент существования (своего и мира) просыпаешься.
Теперь нужно все заново подчинить себе, включить тело, в котором ты проведешь остаток дня, включить разум с его воспоминаниями, желаниями и запрограммированным на короткий срок будущим.
Чем крепче был сон, тем тяжелее даются эти секунды возвращения.
Жак сглотнул, заново привыкая к своему телу и к своему миру и припоминая список дневных дел.
Ему было одиннадцать, и он учился в колледже. Его успеваемость была неплохой, оценки выше средних. Однако спустя несколько месяцев после начала учебного года классный руководитель вызвал его родителей:
– У Жака прекрасная память, но… простите, что говорю об этом… у него полностью отсутствует творческое начало. Он лишь повторяет, как попугай, то, чему его учат. Он преуспевает в зубрежке, в чтении наизусть, в перечислении дат или названий рек, но как только ему предлагают произвольную тему, он выдает то, что тщательно записал перед этим на уроке, не привнося ничего от себя. Мне кажется, он не решается выразить что-то, исходящее лично от него, и пользуется только своими памятью и умом.
Каролина решила, что пришло время продолжить онейрологическое образование своего сына. Тем же вечером, присев на краешек кровати сына, она провела рукой по его темным волосам:
– Послушай меня, Жак. Ты помнишь, как я рассказывала тебе о циклах сна?
– Погружение в слои воображаемого моря, соответствующие стадиям засыпания? Ты сама научила меня следить за гипнограммами.
Он показал на экране смартфона гипнограмму предыдущей ночи, где были зафиксированы отчетливые снижения.
– Я сказала тебе не все. Существует пятая стадия, которая не видна на детекторе этого устройства.
– Что, есть еще более глубокий сон, чем на четвертой стадии?
– Представь, что, достигнув четвертой стадии, ты вдруг обнаруживаешь за ней пятую, которую можно описать как…
– Как слой, расположенный еще ниже?
– Нет, наоборот, как внезапный резкий скачок вверх. В этом-то и состоит ее странность: твое тело максимально расслаблено, температура понижена, ты ничего не слышишь, твое сердце бьется в замедленном темпе, но при этом твой мозг работает наиболее активно. Тебе снятся невероятные, очень красочные сны. Вот почему пятую стадию называют парадоксальным сном.
– Парадоксальный сон, – повторил мальчик, чтобы лучше запомнить полученную информацию.
– Его открыл в 1959 году французский ученый, профессор Мишель Жуве. До того момента ученые не понимали суть происходящего в эту интереснейшую стадию…
– Во время парадоксального сна мы видим что-то особое?
– Как тебе сказать… Во время четвертой стадии нам, бывает, снится, что мы обнажены в людном месте, что за нами гонятся враги или что у нас выпадают зубы…
– Да, мне часто снится такое, – удивился Жак и добавил: – Неприятное…
– Правильно, неприятное… А во время парадоксального сна нам снится, что мы летаем, занимаемся любовью, одерживаем верх над врагами.
– То есть на четвертой стадии мы проигрываем, а на пятой побеждаем?
– На четвертой стадии мы находимся в опасности, – уточнила Каролина. – А на пятой находим выход из положения. Кроме того, именно в стадии парадоксального сна наше здоровье укрепляется, а мозг сортирует информацию, полученную за день. В парадоксальном сне мы забываем все наносное, оставляя в памяти только важное. Мишель Жуве считал, что парадоксальный сон служит для того, чтобы напоминать нам о том, что мы находимся вне каких-либо внешних влияний, уловок и манипуляций. Мы возвращаемся к исходной программе, лежащей в основе нашей подлинной личности.
– Немного похоже на то, когда ты перезагружаешь компьютер и все файлы автоматически встают на место?
– Да. Пятая стадия длится десять – двадцать минут.
Жак Кляйн посмотрел на свою гипнограмму. Затем попросил мать нарисовать ему пятую стадию, раз на гипнограмме она отсутствовала.
Каролина нарисовала погружение первой стадии, затем второй, третьей, четвертой, а из глубины «моря» прочертила вершину парадоксального сна, располагающуюся на одном уровне с поверхностью, то есть с моментом пробуждения.
Жак был счастлив, что узнал то, о чем и не помышляли его одноклассники.
Каждый раз, перед тем как уснуть, он, словно задержавший дыхание пловец, мысленно готовился к тому, чтобы как можно глубже погрузиться и достигнуть уровня парадоксального сна, взобраться на его вершину.
Несколько раз ему это удавалось, или, по крайней мере, так ему показалось.
Спустя несколько дней Каролина сказала ему:
– Теперь, Жак, когда ты готов идти дальше в своих снах, я хочу дать тебе кое-что.
Она протянула ему блокнот в кожаной обложке, в который была вложена перьевая ручка.
– Это твой журнал сновидений, сынок. Проснувшись утром, ты вспомнишь, что тебе снилось в стадии парадоксального сна, и запишешь, чтобы не забыть.
– Да, но мне не удается запоминать сны. Как только я просыпаюсь, от них не остается и следа!
– Достаточно решить не забывать их, и все получится. Это как птица: пока она не упорхнула, ее нужно схватить. Нужно лишь сделать первый шаг, это сложно, но дальше будет проще.
Жак Кляйн пребывал в сомнении. Тогда Каролина попробовала применить то, что она называла методом Сальвадора Дали:
– Давай сделаем так. Ты сядешь в глубокое кресло с тарелкой и ложкой в руках. Держи ложку над тарелкой, закрой глаза и попробуй заснуть. Когда твой сон станет достаточно глубоким, пальцы разожмутся, ложка, соответственно, выскользнет и упадет на тарелку, произведя звук, который тебя разбудит. Посреди сновидения ты внезапно вернешься в реальность. Это поможет тебе не забыть твой сон.
Тем же вечером Жак несколько раз произвел этот опыт под присмотром матери, и в конце концов у него получилось: он подскочил, когда ложка ударилась о тарелку. «Птица» оказалась в его руке.
– Я держу ее! – воскликнул он. – Получилось! Я прекрасно помню сюжет. Я поймал сновидение!
– Рассказывай.
– Ну… Мне приснилась лестница в форме восьмерки без начала и конца. Когда я поднимался по ней, она работала наподобие эскалатора, только движущегося вниз, поэтому мне казалось, что я так и не смогу добраться до верха.
– Это хорошо, но нужно идти еще дальше, стараясь запомнить сновидение полностью – не последнюю сцену, а весь фильм. Мне наконец-то удалось найти приложение, способное уловить стадию парадоксального сна. Я установлю его на твой смартфон и настрою систему так, чтобы пробуждение наступало в момент вероятного конца сновидения. Полагаю, тебе будет проще запомнить историю целиком.
На следующую ночь Жак опробовал новое устройство. Проснувшись, он воскликнул:
– Готово! Мама, я смог запомнить весь сон от начала до конца!
И начал рассказывать с восторгом художника, демонстрирующего свое новое творение:
– В школе был пожар. Мой учитель английского, находившийся внутри, кричал в окна: «На помощь!» А потом появился какой-то великан ростом выше школы, который спас учителя, посадив себе на ладонь. В конце учитель сказал ему: «Ну что ж, я ставлю вам одиннадцать баллов из двадцати, но можно учиться лучше». Во сне было много красок, действия, и фоном даже звучала музыка, как в кино.
