– Хорошо.
Он развернулся и резко пошел вверх. Я осталась сидеть на пристани до тех пор, пока окончательно не была уверена, что он ушел. Тогда я пошла к дому. Было два часа. Я не знала, что мне делать. Взяла книгу и пошла к себе, немного почитала, спустилась вниз за новой – я не находила себе места. В саду светило солнце, и садовая мебель стояла там, где Багге поставил ее в последний раз, под вишневым деревом. В проблеске чувства свободы я обнаружила, что бегу в подвал, там я выбрала бутылку белого вина и взяла ее с собой в сад. Послеполуденное солнце пригревало меня, а я пила вино. Сняла рубашку, но с каждым щебетаньем птиц или каждым звуком ломающихся веток в лесу я вскакивала и прикрывалась. Почувствовала свист в ушах, услышала свое дыхание в горле, горячее, внимающее всему; налила себе еще вина.
Когда я проснулась, он сидел на стуле около меня. Сколько он там сидел, я не знала. Я накрыла грудь и живот своей тонкой рубашкой, руки остались голыми. Я вскочила и попыталась попасть в рукава, надеть ее через голову, стыдливо прикрывая тело. Он сидел прямо передо мной, вероятно, жалея меня, но в то же время лоб его был, как обычно, нахмурен, лицо выражало смесь беспокойства и мягкого скепсиса. Он кивнул в сторону пустой бутылки, лежащей на траве между стульями.
– Я вычту это из вашей следующей зарплаты, – сказал он.
– Да, конечно, – сказала я. – Прошу прощения.
Он строго посмотрел на меня. И вдруг изменился в лице, ухмыльнувшись.
– Я просто шучу.
Он встал и пошел в дом. Я натянула рубашку, приподнялась было, чтобы по привычке пойти за ним, но села обратно. Солнце все еще стояло высоко над горой на другой стороне фьорда и сильно светило в лицо. Вдруг я услышала его шаги по траве. Он сел на стул возле меня и поставил еще один бокал на стол рядом с моим.
– Выдержите еще немного? – спросил он, показывая новую бутылку белого.
Я ответила, что да, думаю, выдержку. Он открыл бутылку и наполнил наши бокалы. Я почувствовала резкую необходимость чокнуться с ним, но он вместо этого поднес бокал к губам и молча выпил. Я смотрела прямо перед собой. Боковым зрением видела его очертания, его поднимающуюся и опускающуюся грудь.
– Хороший вечер, – сказал он вдруг, не глядя на меня.
– Да, – быстро сказала я.
Вино было опасно ледяным, и я старалась пить не слишком быстро. Во рту стало сухо.
– Могу я спросить, сколько вам лет?
– Мне тридцать два.
Он не ответил.
– А вам?
Он повернул ко мне голову.
– Я думаю, это вы знаете.
Я мгновенно покраснела. Хотела объяснить, но он меня остановил.
– Не думайте об этом.
Он наклонился к бутылке и налил нам еще. Некоторое время мы помолчали.
– Как дела в городе? – спросила я и тут же пожалела об этом.
– Как и раньше, – сказал он с жесткостью в голосе.
Мы еще посидели в молчании.
– Становится прохладно, – наконец произнес он, поднялся и ушел, ничего больше не говоря.
Я подумала, что он пошел за свитером, но он не вернулся. Бутылка стояла на столе, наполовину пустая. Я осталась сидеть, чтобы показать свободу воли. Руки покрылись гусиной кожей. В испуге я заметила, что плачу. Сидеть так и плакать от одиночества ощущалось как какое-то извращение, и я быстро перестала. Посидела еще немного, закрыла бутылку пробкой, поднялась по лестнице и легла спать.
Теплый утренний ветер обдул меня, когда я открыла дверь на веранду после завтрака. Пока Багге был в своем кабинете, я сходила в сарай и принесла старые цветочные горшки. Наполнила их землей и вернулась на веранду. Я посадила травы в горшки и поставила их в место, защищенное от ветра. Тимьян, розмарин, эстрагон. Петрушка и любисток. Потом я спустилась к пристани. На полпути я увидела, что он сидит на берегу, на лестнице к сараю, вполоборота ко мне. Я остановилась, не понимая, как он смог пройти мимо незамеченным. Я собиралась развернуться, но в этот момент он повернул ко мне голову, и у меня не было выбора, кроме как, с нарастающим беспокойством, продолжить спуск и притвориться, будто ничего не произошло. Спустившись на пристань, я стала смотреть на фьорд. Черно-зеленое соленое море волнами приближалось к нам, снова и снова. Он молчал. Я почувствовала закипающее раздражение из-за нашего молчания.
– Вам не стоит так часто сюда спускаться, – внезапно произнес он.
– Почему нет?
Он едва заметно пожал плечами.
– Вы можете упасть в воду.
– Я умею плавать.
– Уверены?
Я кивнула.
– А я не уверен, что это поможет, – сказал он, отвернувшись.
– Пойду приготовлю вам обед.
Он не ответил. Я прошла все сто ступенек назад к дому и начала готовить салат. Резкими движениями порезала помидоры. Мне уже поднадоело то формальное общение, на котором он настаивал. Теперь это уже было притворством. Я прожила тут уже почти два месяца, под одной крышей с ним, и была так же отрезана от мира, как и он. Я решила наказать его, уехав на выходные в город. Пусть остается тут и сам делает себе жарко́е. Внезапно он вышел из сада и уселся за стол под вишневым деревом, спиной ко мне. Я открыла дверь на веранду, вопросительно посмотрев на него.
– Я поем здесь. И бокал вина к обеду.
Стол затрясся, когда я поставила тарелку и положила приборы. Я налила вино и поставила перед ним салат. В благодарность он кивнул, словно издеваясь надо мной. Я бесшумно встала за ним и уставилась на его широкую спину. Он не притрагивался к еде.
– Я съезжу в город на выходные.
– У вас есть на это полное право.
– С обеда и до вечера воскресенья.
– Принято, – сказал он и начал есть.
Я развернулась и ушла к себе. Собрала сумку, беспорядочно бормоча что-то себе под нос.
Когда я вышла на веранду, чтобы попрощаться, он едва оторвался от тарелки и продолжил есть.
В автобусе я пожалела обо всем этом. Еще задолго до центра я спонтанно нажала кнопку «стоп» в автобусе, вышла и пошла в случайном направлении, как будто я знала, куда собираюсь, на случай, если кто-то из автобуса смотрел на меня. Я не могла ехать в центр из-за взглядов окружающих. Шумные толпы молодежи в разноцветной одежде шли на вечеринку. Через несколько сотен метров я нашла укрытие в магазине скобяных товаров, но тут же была за это наказана, на входе столкнувшись лицом к лицу со своей однокурсницей.
– Аллис! – выкрикнула она в восторженном шоке.
Никто из нас не решился обняться, у меня на лице застыла странная улыбка. Рассказала, что навещаю родственников, она уговаривала выпить по чашке кофе и попыталась затащить меня в ближайшее кафе. Это была попытка не считаться с мнением других, знакомая мне со студенческих времен. Но я стояла на своем и сказала, что у меня встреча. Разочарованная, она спросила, правда ли, что я ушла с работы и уехала из Йунса. Я подтвердила.
– Какой ужас!
– Да ладно, – сказала я, – я сама виновата.
Хотя она ничего не сказала, ее лицо выражало снисходительный протест.
– У тебя все так хорошо получалось на ТВ. Мы смотрели все твои программы.
– Спасибо.
Она остановилась, посмотрела на меня, открыв рот, явно не решаясь упоминать имя К.
– Но как же университет? – наконец выдавила она.
– Да, туда я не могу вернуться.
Она покачала головой.
Я сказала, что нашла новую работу, что я помогаю в одном доме, но не сказала, где именно. Видно было, что она умирает от любопытства, но не знает, как продолжить. Наконец она спросила, много ли ухода требуется за моим новым работодателем.
– Нет, – ответила я с легким раздражением. – Просто там большой дом, и ему нужна помощь.
– С чем?
– С садом и прочим.
– С садом? – Она удивленно рассмеялась. – Ты же ничего не знаешь о садах.
– Нет, знаю, – рявкнула я. И сказала, что мне пора идти.
Она прижалась своей румяной щекой ко мне, думая, что очень захватывающе дотронуться до скандальной персоны, об этом стоит рассказать в клубе. В своем огромном дождевике, довольная, она отправилась домой к маленьким детям и мужу, я проводила ее взглядом, пока она не исчезла. Последний раз я видела ее десять лет назад и надеюсь, что больше это никогда не повторится. Она была порывом из прошлого, но потом я подумала, что ошибаюсь, все дело было в контрасте между тем, кем я была и кто я сейчас. Я вышла из скобяного магазина и остановила прохожего, пожилого мужчину, который не мог ничего обо мне знать. Я спросила у него, есть ли тут поблизости гостиница, и он показал мне дорогу.
В восемь часов я вышла из гостиницы, не позавтракав. Когда торговый центр наконец открылся, я зашла в самый большой магазин одежды и более часа была там единственным клиентом. Давно я не покупала себе одежду. Каждую вещь, которую я выуживала из рядов, я оценивала только по тому, подойдет ли она в доме и саду Багге или нет. Я видела себя, стоящую на лестнице и красящую кусочек западной стены в новых брюках, и мерила платья, представляя, как сижу в них под вишневым деревом летним вечером с бокалом вина. Наконец я выбрала несколько вещей и заплатила купюрой в тысячу крон из моей первой зарплаты.
