– Она приводит к концу света. Но ведь именно благодаря ей может возникнуть новый, лучший мир.
– Новый мир, – сказал он.
Я кивнула.
– Каким образом?
– Все началось с того, что он видел во сне плохие вещи, это было предзнаменованием крови и зла.
– Правда?
– Другие боги беспокоились за него и собрались на тинге[7]. Один решил узнать, в чем дело. Он оседлал Слейпнира[8] и поскакал в Хельхейм[9].
Там он призвал вёльву[10], похороненную к востоку от ворот Хель. Он спросил ее, кого они ждут к себе в Хельхейм. Вёльва неохотно ответила, что это Бальдр.
– Бальдр умрет, – произнес он, неподвижно стоя за мной.
– Да.
– А потом?
– Когда Один вернулся домой с вестью о том, что Бальдр умрет, асы[11] не захотели принимать это. Сама Фригг[12] поехала и забрала к себе во владения все вещи мира, чтобы они не смогли причинить вред Бальдру – огонь и воду, железо и камень, всех животных, птиц и растений, всех змей, все болезни.
– И так он стал неуязвим.
– Да. И асы начали играть с ним. Они бросали в него стрелы, копья и камни, рубили его мечами, но ему ничего не было страшно.
– И тогда… – сказал он, сев на камень, я встретила его взгляд и продолжила прополку. Он такой странный. Смотрит на меня.
– Но Локи[13], стоявшего вдали и смотревшего на это, охватывала все большая зависть.
– Локи.
– Да. Тогда он превращается в женщину и идет к Фригг, тоже наблюдавшей за игрой. Локи спрашивает ее, правда ли, что она собрала все, что может ранить Бальдра. Она отвечает, что да. Но вдруг вспоминает, что прошла мимо белой омелы, потому что та была такая маленькая, что едва ли сможет навредить.
Я остановилась. Уже столько недель я не разговаривала так много. Была напугана и говорила без остановки, это, наверное, вино болтало за меня, но Багге сидел спокойно и внимательно слушал. Ведь это он попросил меня рассказывать. Мой голос слегка дрогнул, я прокашлялась.
– Локи сорвал омелу и пошел к Хёду[14], брату Бальдра. Он спросил Хёда, почему тот не восхваляет Бальдра, как другие асы. Слепой Хёд рассказал, что, во-первых, он ничего не видит, а во-вторых, у него нет оружия. «Я помогу тебе», – сказал ему Локи.
Он слушал, наклонив голову, а я, вырвав последний корень сныти, выбросила его в ведро.
– Он зарядил омелу в лук, Хёд натянул тетиву, и Локи прицелился за него. Омела пронзила Бальдра насквозь, и он упал замертво.
Багге удивленно поднял глаза.
– Но ведь вы это знали?
Он сидел передо мной, пораженный, как ребенок.
– Он умер?
– Да.
– Что случилось после?
– Асы застыли в горе. Они не могли вымолвить ни слова, их руки беспомощно повисли. Они стояли в молчаливом отчаянии и смотрели друг на друга. Никто из них не осмелился рассказать, какое горе они испытывают. Они могли только плакать. Один понял, что это было самым большим несчастьем, которое коснулось и богов, и людей.
Его шея под грубым свитером покраснела.
Я взяла ведро и перешла лужайку, чтобы вытряхнуть его в яму. Багге остался сидеть на камне. Больше полоть было нечего. Если бы я попробовала более сложную работу, он бы сразу увидел, что я понятия не имею, что делаю. Я достала веник и пошла подметать веранду – эту работу сложно испортить. Почувствовала, как на меня светят лучи солнца, когда Багге поднялся и прошел ко мне через сад. Он преследует меня, подумала я.
Присев на ступеньки веранды, он повернулся ко мне спиной. Я энергично махала веником, пыталась сделать это похожим на грациозный танец, но как только я подумала об этом, в голове все перемешалось.
– Это конец истории?
– Еще нет.
Я стала подметать медленнее, стараясь вспомнить все детали.
– Когда асы собрались все вместе, Фригг спросила, кто хочет поскакать к Хель от ее имени и предложить выкуп за Бальдра. Забрать его из королевства смерти и вернуть в Асгард[15]. Откликнулся Хермод[16], сын Одина и брат Бальдра. Он одолжил Слейпнира и поскакал. А пока асам нужно организовать сожжение Бальдра. Узнаете все это?
– Нет.
– Асы несут тело Бальдра на берег. У Бальдра был самый прекрасный корабль в Асгарде, он назывался «Рингхорне». На нем они собирались отправить Бальдра на сожжение.
– Что это?
– Поджечь труп и лодку и отправить ее в море. Но когда асы хотели спустить корабль на воду, он не сдвигался с места. Никому из богов не удалось столкнуть его, даже Тору. В конце концов они послали за великаншей Хиррокин; она прискакала верхом на волке с гадюками вместо вожжей. Она ловко спустила корабль с первой попытки. Тор так разозлился, что попробовал разбить ей голову, но асы помешали ему. И вот «Рингхорне» на воде. В нем лежит Бальдр на своем щите. И тут у его вдовы, стоявшей на берегу, разорвалось сердце. Она умерла от горя. Не хотела жить без него. Они отнесли ее на борт и положили рядом с Бальдром.
– Как звали его жену?
– Ее звали Нанна.
Он промолчал.
Я прервала уборку.
– Вы думаете, умереть от горя – это красивая смерть? – спросила я, сглотнув.
– Да, – ответил он с мрачным взглядом.
– Его лошадь отвели на корабль в полном облачении, а Один положил туда свое кольцо, Драупнир[17]. Они зажгли огонь, и «Рингхорне» уплыл.
Он сидел не двигаясь.
– Вот так.
Я замолчала. Оживилась и, видимо, покраснела.
– Вот и все.
Он не ответил, казалось, в своих мыслях он далеко.
Я отнесла веник обратно в сарай. Когда я вышла оттуда, он опять сидел под вишневым деревом, держа в руках свой пустой бокал. Он помахал, подзывая меня.
– Принесете еще одну, Аллис? – сказал он сиплым голосом.
– Еще бутылку?
Он кивнул.
Я пошла в дом и вымыла руки вожделенной водой, оттерла землю мылом, смыла пот со лба. Руки и ноги дрожали, я достала бутылку из холодильника. Когда я вышла в сад, он лежал на траве. Я остановилась около него, глядя вопросительно.
– Вы пробовали так лежать?
Его голос звучал отдаленно, словно он разговаривал не со мной. Я осторожно легла, в двух метрах от него. Трава защекотала шею.
– Наверно, стоит поставить стирку. Сегодня хороший день для сушки белья.
– Ветра же нет, Аллис.
Он закатал рукава рубашки. Все мое тело напряглось, было страшно, что он услышит, как стучит мое сердце. Некоторое время спустя я осторожно взглянула на него. Казалось, что он спит. Грудь медленно поднималась и опускалась. Я незаметно повернула к нему голову, изучая его лицо. У него были красивые морщинки вокруг глаз. Волосы едва кудрявились около ушей. Он не выглядел старше своих лет. Хотелось погладить его по лбу. Его лицо слегка блестело от пота. Я отвернулась и закрыла глаза. Расслабиться не получалось, я просто лежала, пытаясь дышать спокойно. Вино на столе нагревалось. Мной овладело оцепенение. Он не позволял мне приблизиться, полностью подчиняя меня своему мимолетному настроению.
Через некоторое время я осторожно встала и пошла в сарай поискать, есть ли там мышеловки. Не нашла. Обошла дом по кругу, чтобы посмотреть, есть ли дыры между оконными рамами или в окне погреба. Ведь ни одна мышь не сможет прогрызть себе путь через этот могучий фундамент. Я вспомнила, как мой отец обшивал металлом все двери на нашей даче. Я решила купить мышеловки в выходные и избавиться от всех кустов и зарослей у стен дома, чтобы мыши не смогли по ним забраться.
Я бросила взгляд на сад. Багге по-прежнему лежал на траве. Странно, что он так внезапно уснул посреди дня. Наверно, разомлел от солнца и вина. Я пошла в кухню и начала готовить ужин. Когда все было готово и я вышла на веранду позвать Багге, начался дождь. Он неподвижно лежал под дождем. Я не знала, что и думать, просто стояла и смотрела. Капли становились тяжелее, дождь усиливался. Скоро пошел настоящий ливень, и я подбежала к нему. Его волосы насквозь промокли, рубашка и брюки прилипли к телу. Он лежал с закрытыми глазами. Я потрясла его за плечи, и тогда он резко открыл глаза и посмотрел мне прямо в лицо. Темные волосы приклеились ко лбу. Струи дождя сбегали по скулам и губам.
– Бог мой, вам нельзя так лежать.
Он продолжал смотреть на меня, а капли бились об его лицо. Он скорчил гримасу и начал смеяться.
– Идите в дом, – отрезала я и взяла его за руку. Он встал и прошел за мной через веранду в кухню.
– Переоденьтесь, пока не заболели.
Вдруг раздался раскат грома. Багге посмотрел на меня.
– Идите и наденьте сухую одежду! – Я подтолкнула его вперед.
– Вы боитесь грома?
Он запнулся.
– Нет.
Багге пошел в свою спальню и быстро вернулся, переодевшись в тонкий зеленый свитер, темную рубашку и темные брюки. Я уже накрыла ему на стол. Он сел. Выглядел немного растерянным. Я подала ему телятину, спросив, что он будет пить. Он попросил красного вина. Когда я вернулась из подвала с бутылкой, он сидел за столом и трясся от холода. Я быстро нашла плед и плотно его укутала. Мне это действие показалось интимным, а он просто усмехнулся.
– Что? Вы заболеете. Я растоплю камин.
Я села на корточки и заложила дрова, пока он ел. Было слышно, как его зубы стучат о вилку.
