За изъятие боеприпасов в технике 22-й танковой дивизии, скорее всего, нёс ответственность и командир 14-го мех. корпуса генерал С.И. Оборин (расстрелян 16 октября 1941 года). А вот командир стрелкового корпуса генерал Попов, чьи стрелковые дивизии также получали команды на изъятие патронов из казарм, осуждён не был. То есть приказ на изъятие патронов, прицелов исходил именно от Коробкова и Павлова.
О том, что на Брестском направлении творилось неладное, писал в 1961 году и сам начштаба 4-й армии Сандалов в книге «Боевые действия войск 4-й армии в начальный период Великой Отечественной войны» (М., 1961 г,)- Публиковалась она в «Военно-историческом журнале» в 1988–1089 гг. Текст читатель может легко найти в Интернете (например, на http://www.rkka.ru/ oper/4A/title.htm), но перескажем наиболее важные моменты.
1 — Имелось два варианта строительства укреплений — у самой границы и «на удалении 25–50 км от государственной границы». 2-й вариант «с некоторыми поправками поддерживался начальником Генерального штаба Красной Армии Маршалом Советского Союза Б.М. Шапошниковым. Однако утверждён был вариант постройки укреплённых районов по линии государственной границы». То есть именно Тимошенко и новый начальник Генштаба Мерецков начали мудрить со строительством укреплений под Брестом. По опыту финской войны 1940 года, мол, у финнов «Линия Маннергейма» была ведь на самой границе: «Строительство… на многих участках проводилось непосредственно вдоль границ на виду у немецких пограничных застав». И такое «расположение укреплённых районов и районов дислокации войск не обеспечивало в случае внезапного нападения противника своевременного занятия укреплений не только полевыми войсками, но и специальными уровскими частями». Однако именно на этом направлении на границе подготовили считанные огневые точки.
2 — Имеющийся ещё апрельский ПП был «нереальным»: «Значительной части войск, предусмотренной для выполнения задач прикрытия, ещё не существовало. Например, 13-я армия, на которую возлагалась задача создания района прикрытия № 3 между 4-й и 10-й армиями, и 14-й механизированный корпус, входивший в состав 4-й армии, находились в стадии формирования». То есть севернее Бреста, между 4-й и 10-й армиями, вообще никаких войск не было. А Жуков эту «армию» 19 июня ещё и под Гродно отправил… Но о существовании майского ПП Сандалов вообще не пишет!
3 — Перед войной «в качестве пополнения прибыло большое количество коренных жителей Среднеазиатских республик, слабо владевших или совсем не знавших русского языка».
4 — «Неудачная дислокация 22-й танковой дивизии и неразумно запланированный выход дивизии в район Жабника привели в первые часы войны к огромным потерям в личном составе и к уничтожению большей части техники и запасов дивизии…»
5 — В имеющемся ПП округа и армии «не предусматривалось создание тыловых фронтовых и армейских полос обороны. Строительство их намечалось развернуть с началом боевых действий».
6 — Новые танки KB и Т-34 получал только 6-й мк 10-й армии. 14-й мк 4-й армии «имел только устаревшие танки Т-26 и Т-38».
7 — «Артиллерийско-противотанковых бригад в полосе 4-й армии не формировалось. Они создавались в соседних армиях». То есть на Брестском направлении вообще не было ПТАБр. Хотя в ЗапОВО их было три. Одна, 7-я, была на «стыке» с ПрибОВО — под Гродно. Минское направление, под Лидой, закрывала 8-я, а южнее и восточнее Белостока, в самом «выступе» — 6-я. Место последней было вообще бессмысленным для обороны — немцы били севернее и южнее, в районе Гродно и по Бресту. Но Брест своей ПТАБр против танков Гудериана не имел. И самое важное — эти ПТАБр, имеющие на вооружении мощные, но тяжёлые 76-мм и 85-мм противотанковые орудия (свыше 3-х тонн), в принципе не имели тракторов и даже машин для их буксировки.
8 — «Проводимые мероприятия, особенно формирование механизированных корпусов и артиллерийских полков РГК, были подчинены только интересам наступления, без учёта, что им придётся вести и оборону».
9 — «Полевая, противотанковая артиллерия и танки имели в своих боекомплектах ничтожно малое количество бронебойных снарядов, а стрелковые войска совершенно не имели противотанковых и противопехотных мин и средств заграждения». Однако распоряжение ГАУ на получение выстрелов с бронебойными снарядами со складов в части ушло в округа ещё в мае…
10 — «В полосе армии через р. Западный Буг имелось два железнодорожных (Брест и Семятиче) и четыре дорожных (Црохичин, Кодень, Домачево и Влодава) исправных и действующих моста. Эти мосты находились под охраной 89-го (брестского) пограничного отряда, который, хотя и был включён в состав РП-4, никаких заданий по подготовке этих мостов к разрушению не получил. В результате в первый лее день войны все переправы и мосты через реку противник захватил в исправном состоянии.
11 — «В стрелковые дивизии (кроме 75-й сд) и корпусные артиллерийские полки, помимо одного боекомплекта снарядов и мин, указанного в директиве по прикрытию, артиллерийское управление округа направило ещё по половине боекомплекта.
При этом в 6-ю и 42-ю стрелковые дивизии, склады которых располагались в Брестской крепости, несмотря на протесты штаба 4-й армии, органы арт- снабжения округа прислали сверх указанного ещё значительное количество боеприпасов.
Затем, учтя, что такое большое количество запасов в случае войны легко может уничтожить авиация или артиллерия противника, округ 21 июня дал в штаб армии следующую телеграмму:
“Командующему 4-й армией. В неприкосновенном запасе 6-й и 42-й стрелковых дивизий, кроме 1,5 б/к, имеется ещё: 34 вагона боеприпасов в 6-й и 9 вагонов — в 42-й стрелковых дивизиях. Этот излишек немедленно вывезти из Бреста не менее чем на 30 км на восток”.
Естественно, что в короткий срок (за несколько часов до начала войны) такое количество боеприпасов не могло быть вывезено». (Начальник артиллерии ЗапОВО генерал Клич расстрелян.)
12 — При этом «в боекомплектах для танковых частей было очень мало бронебойных снарядов». А для 14-го мк под Брестом «запасов боеприпасов для формируемых артиллерийских полков и миномётных подразделений… корпуса не имелось».
О том, что вокруг Бреста (с сообщением командованию брестских дивизий команды о приведении в боевую готовность в ночь на 22 июня) творилось что-то «странное», заметил в своих исследованиях в 2008 году исследователь Д. Егоров. В своей книге «Июнь 1941. Разгром Западного фронта» он выяснил, что 21 июня в Минск, так же как и в Одессу, в 22.00 из Генштаба с предупреждением ждать важную шифровку звонил оперативный дежурный ГШ: «Примерно в 23 часа оперативным дежурным штаба ЗапОВО было получено приказание оперативного дежурного Генерального штаба РККА: “Вызвать командующего и начальника штаба и ожидать особых указаний”». Также Егоров показывает, что Павлов после разговора с Тимошенко в 1 час ночи 22 июня «приказал поднять войска по тревоге и занять все оборонительные сооружения, в том числе и недостроенные». Около 3.20–3-30 «Командующий 3-й армией В.И. Кузнецов доложил, что патроны розданы, части занимают укрепления. К.Д. Голубев сообщил, что штабы корпусов после проведённых накануне учений остались в местах, определённых планом прикрытия. Самый оптимистичный доклад пришёл из 4-й армии. Генерал-майор А.А. Коробков доложил, что у него “войска готовы к бою”. Боеготовность Брестского гарнизона Коробков обещал проверить. <…>
В 3:30 последовал звонок из Москвы — нарком запрашивал обстановку. Павлов доложил, что на границе всё спокойно, командование армий указания получило. <…> После этого командующий округом вновь запросил доклады от армий. Из Белостока (10-я армия Голубева. — Авт.) ответили “всё спокойно”, из Кобрина (4-я армия Коробкова. — Авт.) — “всюду и всё спокойно, войска выполняют поставленную вами задачу”, 22-я танковая дивизия покидает Брест».
И далее Егоров сделал примечание: «Нельзя с уверенностью утверждать, кто из двоих солгал: командарм 4-й А.А. Коробков Павлову ночью 22 июня или Д.Г. Павлов своим дознавателям. Доподлинно известно, что в самом Бресте практически до открытия немцами огня не происходило ничего из того, о чём якобы докладывал Коробков. Матчасть 22-й тд находилась на своём месте в Южном военном городке, причём из танков были выгружены боеприпасы, а часть автотранспорта находилась на консервации (на колодках). На своих квартирах ночевали командир дивизии генерал В.П. Пуганов, его заместители полковой комиссар Илларионов и полковник И.В. Кононов (у него остался ночевать начальник АБТО штаба армии полковник Е.Е. Кабанов), командир 44-го танкового полка майор ИД Квасе, комбат-1 этого же полка М.И. Кудрявцев и многие другие. Также находились дома командир 42-й стрелковой дивизии, частично располагавшейся в Брестской крепости, генерал-майор И.С. Лазаренко и будущий герой её обороны, командир 44-го стрелкового полка майор П.М. Гаврилов» (с. 89–92).
