четыре с половиной минуты – чуть порог не переступил…
Ветерану Тоцких учений Леониду Погребному, как и другим «атомным солдатам», государство доплачивало в 2010-м по две с половиной тысячи рублей в месяц.
Сопротивление материала
К лету 1990 года рамки дозволенного цензурой в СССР раздвинулись настолько широко, что мне показалось, будто и тоцкую тему я сумею пробить в нашей областной молодежке. Такая уверенность объяснялась тем, что обком ВЛКСМ, чьим органом была газета «Комсомольское племя», в апреле 1990 года переименованная по воле читателей в «Новое поколение», возглавлял Владимир Елагин. Человек в хорошем смысле слова либеральных взглядов, на газету он не давил, в отличие от «большого брата» из обкома КПСС. Кроме того, областным управлением по охране государственных тайн в печати руководил Виктор Филиппович Наточий, добрейшей души человек, старавшийся охранить гостайны и при этом не кромсать до неузнаваемости наши статьи. Чтобы стало понятно, каким человеком был Виктор Филиппович, ныне уже покойный, следует сказать, что позже он работал в комитете по культуре администрации области, выступал как театральный критик, получил губернаторскую премию «Оренбургская лира» за книгу об Оренбургском театре музкомедии.
В июне 1990-го первая часть моей статьи «Репетиция апокалипсиса» была сверстана в типографии ИПК «Южный Урал», где печаталось «Новое поколение». Я взял оттиск полосы (компьютеры в издательстве появились годом позже) и пошел к В. Ф. Наточему на третий этаж, в кабинет, который после занимала газета «Оренбургская неделя». Виктор Филиппович внимательно мой материал прочел, согласился с тем, что статья нужная, но, к сожалению, большая часть написанного в ней противоречит «Перечню сведений, запрещенных к публикации». В каждой редакции СССР имелись такие секретные брошюры с номером на красной обложке. Наш добрый (без всякой иронии) цензор предложил компромисс: убрать упоминание о месте проведения учений, о количестве участников, о влиянии взрыва на мирных жителей… Но такие статьи уже выходили в центральной и местной прессе. Пришла пора сказать людям всю правду.
«Нет, – ответил я Виктору Филипповичу, – резать я ничего не буду, а лучше подожду 1 августа». «А что будет 1 августа?» – спросил он. «Вступит в силу закон "О печати", а в нем говорится, что цензура в СССР не допускается».
Так и произошло. Набор статьи пролежал в типографии полтора месяца с визой редактора «Нового поколения» Татьяны Денисовой «Не разбирать!», и 4 августа 1990 года в первом бесцензурном номере нашего еженедельника «Репетиция апокалипсиса» наконец увидела свет. Спустя неделю вышла вторая часть. Через месяц статью многомиллионным тиражом перепечатала «Комсомольская правда» – на весь Советский Союз. И пошли письма от людей, переживших сентябрь 54-го. Их воспоминания вошли в эту книгу.
6
Маленькая шпионская глава
Шпиономания 1950-х утвердилась в истории холодной войны как ярчайший пример государственной паранойи руководства СССР и США. У нас – плакаты «Не болтай!», у них – слоган «Красные у тебя под кроватью!». Но это теперь мы можем усмехаться и удивленно качать головой: мол, совсем рехнулись вожди сверхдержав, под каждой кроватью искали лазутчиков. А в те годы у разведок Советского Союза и Соединенных Штатов было вполне достаточно оснований подозревать чуть ли не каждого в продаже военных и государственных секретов противной стороне.
Вспомните дело супругов Юлиуса и Этель Розенбергов, американских коммунистов, казненных 19 июня 1953 года на электрическом стуле за передачу атомных технологий в СССР (кстати, до сих пор так и не появилось веских подтверждений их работы на советскую разведку). Президент США Дуайт Эйзенхауэр – между прочим, один из всего лишь шестнадцати кавалеров советского ордена Победы – попросту проигнорировал широкую международную кампанию за помилование Розенбергов, в которой приняли участие физик Альберт Эйнштейн, писатель Томас Манн и папа римский Пий XII. Американский суд отклонил семь прошений о помиловании Розенбергов! А Эйзенхауэр заявил: «Казнь двух человеческих существ – печальное и тяжелое дело, но еще более ужасна и печальна мысль о миллионах погибших, чья смерть может быть прямо отнесена к тому, что эти шпионы сделали. Я не стану вмешиваться в это дело…» [1] Президент, вероятно, имел в виду Корейскую войну 1950–1953 годов, когда СССР, имея к тому времени атомную бомбу, не побоялся напрямую поддержать Северную Корею Ким Ир Сена. Коммунистической Корее в той войне прямо противостояли США, Великобритания и некоторые другие капиталистические страны.
Вспомните советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящее имя – Вильям Фишер), арестованного и осужденного в 1957 году на 32 года тюрьмы, которого спустя пять лет обменяли на сбитого над Свердловском в 1960-м пилота американского самолета-шпиона У-2 Фрэнсиса Пауэрса.
Перечитайте, наконец, начало романа Александра Солженицына «В круге первом», где сотрудник Министерства иностранных дел СССР звонит из телефона-автомата в американское посольство в Москве, чтобы сообщить о встрече советского агента со связником для получения сведений об атомной программе США: «На днях советский агент Коваль получит важные технологические детали производства атомной бомбы в радиомагазине…»
Странно было бы, если б в такое время западные разведслужбы обошли вниманием Тоцкие учения. Они их и не обошли.
В книге «Атомный гриб над Тоцким полигоном» полковник в отставке И. И. Кривой вспоминает:
– Большое внимание уделялось повышению бдительности всего личного состава, так как работники посольств некоторых государств, особенно США и Англии, проявляли большую активность с целью получения данных с предстоящих учений и даже после учений. Многим из них срочно потребовалось съездить на машине и полететь на самолете из Москвы в Оренбург (тогда – Чкалов. – В. М.), и обязательно рейсом, маршрут которого проходил вблизи Тоцкого полигона.
В те жаркие сентябрьские дни 1954-го некоторые агенты западных разведок все же проникали на Тоцкий полигон. Вот что об этом рассказывает В. Я. Бенцианов:
– Надо сказать, что в район учений разными путями устремилась разведпублика иных государств… Приведу только один пример. Район учений разъездными постами контролировали части МВД. На радиальных (рокадных) дорогах на постах стояли в основном солдаты с карабинами Симонова и автоматами Калашникова, которые в то время были секретными. И вот по одной из таких дорог, напевая, идет старшина. Все у него на месте, причин к задержанию нет. Тем не менее солдат окликает проходящего и дает уставную команду: «Стой! Кто идет?» – «Ты что, не видишь? Старшина идет!» Солдат повторяет команду: «Стой! Стрелять буду!» – и, выстрелив в воздух, укладывает старшину на дорогу.
Конечно, тут же на пост прибыл начальник караула с бойцами, а с ними и офицер особого отдела – особистов на учениях было предостаточно. И очень скоро выяснилось, что «старшина» был агентом иностранной разведки. Но чем он себя выдал?.. Этим же вопросом задается и Владимир Яковлевич:
– Как же мог простой деревенский парень отличить проходящего старшину от других военнослужащих? А дело в том, что экипировщики разведчика привинтили ему гвардейский знак на левую сторону груди, в то время как этот знак должен быть на правой стороне. В награду солдат получил месячный отпуск.
«Эта активность продолжалась еще почти год после учений», – констатирует полковник Кривой. С 14 сентября и до самого первого снега, укрывшего следы учений, эпицентр как магнитом тянул к себе шпионов государств – вероятных противников Советского Союза.
И. И. Кривой:
– Эпицентр атомного взрыва привлекал к себе много посторонних любопытных глаз. Первым таким любопытным оказался сотрудник американского посольства. Ему срочно понадобилось проведать Оренбург (Чкалов). Он на машине приехал в Бузулук, объехал и снаружи осмотрел все военные городки и переночевал в гостинице. На второй день он отправился в Оренбург по дороге, проходившей вблизи Тоцкого полигона, но военные посты направили его далеко в объезд полигона. Прибыв в Оренбург, он оставил там машину и взял билет на авиарейс Оренбург–Москва, маршрут которого в дневное время пролегал около Тоцкого полигона.
Но «по техническим причинам» самолет задержался и вылетел в столицу только ближе к ночи, когда из иллюминаторов разглядеть на земле можно было лишь отдельные огоньки – села да поселки, затерянные в оренбургских степях…
– Таким образом, любопытство этого сотрудника не было удовлетворено, – пишет полковник Кривой. – Были случаи нелегального проникновения неизвестных лиц на полигон. Все они задерживались, проверялись и выдворялись.
Американцы,
