Командиру в/ч…
Рапорт
Настоящим докладываю, что в ЭМБЧ проведены мероприятия:
1. Проведена ежеквартальная проверка Rиз личного состава ЭТД (электро-технического дивизиона) напряжением 380 В.
2. Посредством вивисекции произведено удаление пищевода капитан-лейтенанта Муравьева Ю. А. (вставлен шланг от ВПЛ).
3. Ампутированы лобные и затылочные доли мозга у офицерского и мичманского состава, произведено прижигание мозжечка у личного состав контрактной службы, удален гипофиз у личного состава срочной службы.
Для обеспечения ядерной безопасности:
1. Заменены активные зоны реакторов обоих бортов на пассивные.
2. Установлен клапан предельного давления в заднем проходе личного состава ДЖ (дивизиона живучести). Давление срабатывания 3 кг/см.
3. В целях улучшения дифферентовки, 2-я группа АБ (аккамуляторной батареи) перевезена на тележке из 2-го отсека в 10-й отсек.
4. Создан вакуум в необитаемых помещениях головы капитан-лейтенанта Пузичкина.
5. В подразделениях проведены зачетные учения по имитации несения вахты во время сна.
6. БП-35 (боевой пост) и БП-38 по итогам недели признаны отличными. Друг от друга.
7. Для улучшения санитарно-эпидемиологической обстановки в боевой части постельное белье, выданное в августе, перевернуто на другую сторону 30.09.96 г.
8. Спирт-ректификат раскреплен по-походному в чемоданах личного состава боевой части.
9. Проведена тренировка по теме «Использование ленточного бугеля для заделки пробоины в голове капитан-лейтенанта Ярмошика». Оценка: неудовлетворительно. Личный состав с задачей не справился. Капитан-лейтенант Ярмошик списан на берег. Необходимо повторить тренировку с лейтенантом Фусовым.
В свете подготовки к основному мероприятию проведена индивидуальная работа с личным составом по полному его обезличиванию:
1. Удовлетворена просьба капитан-лейтенанта Арнута о предоставлении ему армяно-азербайджанского подданства, при условии прохождения им обрезания на токарном станке 10-го отсека.
2. Вспомнившего о своей национальной принадлежности капитан-лейтенанта Ганева разрешено именовать в официальных документах Гана-ханом. В соответствии с должностью и саном разрешить капитан-лейтенанту Гана-хану содержать между прочным и легким корпусом карликового пони для парадных выездов.
3. Капитан-лейтенанту Воронину написать реферат на тему «Маниакально-депрессивный психоз, обусловленный отказом от алкоголя и курения, сопровождающийся климаксом левого полушария в условиях длительного плавания. Профилактика и лечение».
4. Старшему лейтенанту Паретину подготовить передовицу в стенгазету на тему «Йодная яма — мифы и реальность», провести семинар с офицерским составом немеханических боевых частей по теме «Конденсатный колодец как мера глубины прометиевого провала».
5. Старшему мичману Мигуну М. А. заменить фамилию на Цвигун в связи с родственными связями с покойным генералом армии Цвигуном, и разрешить захоронение у Кремлевской стены.
По подготовке документации:
1. Выданы зачетные листы по всему (включая знание языков и национальных обычаев вероятного противника в зонах плавания).
2. Поданы рапорта по всем поводам. (Замечания: мичман Заманский не смог вспомнить число ПИ с точность до восемнадцатого знака.)
3. Личный состав расписался за все (матрос Морошкин потерял сознание на шестисотой подписи. Прошу обратить внимание корабельного врача).
4. Заведены журналы учета всего и всех в 6 экземплярах (продублированы журналы в группах и командах в том же количестве, чем заметно нарушена дифферентовка корабля и снижена его подводная непотопляемость).
5. Веревки намылены…
За проделанную работу прошу присвоить мне звание трижды Герой мира, с установкой тройного бюста на Родине и в носовой части корабля.
Целую.
Командир электромеханической боевой части (БЧ-5) Капитан 2 ранга Тимохин
Итог шутки: механик долго дулся (не за рапорт, а за трижды Героя мира), нас обозвали саботажниками (без финансовых репрессий), старпому пришлось, чертыхаясь, перелопатить горы хранимой бумаги в поисках крамолы. Не дай бог, прочитает кто-то повыше командира. И главное: всем дали задачу сдать рапорты о принятии зачетов по ответственности за ведение корабельной документации.
На этом имею честь закончить.
Ты здесь хозяин, а не гость — тащи с заказа каждый гвоздь!
Фольклор северодвинских рабочих
В январе 1990 года наш крейсер усиленно готовился к основному мероприятию. К автономке. Само собой, серьезность подготовки граничила с безумием, и на каждой стадии степень безумия нарастала, словно приступы перед смертью у неизлечимого больного. Естественно, весь экипаж спал и видел себя уже в море, считал дни и часы до ухода и молил Бога, чтобы выход на боевую службу не перенесли на более поздний срок. Вот уж воистину, «В море — дома!», как говаривал незабвенный Степан Осипович Макаров. Ведь прав был царский адмирал, и их, наверное, допекали паркетные проверяющие. Смешно, но моря подводники ждут как отдых от командования, а не как боевые будни. Хотя по уму все должно быть наоборот.
Рабочий день автоматически удлинился до 22 часов и далее, в основном завися от степени вздрюченности начальников. А так как их ставили на конус постоянно, то и мы работали до упора. Где-то за неделю до выхода высшие эшелоны командования решили, что изнасиловали экипаж в достаточной мере, что мы полностью и бесповоротно готовы плавать в любых точках Мирового океана, вот только есть несколько мелких замечаний, но пустяки, экипаж за сутки-другие справится.
Может, другие огрехи и были, мелкие и незначительные, но вот моему дивизиону ненароком заметили, что азота бы надо в первый контур загрузить. Вроде как маловато. Ну не соответствует инструкции Техупра от 1978 года и все тут! И спорить по этому поводу бесполезно. Приказ есть приказ. Комдив раз Петрович собрав вечером офицеров на пульте, почесал в затылке и определил задачу:
— Мужчины, завтра пятница. Субботу и воскресенье нам кинули как выходные. Последние. Не погрузим завтра, будем телепаться в субботу и дальше. Погрузим завтра — два выходных. Мамки у всех дома есть. По горячему телу соскучились все.
Господа офицеры молчали, ибо все это прекрасно знали и сами.
— В погрузке участвует весь дивизион. Без исключений. Пока все не сделаем — домой никто не идет! Возражения есть?
Возражений не было. Только турбинист попытался что-то пролепетать, что, мол, не его это дело и вообще. Но на него посмотрели так, что он моментально проглотил язык, а потом битых два часа доказывал всем, что просто пошутил.
— Распределим обязанности.
Петрович достал ручку, лист бумаги и стал расписывать.
Утром после подъема флага весь дивизион остался на пирсе. Офицеры и мичманы — в твердой решимости завершить сегодня, матросы — в слабой надежде куда-нибудь спрятаться. В двух словах поясняю, отчего матросы не хотели грузить невесомый газ. Он же легенький. Воздух, одним словом. Из техчасти, метров за 400 от корабля, на тележке матросы катят баллоны, весом килограммов под семьдесят штука, на пирс. Затаскивают баллон на корпус. Там его присоединяют к специальному патрубку трубопровода, и после перестукивания по корпусу стравливают в систему ГВД. Потом отсоединяют, ставят другой и так до победного конца. Полные баллоны — на пирс, пустые — обратно в техчасть. Но на самом деле все гораздо сложнее, нужна аккуратность в момент стравливания, да и баллонов не один десяток. А если учесть, что на дворе начало января, мороз за двадцать, пальцы липнут к металлу и с утра зарядила жуткая метель, боевой настрой несколько спал даже у нас.
Начали все же ударно. Баллоны таскали все — от офицеров до матросов. Где-то к обеду пройдошливый до невозможности старлей Скамейкин уболтал проезжавший мимо техчасти «КамАЗ» подбросить десятка три баллонов к пирсу. Комдив, проявив несвойственную ему жалость, отправил вниз всех матросов, пока мы стравливали подвезенные емкости. Сам Петрович, спустившись минут на десять, вернулся обратно с канистрой разбавленного шила литров на пять, и офицерский корпус, приняв по сто пятьдесят, ударно продолжил работу.
После обеда начались трудности. К стоящему с нами на одном пирсе кораблю, кстати, тоже уходившему в море, но уже в понедельник, подкатила куча «КамАЗов» и началась авральная погрузка продовольствия. Любят у нас все делать в самый последний момент! Машины нам мешали, мы ругались, но поделать ничего не могли и продолжали молодцевато перетягивать свои «баллончики» через груды ящиков, мешков, мясных туш и сквозь толпу грузившего всю эту снедь соседнего экипажа.
