Потом я засыпаю, и все повторяется сначала. Почему?
Ощущение Безумия не дает ни на чем сосредоточиться, отравляя каждое мгновение. О нем не удается забыть ни на минуту. Оно клокочет, бурлит, громыхает, распирает грудную клетку, непомерно раздувая ее, так что я сам себя не узнаю. Мои страдания только усугубляются.
Каждое утро я просыпаюсь с надеждой, что я снова в порядке. Каждое утро я понимаю, что Безумие никуда не делось. Я держусь из последних сил. Проходит месяц за месяцем.
Это моя новая жизнь. И эта жизнь невыносима.
Я так больше не могу.
Я ненавидел ночные вызовы. Так же, как их ненавидели ребята из группы сопровождения. Да, у нас были всякие навороченные ОНВ (очки ночного видения) и прочие приспособления, делающие нас, как любят выражаться пехотинцы, «повелителями ночи». Однако мы ими не пользовались. Дело в том, что нам приходилось разъезжать по городу в потоке машин, и если бы мы не включали фары, то задевали бы все гражданские автомобили, встречавшиеся на пути к СВУ. Так что если бы события развивались по наихудшему сценарию, то затаившиеся в темных домах нехорошие парни запросто могли бы достать нас — ведь два ярко-белых пятна света спереди и два красных огня сзади были идеальной мишенью.
Вызов поступил от обычного отряда армейского патруля (отряд назывался Кугуар-13). Бомбу обнаружили на мосту через речку Хаса, что протекает через центр Киркука, пересекая его с севера на юг. В это время года речка пересыхает, и от нее остается лишь тоненький ручеек. Под огромным мостом, как большие ссадины, темнели полоска ручья и вади — сухие русла рукавов — с кроличьими норами. Светясь отраженным светом, мост представлял собой отличную мишень.
Утешало одно: время было не очень позднее — только что стемнело. В тот вечер патрули приступили к поиску взрывных устройств и обнаружили их раньше обычного: когда пришел вызов, я и ребята из моей группы еще не легли спать. Это означало, что город и хаджи тоже еще не спят. Миллионное население Киркука состоит из арабов, курдов и турок, и все они считают его своим, поскольку их предки жили на этой земле с незапамятных времен, попеременно занимая город в разные века. Среди этих трех народов курды оказались самыми умелыми организаторами: они сумели занять руководящие политические посты, взять под контроль правоохранительные органы и сосредоточить в своих руках военную власть, после чего у них возник план возродить Курдистан — страну, в которой курдское население будет превосходить по численности другие народы. Арабы, переселившиеся в Киркук во время правления Саддама, не захотели мириться с попытками курдов силой вытеснить их из города и потому одобряли акты возмездия со стороны организованных групп террористов. Кровь и насилие, захлестнувшие город, отнимали у людей надежду на будущее: кровь пропитала землю так глубоко, что просочилась даже через скалистый грунт пустыни, подпортив запасы нефти в подземных нефтехранилищах.
На расположенную прямо перед ангаром площадку для стоянки и выгрузки оборудования въехали четыре «хамви». Надев кевларовые каски такого песочного оттенка, что рыжеватые волосы Кастельмана сливаются с каской в одно целое, мы подошли к вездеходам. Экипажем головной машины был «Байонет 23». «Байонет» редко сопровождал нас. Обычно эту работу выполнял взвод минометчиков «Сайко»[17]. Но в этот вечер «Сайко» был на выезде, обеспечивая личную охрану командира бригады, так что «Байонету» пришлось довольствоваться тем, что они будут сопровождать нас. Или нам — тем, что мы поедем в сопровождении «Байонета».
Мы поздоровались за руку, перебросились парой шуток и принялись изучать карту, чтобы понять, куда ехать. Нам предстояло обезвредить СВУ по прибытии на место; задача же «Байонета» заключалась в том, чтобы доставить нас туда невредимыми и защищать, пока мы работаем. Такие выезды прежде мы совершали много раз, однако сейчас загвоздка была в том, что нам предстояло взять с собой пассажира. Полковник, мой непосредственный начальник, волновался за исход операции. Он плохо представлял себе, чем мы занимаемся. Он не понимал, почему ребята из ВВС разъезжают по земле с солдатами сухопутных войск, рискуя жизнью и здоровьем. Он не понимал, что саперы из разных родов войск вполне могут заменять друг друга, что в ВВС, на флоте, в морской пехоте и в сухопутных войсках саперы с самого первого дня проходят обучение практически по одной и той же программе. Он не понимал, что нашивки с надписью «ВВС США» на наших формах не имели для нас большого значения. Он не понимал, что теперь нам проще найти общий язык с ребятами из сухопутных частей, что у нас больше общего с пехотинцами, выезжавшими каждый день «за проволоку», чем с механиками и компьютерщиками, никогда не покидавшими безопасную территорию авиабазы. Ему хотелось все увидеть своими глазами, и я не мог ему этого запретить. Он просидел у нас целый день, ожидая вызова. Это был его шанс. Пока мы обсуждали детали операции, он стоял поодаль, внимательно слушал наш разговор и не задавал вопросов. Когда мы разошлись и сели по машинам, я посадил его на заднее сиденье справа по ходу движения — самое безопасное место в вездеходе.
Наша колонна из пяти вездеходов покинула территорию лагеря и выехала за ворота базы. Мы включили генератор радиопомех — в просторечии «глушилку», зарядили и поставили на предохранители автоматы и загромыхали по серпантину. Сразу же за проволочным ограждением колонна повернула направо и влилась в нескончаемый поток машин, которые шли в сторону Киркука. Двигаясь на юг по дороге Черри, мы доехали до автодилерского центра, где пару дней назад расследовали инцидент с заминированным автомобилем, потом повернули налево. Мы мчались посередине дороги с максимальной скоростью, какую могут выжать «хамви», и встречавшиеся на пути машины прижимались к обочине, чтобы мы их не переехали. Все водители в Ираке знают, что останавливаться на дорогах опасно, и стараются этого не делать, но, когда военные сворачивают с дороги, гражданским приходится съезжать на обочину и останавливаться, чтобы избежать столкновения. Когда мы поворачивали налево, оператор наведения, сидевший впереди с лазером в руках, направлял ослепительный зеленый луч в глаза водителям встречных машин и принимался им мигать. Когда тебя ослепляют, ты поневоле сразу останавливаешься. Так, рассекая людское море и оттесняя автомобили, наша колонна мчалась в сторону моста, приближаясь к нему с западной стороны. Полковник тихо сидел в довольно неудобной для его долговязой фигуры позе, зажатый между окном из бронированного стекла и оборудованием для дистанционного управления роботами, и, неловко сжимая в руках до блеска начищенный автомат, неотрывно смотрел в окно на проплывающий мимо город. Он никогда прежде не бывал за пределами ПОВ.
Когда мы приехали на место, несколько вездеходов отряда «Кугуар-13» уже ждали нас на пустой автостоянке возле моста. Наш вездеход подрулил к находившейся в середине колонны командирской машине, мы припарковались, и Кастельман вышел, чтобы поговорить с сержантом, который командовал оцеплением, и выяснить обстановку.
Нет, обычно они не работали в этом секторе — просто проезжали мимо, возвращаясь к себе после очередного патрулирования. Да, они перекрыли движение по обе стороны моста. Нет, точное место обнаружения СВУ они не засекли. Да, оно точно находится на мосту, но, когда его обнаружили, было уже темно, и теперь они не могут с уверенностью указать это место. Как оно выглядело? Как куча мусора. Да-а, вот уж поистине полезная информация. Ведь в этом забытом богом краю на всех обочинах сплошной мусор — какой город и какую дорогу ни возьми. Охренеть.
Я вышел из машины и окинул взглядом дорогу и мост, уходивший во тьму. Где-то неподалеку шла перестрелка, и время от времени шальные пули с визгом ударялись о броню вездехода и стены близлежащих брошенных домов, большей частью полуразрушенных. Из-за яркого света фар вездеходов мы не могли увидеть мост целиком: его дальний конец полностью растворялся во мраке ночи. Закрывшись, насколько это было возможно, ладонью от прямого света фар, я вперился взглядом в мерцающие огни города на другой стороне вади. К белому и желтому свету уличных фонарей иногда добавлялись красновато-белые вспышки выстрелов из оружия малого калибра; пару раз я услышал, как где-то совсем рядом пуля со звоном ударилась о металл. Левее того места, где я стоял, почти над моей головой застрочил короткоствольный пулемет — это башенный стрелок из «Кугуара», определив направление, откуда стреляли, дал ответный огонь. Вскоре после этого стрельба на время стихла.
Кастельман решил прямо здесь достать робота, оснащенного небольшими видеокамерами и фонарями, и отправить его по мосту в непроглядную тьму на поиски СВУ. Я не стал возражать. В конце концов, за выполнение технической части задания отвечает командир саперного подразделения. Я отвечаю за все остальное.
