Когда через несколько минут Игорек оказался в своем купе, картина ему предстала следующая. Виктор Сергеевич лежал, укрывшись одеялом с головой, лицом к стене, как будто его здесь и не было совсем. Причем спортивных шаровар тоже не было. «Замерз, наверное», — со злорадством подумал Игорек. Надя тоже лежала, и тоже лицом к стене. Только не укрывшись, а просто запахнувшись халатиком. И непонятно было, спит она или нет. Так вот оба и лежали неподвижно, как будто и не было здесь никаких громогласных шлепков по мясу. Игорь раздеваться не стал, а тихонько взобрался на свою верхнюю полку, улегся и уставился в потолок. Сон не шел. Полежав какое-то время, Игорек свесил голову и посмотрел вниз на Надю, которая возлежала прямо под ним. В чем прелесть полярного дня, так это в том, что светло и солнечно. И главное — все видно! А под ним так красиво лежала очаровательная девушка. Нет, под Игорьком, естественно, частенько лежали девушки, но вот в таком ракурсе, с высоты полутора метров разглядывать спящую красавицу ему еще не доводилось. Халатик, как будто невзначай распахнутый, обнажил почти до бедер красивые, сильные и в то же время стройные и породистые ноги. Волосы разметало по подушке, а подложенная под голову рука так интересно собрала складки на халате, что это не только явно указывало на отсутствие бюстгальтера, но и позволяло обозревать грудь и оценивать размер симпатичных сосочков.
Военно-морские офицеры — существа по определению безрассудные, а уж после почти целой бутылки коньяка, так просто безбашенные. Игорю вдруг, буквально до боли в паху, захотелось погладить грудь этой девчонки. Стараясь не издавать никаких звуков, он потянул руку вниз. Длины руки не хватало. Тогда Игорек окончательно перевернулся на живот, зацепился ногой за прикроватную полку, и теперь уже свесил вниз половину туловища. Поза была еще та. Раскоряченный мужчина наполовину свисает вниз, одна нога в неимоверном изгибе зацеплена за полку, другую деть некуда, поэтому она просто согнута, чтобы не мешать, а обе руки свободны. К свесившейся вниз голове Игорька мгновенно прилила кровь, обильно сдобренная алкоголем, и он, уже не задумываясь о предполагаемых последствиях, погладил девушке волосы. Та никак не отреагировала, но Игорь спинным мозгом почувствовал, что она все же не спит. Продолжая мягко и нежно поглаживать, Игорь постепенно сдвигал руку все ближе и ближе к заветному воротнику халата, за которым открывался оперативный доступ к этим заманчивым и упругим грудям. Надюша продолжала неподвижно лежать, никак не реагируя на поползновения Игорька, но его руки уже чувствовали, что она дышит уже чаще и глубже. Наконец, руки опустились до желанной ложбинки, и пальцы коснулись груди. И в это же мгновение девушка вдруг резко соскочила с полки и встала в проходе. От такого резкого маневра Игорь потерял равновесие и чуть было не навернулся вниз, прямо под ноги Надюши. Слава богу, нога была в крепком зацепе с полкой, да и мужской орган офицера, к этому времени окрепший до боевого состояния и тоже сыгравший роль своеобразного тормоза, не дали телу упасть. Надюша же, приложив палец к губам, поманила его за собой и вышла из купе. Спустившись, Игорь бросился за ней. У самого выхода из вагона он догнал ее.
Поцелуй длился несколько минут, в течение которых Надюша, в буквальном смысле, остро почувствовала донельзя окрепшее желание пламенного офицера, да и у нее самой от возбуждения сердце выскакивало из груди и начали подкашиваться ноги.
— Милый. Я тебя прошу. Только не в туалете. Только не в туалет.
Как бы ни был возбужден Игорь, но таинство акта он уважал, и гальюн считал местом, непотребным для соития. Оставался только тамбур. На счастье, он был относительно чист. Лаская и целуя друг друга, пара обтерла все стены, и когда разгоряченная до бессознательности Надюша попыталась скинуть халат, под которым, кстати, вообще ничего не было, Игоря посетила одна неприятная мысль. Тамбур — это проходной двор раз, хотя сейчас уже ночь, и маловероятно, что кто-то будет шататься, но все же. И еще поезд имеет свойство останавливаться. А это пассажиры, проводник, станция. Желание-то от этих мыслей у Игорька не пропало, но ощущение неопределенной опасности осталось. Поэтому он не дал Надюше окончательно обнажиться, а, наоборот, запахнул на ней халат, развернул к себе задом, и, уперев ее лбом в дверное окно, придал ее телу позу, на флотском языке называемую «а-ля кальмар». Потом задрал халат на спину и. Судя по возгласам, Надюша была на седьмом небе, да и стекло, в которое она упиралась, даже вспотело от ее дыхания.
— Как же хорошо, милый. Еще… еще… А-а-а.
А вот милому было не так хорошо. Ощущение стремности ситуации и необходимость вращать головой, зорко оглядывая двери тамбура и пейзаж за окном, не повлияли на стойкость организма, но затормозили некоторые внутренние процессы, доводящие все дело до логического конца. Качанье маятника продолжалось уже минут десять, и в тот момент, когда студентка уже практически утратила ощущение реальности от удовольствия и, закатив глаза, только охала и подвывала, открылась дверка тамбура, ведущая в вагон.
В тамбур начал протискиваться какой-то седовласый старичок, годков так под семьдесят. Ну вылитый дед Щукарь. Игорьку ничего не оставалось делать, как, повернув голову, изобразить на лице какое-то подобие трагической маски и глазами показать на тело перед собой. Дедок оказался сообразительным и, жестом успокоив Игоря, тихонько вернулся в вагон, без стука закрыв за собой дверь.
Распаленная страстью Надюша этого афронта не заметила и продолжала метаться под фрикционными движениями офицерского тела. Разумеется, никакого положительного импульса в психологическое состояние Игорька этот эпизод не внес. Апофеоз никак не наступал. Наверное, еще минут пятнадцать Надюша получала удовольствие, пока, наконец, не грянул финал. Распалившаяся студентка повисла на шее усталого Игорька и покрыла его лицо страстными поцелуями, обещая все на свете, только чтобы этот марафон они смогли продолжить и завтра, и послезавтра в Питере, в любое свободное время, в любом доступном месте. У самого же Игорька от такой длительной, практически шахтерской работы тряслись ноги и было всего два желания: покурить и рухнуть в постель. Игорь осторожно закурил, поглаживая девушку, облепившую его объятьями, как осьминог. Потом Надюша, еще раз сладострастно поцеловав его в ухо, прошептала:
— Мне надо в туалет, сам понимаешь, милый, — открыла дверь и упорхнула в вагон.
И в этот самый момент в тамбур заглянул тот самый дед Щукарь, осмотрелся и, повернувшись назад, громогласно сообщил в вагон:
— Да все уже! Успокойтесь, он ее уже вы…л!
И сам первым прошел через тамбур в другой вагон. А за ним следом, практически строем, еще человек сорок, не меньше. Причем каждый проходящий пытался выразить к произошедшему свое личное отношение. Кто заговорщицки улыбался, кто брезгливо воротил нос. Одна тридцатилетняя пышечка, кокетливо улыбаясь, показала остренький язычок, а группа молоденьких девочек-тинейджеров, уважительно обозрев фигуру подводника, практически хором выразили желание заняться с ним массовой терапией. Все бы было ничего, только вот стоял Игорь в тамбуре в военной форме, ну по полной летней форме одежды, в рубашечке с погонами, только без галстука и фуражки. Когда шествие закончилось, последнюю точку во всем поставил проводник их вагона, проводивший эту делегацию и выразивший свое отношение всего одной фразой:
— Ну ты, мужик, даешь.
Надюша всего этого демарша не видела по причине того, что, юркнув в туалет, пробыла там минут десять, старательно вымывая следы любви с тела. После того как Игорь уложил ее спать, от усталости уже и не пытавшуюся трепыхаться, он узнал от этого самого проводника, что как раз перед этим рейсом управление железных дорог решило подзаработать, переоборудовав один из вагонов в видеосалон, и снабдило именно их поезд этим вагоном. А так как это было в новинку, взяли и поставили на последний сеанс какой-то новый эротический триллер, то ли «Цвет ночи», то ли «Дикую орхидею — 2», ну кино со стонами и вздохами. Народу в видеосалон набилось под завязку. И этот массовый исход на просмотр прошел, что для Игоря, что для Наденьки незамеченным. Мало ли кто по поезду вечером шатается. А когда кино кончилось, дедок этот первый с началом титров стартанул, чтобы у других под ногами не путаться. И как только обнаружил парочку в тамбуре, самоотверженно сдержал всю толпу, рвущуюся по своим купе, популярно и громко обрисовав ситуацию:
— Подождать надо! Там моряк телку имеет.
Наверное, просмотренный фильм повлиял или просто народ отнесся с пониманием, но только стояли все до тех пор, пока периодически заглядывавший в щелку дедок, не объявил, что дело сделано и можно продолжить движение.
А когда утром Игорек отправился в вагон-ресторан завтракать, он понял, что в этом поезде он чрезвычайно популярная личность. На всем пути следования он ловил на себе любопытные взгляды пассажиров и проводников, а кое-где его еще и приветствовали одобрительными возгласами. Поэтому, пройдясь по составу с утра, Игорь залез на свою койку, и носа оттуда не казал до самого Питера.
